Книга Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Эллингем

Если он надеялся произвести впечатление на своих собеседников, то ему это удалось – по крайней мере, на Маркуса. Тот побледнел, выпрямился и ошарашенно посмотрел на Уильяма.

– Кузен Джордж, – откинувшись в кресле, самодовольно произнес дядюшка Уильям. – Я еще никому не говорил, ни единой живой душе. Нормальные люди на родственников не наговаривают, пусть и на дальних. К тому же я забочусь о матушке. Она на дух не переносит этого малого. Даже имени его слышать не желает. Впрочем, оно и понятно: таких подлецов еще поискать. Кстати, попрошу вас обоих не болтать насчет того, кто вам сдал убийцу. Не хочу, чтобы старуха узнала. Она женщина непреклонная; никому не пожелаю попасть ей под горячую руку.

Собеседники по-прежнему вопросительно смотрели на Уильяма, и он повторил имя:

– Кузен Джордж. Джордж Мейкпис Фарадей. Сын папиного распущенного братца и неисчерпаемый источник беспокойства для всей семьи с того самого дня, когда старик преставился – царствие ему небесное.

Маркус озадаченно посмотрел на Кэмпиона.

– Первый раз о нем слышу…

– Неудивительно! – засмеялся дядя Уильям. – У такого почтенного семейства, как наше, скелетов в шкафу завались. Хотя ваш отец наверняка в курсе. Не знаю, правда, откуда – матушка даже имя этого плута и шантажиста не может вслух произнести.

– Попрошу вас рассказать об этом поподробнее, сэр, – с некоторым раздражением в голосе проговорил Маркус.

Уильям откашлялся.

– Особо и рассказывать-то нечего. С кузеном Джорджем связан какой-то семейный скандал, но я про него ничего не знаю. И Эндрю не знал. С Кэтрин и Джулией я почти не разговариваю, но и они вряд ли про него слыхали: первая молчать не умеет по глупости, а у второй такой скверный характер, что она бы уже всем душу вынула, если бы знала. Это матушкина тайна. Я сам про кузена слыхом не слыхивал, пока не переехал сюда после того… кхм… досадного случая, когда чертов пройдоха Эндрю уговорил меня отдать все денежки мошенникам. – Уильям громко высморкался и продолжил рассказ: – Потом-то я выяснил, что малый имеет обыкновение сваливаться как снег на голову – и обычно под хмельком. Уж не знаю, что происходило в его прошлые визиты, но при мне он заходил в комнату матери эдак на полчаса, а выходил страшно довольный, как кот, объевшийся сметаной. Ручаюсь, он ее либо шантажирует, либо попросту клянчит деньги. Понятия не имею, как ему это удается… Меня бы она погнала поганой метлой. – В тоне дяди Уильяма послышалось неприкрытое сожаление.

Тут Маркусу удалось вставить словечко:

– Все это крайне интересно, сэр, но даже если Джордж Фарадей в самом деле не заслуживает доверия, что натолкнуло вас на мысль, будто он убил мистера Сили?

– А вот что! – ликующе ответил Уильям. – За день до смерти Эндрю он к нам наведывался. Я это хорошо помню, потому что гири в напольных часах упали буквально за минуту до его прихода. Кошмар. Мы еще и очухаться толком не успели, а Джордж уже вошел в столовую, и потом они с мамой долго о чем-то беседовали. Сразу после этого он отбыл. Но из города не уехал: в воскресенье, по дороге в церковь, я его видел из окна машины – пьяного в стельку. Надеюсь, газетчики до него не доберутся. В этом городе зазорно иметь родню, не имеющую отношения к армии или университету, что уж говорить о пузатом небритом типе, который разгуливает по городу в компании бродяг и оборванцев!

Мистер Кэмпион выпрямился, в его глазах горел интерес. Что-то в речи мистера Уильяма освежило в его памяти полузабытые воспоминания.

– Мистер Фарадей, простите, что обращаюсь к столь деликатной теме… Правильно ли я понял, что ваш кузен много пьет?

– Не то слово! – с жаром ответил дядя Уильям. – Я таких пьяниц встречал в Южной Африке. Им никто не указ, и кончают они всегда плохо. Между прочим, этот проходимец имеет наглость носить галстук колледжа Святого Игнатия!

Лицо мистера Кэмпиона приобрело почти осмысленное выражение.

– У него одутловатая красная физиономия, ярко-голубые глаза, очень низкий голос и грамотная речь? Рост около пяти футов четырех дюймов и крепкое телосложение? Печать утраченной респектабельности на лице?

Дядя Уильям с неприкрытым восхищением уставился на молодого человека.

– Ну вы даете! Высший пилотаж! Я, конечно, всякое слыхал про частных сыщиков… как они за милю – причем без бинокля – могут определить, что человек водопроводчик или садовод-любитель. Но как вы точно описали Джорджа Фарадея! Особенно про печать утраченной респектабельности верно подметили. Только это заблуждение – насчет респектабельности. Он негодяй и пройдоха до мозга костей. Впрочем, – смиренно добавил дядюшка Уильям, – в семье не без урода.

Мистер Кэмпион хитро взглянул на Маркуса. Тот был настолько потрясен, что Кэмпион не нашел в себе сил прояснить ситуацию. Вместо этого он расплылся в блаженной улыбке; Альберт Кэмпион, профессиональный искатель приключений, мгновенно вырос в глазах компании. Дядя Уильям даже насторожился.

– От вас, смотрю, ничто не ускользнет, сэр, – несколько растерянно пробормотал он.

– У меня всюду шпионы. – Объяснение так и просилось с губ мистера Кэмпиона, но он сдержался. – А после того воскресенья Джорджа видели в городе?

Дядя Уильям подался вперед и сделал, как ему казалось, крайне важное заявление:

– Нет! Мерзавец исчез без следа. Признаться, я не представляю, какой у него мог быть мотив. Да и уж будем говорить начистоту, я вообще не вижу тут мотивов – кроме очевидного: ненависти. Но в таком случае кто угодно мог прикончить старика Эндрю. Люди его на дух не выносили. Мерзкий склочный тип. Тридцать пять лет назад мы вместе учились в колледже Святого Игнатия. Он дважды завалил предварительный экзамен на степень бакалавра, потом дважды завалил итоговые, пошел в медицину, но и с медициной дело не заладилось, хотел было уйти в армию, да здоровье подвело. Оставалось только в священники податься. А это не по его части – не то жил бы сейчас припеваючи где-нибудь в глуши, а не лежал в морге и не вредил родне.

Уильям умолк и обвел комнату свирепым взглядом.

– Я, может, зря так говорю, но я терпеть не мог этого негодяя. Дилетант и неудачник. Получив состояние, он тут же его потерял – и мое заодно, – в какой-то дьявольской афере. А в благодарность получил сувенирные часы, да и от тех беспокойства было больше, чем пользы. – Он встал. – Вот такие дела, Маркус. Если посчитаете нужным передать эту информацию о Джордже полиции, передайте, только меня в это дело не впутывайте – не хочу расстраивать старушку. А она расстроится, если узнает, что я болтаю про дорогих родственничков направо и налево. Надеюсь, завтра вы к нам зайдете – и вы тоже, сэр.

Уильям повернулся к Кэмпиону, стиснул ему руку и предпринял – как это свойственно людям чересчур благородного происхождения, – неуклюже-грубоватую попытку загладить свою вину перед молодым человеком, чьи сверхъестественные способности он только что лицезрел.

– Знаете, когда нас представили друг другу, я был слегка ошарашен. Я не понял, что у вас такая… э-э, маскировка. Но когда вы продемонстрировали нам с Маркусом свои выдающиеся способности, я осознал, на какие чудеса способны люди вроде вас.