Книга Драконы подземелий - Трейси Хикмэн

А Хедерик как раз закончил выступление весьма трогательным в своей наивности заявлением. Теократ объявил, что с наступлением весны беглецы продолжат путь в Тарсис – город на берегу моря, где они все вместе сядут на корабль. И судно увезет их подальше от этой разоренной войной земли.

– Мы поплывем туда, где люди смогут жить в мире, – заключил он, сделав ударение на слове «люди». – В землю, свободную от созданий, учинивших все эти беды и раздоры.

– Каких таких созданий он имеет в виду? – полюбопытствовал Тас.

– Эльфов, – ответил Танис, почесывая бороду.

– Гномов, – буркнул Флинт.

– И кендеров, – добавил Карамон, по-дружески дернув Тассельхофа за хвост, отчего тот громко взвизгнул.

Хедерик посмотрел в их сторону и укоризненно поджал губы, затем обвел взглядом слушателей, словно говоря: «Вы-то понимаете, что я хотел сказать?» После чего Высокий Теократ счел возможным, наконец, удалиться под гром аплодисментов.

– Как коротка память сего жреца! – заметил рыцарь. Он погладил пышные усы, которые являли собой отличительный знак Соламнийского Рыцарства, бывшие наряду с мечом и доспехами – скромным наследством, оставленным ему отцом, – предметом особой гордости Стурма. – Эльфам и гному обязан он своей никчемной жизнью.

– И кендеру! – возмущенно пискнул Тас, поправляя пострадавшую прическу.

– Может, Элистан напомнит ему об этом, – пробормотал Танис, глядя, как жрец Паладайна выступил вперед.

– Добрые боги сдерживают Тьму, так же как сдерживают они снегопады, которые вскоре накроют эту долину, подобно одеялу, – начал свою речь Элистан. – Но наступление зимы столь же неотвратимо, как и приближение сил зла.

Однако Хедерик тут же перебил его.

– Если, как ты утверждаешь, Преподобный, твой бог Паладайн и прочие боги Света защищали нас в прошлом, не можем ли мы и впредь полагаться на их покровительство? – нарочито громко спросил Высокий Теократ.

– Боги помогли нам, это правда, и будут поддерживать нас и в дальнейшем. Однако мы не должны бездействовать, – невозмутимо ответствовал Элистан. – Мы не грудные младенцы, которые нуждаются в беспрестанной родительской опеке. Мы взрослые люди и обладаем свободой воли, дарованной нам богами. И способны делать выбор…

– Потому и решили остаться здесь, в долине, – закончил за него, к всеобщей радости, Хедерик.

Последовали взрыв смеха и аплодисменты. Флинт толкнул Полуэльфа локтем.

– Глянь-ка, – проговорил он, указывая рукой.

Кочевники покидали собрание. Они решительно развернулись спиной к выступавшим и выходили из рощи. Речной Ветер с Золотой Луной задержались, но казалось, вот-вот последуют за остальными. Угрюмый варвар сказал что-то жене, однако та медлила, точно разыскивая кого-то в толпе, пока не увидела Таниса.

Жрица Мишакаль посмотрела на него долгим, пристальным взглядом. Полуэльф прочел в ее глазах сожаление. Затем Золотая Луна тоже развернулась, задержавшись лишь на мгновение, и пошла вслед за мужем, уже присоединившимся к соплеменникам.

Теперь уже все собравшиеся наблюдали за уходом варваров. Некоторые кричали: «Скатертью дорожка». Впрочем, многие придерживались иной точки зрения: негоже позволять бывшим соратникам уйти с обидой в сердцах. Элистан пытался что-то сказать, но шум толпы заглушал его слова. Хедерик стоял позади с довольной улыбкой.

Внезапно подошедший алый колдун дернул Таниса за рукав. Полуэльфа обдало запахом сухих розовых лепестков, которые юный волшебник носил в мешочке на ремне и использовал для своих заклинаний. Но даже сладкий цветочный аромат не мог заглушить зловония, вечно исходящего от мага. Розовые лепестки являлись, пожалуй, самым приятным, но далеко не единственным компонентом его снадобий.

– Что-то происходит, – скороговоркой произнес Рейстлин, глядя куда-то в сторону. – Ты не чувствуешь?

И тотчас, совершенно неожиданно, он предостерегающе шикнул. Тонкие пальцы мага больно стиснули руку Таниса, вонзаясь в его плоть, словно когти.

– Рейст, сейчас не время для… – начал было раздраженный Полуэльф.

– Тише! – Рейстлин вскинул голову, внимательно к чему-то прислушиваясь. – Найдите кендера. Живо! Он мне нужен!

– Нужен? – зазвенел где-то поблизости Тассельхоф, не веря своим острым ушкам. – Извини, – проронил он, намеренно наступая на ногу Флинту. – Дай пройти, я понадобился Рейстлину…

– У тебя самое острое зрение из всех нас, – начал хрипло Рейстлин, хватая кендера. – Посмотри на небо. Скорее! Что ты видишь?

Тас тотчас исполнил все, как было приказано: задрал голову и уставился вверх с таким усердием, что чуть не опрокинулся назад.

– Вижу белое облако, похожее на кролика. Вон там!.. Ты его видишь, Карамон? Вот у него ушки, а вот хвостик…

– Не прикидывайся еще большим олухом, чем ты есть на самом деле! – взревел Рейстлин и так встряхнул несчастного кендера, что у того чуть голова не оторвалась. – Продолжай смотреть!

– Было бы гораздо проще, если бы я знал, что именно должен там увидеть, – смиренно пискнул Тассельхоф.

– От этого колдуна просто мороз по коже, – буркнул в бороду Флинт, обхватив себя руками так, словно пытался согреться.

– Дело не в нем, – возразил Танис. – Теперь я тоже чувствую. Стурм! – позвал он, оглядываясь в поисках рыцаря.

Стурм стоял в тени раскидистого дуба, держась поодаль от прочих, и в особенности от Рейстлина. Стурм, относившийся к своему рыцарскому званию со всей серьезностью и старавшийся ни в чем не отступить от девиза «Моя честь – моя жизнь», знал близнецов с самого детства. И хотя ему всегда нравился Карамон, брат его, напротив, никогда не вызывал ни симпатии, ни доверия. Вероятно, именно из-за своей алой мантии.

– Меня как будто бьет озноб, – подтвердил Светлый Меч.

Толпа испуганно притихла. Люди оглядывались по сторонам, силясь понять причину внезапного ужаса, заставлявшего холодеть кровь, а кожу покрываться мурашками. Варвары остановились и тоже смотрели на небо. Речной Ветер сжал рукоять меча.

– Такое уже было! – вдруг воскликнул пораженный догадкой Танис.

– Кзак Царот… – пробормотал Стурм.

– Там! – завопил Тассельхоф, указывая пальцем направление. – Дракон!

Он летел высоко в небе, на таком расстоянии, с которого огромное чудище представлялось не больше детской игрушки, правда, смертельно опасной игрушки. Пока люди в ужасе таращились в небеса, он сложил крылья и начал снижаться, медленно и лениво кружа в прозрачном воздухе. Утреннее солнце вспыхивало на красной чешуе и просвечивало сквозь тонкие перепонки крыльев. Страх, весьма действенное оружие из того богатого арсенала средств, которым располагали драконы, накрыл собравшихся подобно гигантской волне. То был первобытный ужас, укоренившийся в людских сердцах от начала времен, заставлявший содрогаться саму душу.