Книга Кузина - Юлия Галанина

Побороть сон я не смогла. Он властно прервал мои раздумья.

Позади остался день, который для Мухи стал последним в жизни.

Глава четвертаяАметист, сапфир, сапфир, раух-топаз

Утром Выдра сказал мне в забое:

– Плохие дела. Жверь ночью приходил. Дом ломал.

– Ему что, Мухи мало? – возмутилась я.

– Мало, – подтвердил гном. – Не может обратно спать лечь. Жлой. До утра ломал.

Выглядел Выдра неважно, посерел весь после бессонной ночи. Я бы вообще до утра не дожила, если бы мне вот так же довелось.

О том, чтобы сегодня гному не работать, речи не шло. Спустившийся к нам в яму Лишай лишь хмыкнул, узнав о происшествии.

– Ну не съел же? В бараке поживёшь пока вместе со всеми.

Когда он убрался, я спросила гнома:

– А как это было?

Выдра стал рассказывать, как ночью проснулся от скрипа свежего снега за стеной. Медведь снова перешёл через скованную льдом реку.

Миновал место, где убил Муху, добрёл до пристанища гнома. Унюхал съестное.

Медведь сначала попытался просто раскатать землянку по брёвнышку, но жильё у Выдры было сделано на совесть.

Тогда зверь сунулся в крохотное окошко, вырубленное в стене, сложенной из толстенных лесин. Лапой с кривыми когтями прорвал бычий пузырь. Выдра увидел, как блестят глаза по ту сторону рамы. Морда зверя была куда шире окна.

Выдра заругался на него страшными гномьими ругательствами (которые дамам знать не положено). Медведя это только раззадорило. Он стал подрывать угол землянки. Гнома спасло то, что пол, сделанный из полукруглых плах, был намертво врезан в основание стен.

Двери тоже досталось, – пытаясь выдрать её, медведь проехался по ней когтями, пробороздив доски не хуже иного кайла.

Убедившись, что так просто гнома не выковырять, под утро медведь ушёл за реку, доедать уже добытое.

– Он фернётся, – мрачно закончил рассказ Выдра.

Взял кайло и начал работать, словно и не было тревожной, бессонной ночи.

Оно и верно – как бы мы ни возмущались, планы медведя от нашего возмущения не изменятся.

Я привычно нагрузила первую корзину, поставила на тачку и покатила по доске, думая о тавлейской геральдике.

Знамёна у Ориона чёрные, как и геральдический щит. На чёрном щите с золотой каймой по краю изображён огненный грифон.

При виде нашего герба герольды и тонкие ценители морщатся, потому как бесцеремонно нарушено одно из основополагающих правил классической геральдики: эмаль кладётся на металл, или металл на эмаль.

В переводе на нормальный язык это значит, что если поле щита цветное, то изображение на щите должно быть из серебра или золота. И наоборот, на серебряном или золотом щите можно изобразить фигуру либо красного, либо синего, либо белого, либо чёрного, либо зелёного, либо пурпурного цвета. Всё это безумное буйство красок именуется геральдическими цветами или эмалями.

А Орион положил эмаль на эмаль и тем самым положил на все правила.

Красуется наш пламенный грифон, красный на чёрном, и нет силы, которая заставила бы Орион привести свой герб в соответствие с установленными нормами.

А вот созвездия зодиакального круга положение обязывает. Поэтому на их щитах полное благолепие, глазу не за что зацепиться. И у других созвездий, не желающих ссорится с избранными – тоже.

У Льва – золотой лев на красном поле. Малому Льву пришлось взять льва серебряного на чёрном.

У Рыб красуется на синем фоне золотая форель. На гербе Близнецов – золотой двуглавый орёл на белом щите.

У бедной Девы серебристая русалочка ныряет в белых волнах. Зимой, наверное, дело происходит. Лёд на воде. Издалека – ну ничего на щите не разберёшь.

У Тельца красивый герб, должна признать. На золотом поле голова и передняя половина туловища темно-синего, почти чёрного крылатого быка. Статуи таких быков украшали дворцы того мира, откуда пришли первые Тауриды.

У Скорпиона поднявший ядовитый хвост красный скорпион на серебряном поле. И девиз соответствующий: «Берегись жала!»

А у Весов с нашей подачи на красном поле вызывающе красуются серебряные клешни Скорпиона. И сделать Скорпион ничего не может, хоть ты умри! Потому что огненный грифон на чёрном и серебряные клешни на красном – это сила.

Нет, я понимаю и Скорпиона, и Тельца: вредные мы, Ориониды. Упрямые. Любим выпендриваться. Не любим втискивать себя в обычные рамки. Не забываем обид. Никогда. Ранимые мы потому что и нежные.

Хотя сами поязвить на чужой счёт ох как не прочь… С нашей лёгкой руки несчастное созвездие Северная Корона (серебро на синем) все называют не иначе как Серебряная Корова.

Северная Корона расположена в стратегически важном районе Тавлеи. Между Волопасом и Геркулесом, а Ключевой Камень Геркулеса – это отдельный разговор.

Ключевой Камень как ничто другое нужен созвездию Дракона. Никто не знает, для чего именно, маги-воины секретничают, но без этого каменистого острова невозможно полностью раскрыть дар адепта.

На Ключевом Камне расположен один из главных храмов Драконидов. Но Камень – сердце Геркулеса и одна из тех важных ниточек, с помощью которой контролируется Зодиаком орден Дракона.

Ведь здраво размыслить, если у Бесстрастных возникнет хоть малейшее желание взять власть в Тавлее в свои руки – даже объединённый зодиакальный круг не сможет им противостоять.

Но у Драконидов этого желания никогда не возникало и не возникает, всю свою энергию они направляют вовне, а не вовнутрь Ойкумены. К немалой радости Зодиака. Геркулес в него не входит, но к его мнению ох как прислушиваются…

И быть поближе к Ключевому Камню стремятся многие.

Телец сделал это просто и изящно: наследница дома Альфекка Северной Короны вышла замуж за одного из Тауридов. Теперь у вышеупомянутого Таурида прекрасный дом в прекрасном районе столицы. И ценные соседи.

Мы были совсем не против видеть на месте Таурида одного из Орионидов.

И Ориону, не сумевшему сыграть эту партию должным образом, оставалось лишь позлословить по поводу этой свадьбы, дав Северной Короне едкое, но меткое прозвище.

Вот такие мы и есть.

Помимо истинных магов и воинов, Орион, как никто другой, дал миру уйму бунтарей, философов, пророков, поэтов, художников и сумасшедших.

Хорошо, что наступило время обеда, приехала в бадье еда, а то вместо того, чтобы приблизиться к разгадке, кому выгодна моя каторга, я уже начала удивляться, как это половина созвездия здесь не сидит, при наших-то редких душевных и умственных качествах.

* * *

После обеда удивление, что я ковыряюсь под землей в одиночестве, а не в теплой компании родственников, удалось-таки побороть.