Книга Мустанг - Луис Ламур

Разговаривать с женщинами для меня — хуже каторги. Легче любая работа, драка с самым коварным противником. Хуже всего, если женщина молодая, да еще и симпатичная. Чувствую себя так, словно на язык накинули лассо. А Пенелопа была юной и очаровательной, смех ее искрился, глаза сияли. Она была так хорошо сложена, что, глядя ей вслед, мужчины теряли голову.

— Можно присесть, мистер Сэкетт?

На наших Богом забытых холмах Клинч-Маунтинс мы многого не знаем, но то, что надо вставать, когда подходит леди, нам известно, поэтому я быстро поднялся, чуть не пролив кофе, и сел только после того, как помог усесться ей.

Она посмотрела на меня.

— Мистер Сэкетт, я рада, что вы будете нашим проводником до Ромеро, однако подумала, что вас надо предупредить: у нас будут неприятности.

— Я с ними вырос.

— Понимаю, но вы не росли вместе с Сильвией, Ральфом и Эндрю. Их фамилия Карнс. Мы в какой-то степени родственники, хотя и не по крови. Они выведали… ну, обманом узнали то, что должна была знать лишь я; теперь пытаются попасть в одно место раньше нас.

Я ни о чем ее не расспрашивал. Они верили, что тайна сокровища Натана Хьюма принадлежит только им, и в том заключалась их беда. Если им известно точно, где Хьюм закопал золото, тогда действительно у них было преимущество. Но историю с караваном знал не только я.

— С какой стати вы все вдруг ринулись сюда?

— Умерла моя бабушка. Денег у нее не было. Но поскольку у меня нет ни отца, ни матери, она завещала мне самое для нее дорогое — пачку писем, в одном из которых говорится, где Натан Хьюм спрятал золото. Сильвия и Ральф присутствовали при чтении завещания, хотя не имели на то никакого права, вот и увязались за мной.

— Кто-то из каравана мог выжить и рассказать о том, как убили Натана Хьюма.

— Вы знали о нем?

— Он был известным человеком. Несколько лет перевозил грузы из Миссури в Санта-Фе.

— Дедушка нарисовал схему, написал несколько строк и отдал письмо индейскому пареньку, поручив отослать его бабушке. Все так и случилось. Мальчишка спасся и отправил письмо.

— Ну, а Сильвия?

— После того, как она услышала завещание, они с Ральфом стали такими добрыми, внимательными, не отходили от меня. Однажды вечером Сильвия приготовила мне чай… В чем дело?

— Один раз она предложила мне кофе.

— Должно быть, сваренный по тому же рецепту. Так вот, она приготовила мне чай, я взяла его в свою комнату, но заработалась и забыла выпить. Посреди ночи проснулась и увидела, что Сильвия стоит возле комода и при свече читает мои письма. Я их отняла, а она просто разъярилась — угрожала, смеялась надо мной, говорила, что никакого золота не существует, а если и существует, я никогда не доберусь до него.

Солнце ушло за тополя, затенив улицу и вход в кафе. По дороге трусила собака, у полуразрушенного дома она остановилась, настороженно принюхиваясь.

Сидеть в прохладном уютном зале, болтая с Пенелопой, было приятно.

— Ваши родители умерли. А кто же такой Лумис?

— Он друг моего отца и деда. Предложил свою помощь. Флинч нашел нас, или мы нашли его в Форт-Гриффине. Он преданный слуга.

Ответ на один вопрос я получил, если отвечу на другой — про дом напротив кафе, — почувствую себя намного увереннее. На какой-то момент мне показалось, что разгадка близка. Собака, остановившаяся у развалин, была крупной, весьма подозрительной. В ней, видно, текло немало волчьей крови.

Пенелопа рассказывала о своем доме в штате Нью-Йорк, а я о Теннесси, но больше всего мы говорили об этих краях.

— Народ здесь грубый, мэм. Большинство бежит на Запад от своих проблем. На пыльных дорогах можно встретить людей из старинных семей, великолепно образованных, они работают рядом с ковбоями, которые не умеют ни читать, ни писать. Многие приезжают, чтобы разбогатеть и вернуться домой. Им все равно, что они оставят после себя, лишь бы побольше заграбастать.

Сидя за столиком с такой очаровательной девушкой, я впервые пожалел, что я у меня ничего нет, кроме винчестера, револьверов, пары потрепанных одеял и взятого на время коня. И скорее всего, ничего не будет.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала она. — Мистер Лумис рассердится, если узнает, где я засиделась.

— Со мной вам ничто не грозит, — ответил я, — но, мэм, на вашем месте я не доверял бы никому. Есть люди, готовые убить вас лишь за то, что вы знаете о тайне Натана Хьюма.

— Мои дорогие родственнички? Я не строю иллюзий.

— Не только они. Когда дело касается денег либо красивой женщины, доверять можно очень немногим.

— Вам тоже, мистер Сэкетт?

— Меня называют преступником, — ответил я.

Глава 6

Моросило, когда утром Флинч вывел лошадей. Лишь за тополями небо чуть-чуть посветлело. Под ними все еще царила ночь. Я привязал коня около повозки и с винтовкой в руке зашагал к заведению Пио.

В комнате, освещенной свечами, было тепло, повсюду разливался аромат готовящейся на плите еды. Заспанный Лумис уже расположился за столом. Отодвинув стул, я было собрался устроиться напротив него, но тут торопливо вошла Пенелопа, мне пришлось уступить ей место. Лумис одарил меня темным, гневным взглядом.

Не знаю, почему он злился, то ли решил, что я пытаюсь за ней ухаживать, то ли еще почему. Мне было все равно. Тихо, как призрак, появился Флинч и пристроился на краю стола.

Из кухни с большим блюдом и дымящимся кофейником появилась сеньора. Борясь со сном, мы ели молча. Мне неожиданно вспомнилась вчерашняя собака.

Кто бы ни прятался в глинобитном доме на другой стороне улицы, он сбежал прежде, чем собака его нашла. Кроме меня, никто не заметил, как она, рыча, с поднятой на загривке шерстью, приближалась к дверям. Когда пес, крадучись, вошел внутрь, я встал, перешел улицу и последовал за ним. Он знал меня — обнюхивал, когда я стреноживал коня прошлой ночью и еще не раз подходил днем. Теперь он настороженно изучал пустую комнату.

За стеной оказался шалашик, в котором неизвестный спал и курил сигареты, много сигарет. Собака с любопытством его обнюхала, затем направилась к низкой каменной ограде, через которую, очевидно, человек ушел.

«Стив Хукер?» — мелькнула у меня мысль.

Когда мы вышли из кафе, еще не рассвело. Было прохладно, накрапывал дождь. Мои спутники устроились в старой скрипучей повозке. Флинч взял вожжи и тронул лошадей.

Я уже садился в седло, когда подошел Пио.

— Не нравится мне все это, амиго, — сказал он. — По-моему, сеньориту ожидают злоключения. Мы с женой ее очень полюбили.

— Ее враги позади. Те, о которых я говорил. Если они появятся здесь, ничего им не рассказывай.

— Адиос, — помахал он, и я двинулся вслед за повозкой.