Книга Величие жертвы - Надин Паркер

— А разве папе ты не нужна?

Дэвид вдруг поймал себя на том, что напряженно ждет ее ответа.

Она сжала губы.

— Не волнуйся об этом, Ник. У твоего папы есть все, что ему нужно.

Мальчик неожиданно вскочил и направился к двери.

— Что случилось, Ник? — встревожилась девушка.

— Ничего. Мне нужно в ванную.

И он убежал, оставив взрослых в напряженном молчании. Дэвид повернулся к Натали.

— Ну вот, дело сделано, — сказал он, стиснув ладони.

— Не думаю. Нам предстоит еще очень много работы.

— Составьте список и дайте его Сильвии. Она обо всем позаботится.

— Это как-то не слишком романтично, — усмехнулась Натали.

Дэвиду вдруг нестерпимо захотелось снова почувствовать вкус ее губ.

— Мы сделаем все, чтобы это выглядело романтично, — сказал он, не сводя глаз с ее лица.

Она медленно наклонила голову и облизнула губы.

— Боюсь, трудно будет заставить всех поверить в то, что это настоящая свадьба, — проговорила она.

— Но нужно, чтобы это выглядело именно так, — сказал Дэвид, из последних сил сопротивляясь нарастающему желанию.

— Да. — Натали отвела взгляд и отрешенно уставилась в стену. — Мы это сделаем. Мы их всех обведем вокруг пальца.

На следующий день, когда Ник допивал молоко, а Натали убирала со стола, в кухне неожиданно появился Дэвид. Элегантный темно-серый костюм в тонкую полоску делал его совершенно неотразимым, и сердце девушки взволнованно встрепенулось.

Видимо, Дэвид заметил странное выражение ее лица, потому что придирчиво оглядел себя и спросил:

— Что-то не так?

Она на секунду крепко зажмурила глаза, овладевая собой, и как можно небрежнее ответила:

— Напротив, все очень хорошо. Ник, правда, папе идет этот костюм?

— Угу, — согласился мальчик. — Зато у тебя смешной вид.

— У меня? — Натали покраснела. — Почему это?

— Ты выглядела точно так же, когда смотрела на коробку с шоколадным печеньем и раздумывала, съесть его или не съесть. — Малыш лукаво прищурился и спросил: — А можно мне взять еще печенья?

— Нет.

— Почему? — обиженно протянул он.

— И в самом деле, почему? — вступился за сына Дэвид.

— Потому что он съел уже три штуки, — строго ответила Натали. — Нельзя позволять себе делать все, что хочется.

— Пожалуй, иногда можно себя побаловать, — возразил Дэвид, глядя ей прямо в глаза. — Особенно если действительно хочешь чего-то и отдаешь себе отчет в том, что делаешь.

Девушка промолчала. Она вспомнила о вчерашнем поцелуе и почувствовала, что нестерпимо хочет его повторения.

— Цена может оказаться слишком высокой, — наконец проговорила она.

— Зато удовольствие может длиться долго. — В голосе Дэвида появились низкие, хрипловатые нотки. — Очень долго. Почему бы не попробовать?

— Звучит соблазнительно. — Натали с удивлением заметила, что ее голос дрогнул. Она принужденно улыбнулась, чтобы подавить внутренний трепет, и отвела взгляд в сторону, с усилием преодолевая магнетическое притяжение этих серых глаз. — У нас впереди торжественный день. Если я съем пачку печенья, то растолстею и не влезу в свадебное платье.

Дэвид склонил голову в знак согласия.

— Тогда в другой раз.

Интересно, догадался ли он, о чем я на самом деле думала? — спросила себя Натали. Или действительно говорил о печенье?

— Нам нужно поговорить, — уже серьезно произнес тот. — У тебя есть минутка?

Натали повернулась к Нику.

— Ты допил молоко? Тогда пойди в сад и поиграй немного один. Я сейчас приду.

— Ну, можно я возьму еще печенье? — умоляюще спросил мальчик.

— Хорошо, но только одно, — сдалась Натали. — А теперь беги.

Проводив малыша взглядом, она повернулась к Дэвиду.

— Что случилось?

— Только не впадай в панику, — произнес он, и у нее сжалось сердце. — Мне сегодня позвонили из иммиграционной службы.

— Зачем?

Она непонимающе встряхнула головой. Все бумаги заполнены и отправлены. Неужели им там нечего больше делать, как обзванивать всех по телефону?

— Думаю, ничего серьезного, — сказал Дэвид, но его тон говорил об обратном. — Я уверен, что это стандартная процедура. Словом, они хотят побеседовать с нами. О нашем браке.

4

Натали сжалась. Интервью с иммиграционной службой — это было худшее, что только можно себе представить. Она боялась попасть в дурацкое положение.

— Они все знают, — потерянно проговорила она. — Они все знают и хотят поймать нас на лжи.

— Ничего они не знают, — возразил Дэвид. — Только подозревают. — И он улыбнулся своей неотразимой беззаботной улыбкой.

— Подозревают? — переспросила Натали, изо всех сил стараясь не замечать этой улыбки. — Но почему?

Ответ был очевиден, но она не могла понять, почему власти так заинтересовало именно ее дело.

Выражение лица Дэвида стало более серьезным.

— Без сомнения, это проделки Эстер. Наверное, она позвонила им сразу же, как только узнала о предстоящей свадьбе.

— Она настолько мстительна?

— Плести интриги — ее любимое развлечение.

— О, нет!

В возгласе Натали прозвучало такое отчаяние, что Дэвид импульсивно протянул руку, чтобы обнять ее, но вовремя спохватился и вместо этого только смущенно похлопал по плечу.

— Не волнуйся, все будет хорошо. В конце концов, мы уже полгода живем под одной крышей.

— Но мы ничего друг о друге не знаем! — воскликнула она.

— А по-моему, вполне достаточно.

Ответ Дэвида поразил Натали. Он считает, что хорошо знает ее? Значит, она совсем не интересна ему как человек, как личность?

Все эти месяцы девушка пыталась побороть в себе романтические чувства, вспыхнувшие во время самой первой встречи с отцом своего будущего воспитанника. Она видела, что для этого мужчины работа и карьера всегда будут стоять на первом месте, и все же, благодаря своей наблюдательности, смогла заметить и понять многое другое. В Дэвиде О'Конноре были черты, которые трогали ее душу, и бывали мгновения, когда она видела, что он раним и беззащитен. Но всякий раз, когда ей казалось, что еще немного — и ей удастся завоевать его доверие, он снова прятался в свою раковину, прятался за щитом работы, деловых встреч, командировок…

Натали научилась улавливать настроение этого мужчины. Когда он был чем-то встревожен или обеспокоен, то ерошил ладонью волосы, не замечая, в какой беспорядок приходит его прическа, и такие минуты казался совсем мальчишкой. Когда Дэвид сердился, его глаза темнели, брови хмурились, и он начинал говорить резкими, отрывистыми фразами. Когда же он радовался… Нет, пожалуй, ей так и не удалось увидеть на его лице выражения настоящей радости.