Книга Ты проснешься - Марина Зосимкина

Тут им предстала картина во всей полноте своего, так сказать, смысла.

Они находились над люком, они все-таки нашарили его. Вокруг него по периметру на расстоянии примерно вытянутой руки кое-как были расставлены банки и баночки с краской и бутылки — это уже с растворителем, а может, и с олифой, валялись перепачканные кисти и малярные валики, и какие-то тряпки малярного назначения.

Но самое значительное открытие сделала Викина кроссовка.

Одна из банок была опрокинута, неплотно надвинутая крышка от толчка свалилась, и содержимое, та самая масляная краска, вонь от которой забивал запах пыли, пролилась, но не только что!

Натекшая толстенькая лужа сине-зеленого цвета сверху подернулась уже морщинистой пленочкой, но не застыла! Банку опрокинула не Вика. Но. Банку опрокинули недавно.

— Что и требовалось доказать, — произнесла с удовольствием Катерина. — Прими, Виктория, мои поздравления. Мы вот только проверим, открывается ли данный лючок, и можно в обратный путь.

Лючок открывался.

Две головы просунулись в лаз и некоторое время рассматривали лестницу дубль два, вид сверху.

Кроме нескольких старых стульев и окурков на полу, разницы с лестницей номер один не обнаружили. От лючка вниз вела такая же конструкция, как и та, по которой они взобрались на чердак, может быть только немножко более ржавая. Верхняя перекладина была слегка запачкана сине-зеленым.

— Йес! — пискнула Викуся, а Катя, довольно усмехнувшись, похлопала ее по плечу.

Обратный путь был бы проделан быстрее, если бы они не заспорили, в какую сторону им двигать. Катя говорила, что налево по диагонали, а Вика — что прямо, вдоль вот этой самой балки. Оказалось, что вдоль балки и направо.

Потом совещались, кто первый полезет вниз, решили, что Катя.

Потом Катя проводила инструктаж, как Викусе надо будет поддеть крышку люка вот за эту перекладину и начать спуск, но на перекладину не опираться, а то прихлопнет.

Потом Катя сказала: «Нет, ты лезь первой, я буду запирать». И тут же передумала: «Нет, я полезу первой, а ты после, а я тебя подстрахую снизу, а потом я снова наверх и закрою».

Вика сказала, что это шизиловка. Катя велела не спорить со старшими и, поставив ногу на колено с краю дыры, медленно и не дыша начала спуск. Ее ноги уже стояли на нижней ступеньке, а сама Катя размышляла, что ей лучше проделать — сгруппировавшись, сразу спрыгнуть вниз или же попытаться сначала спуститься на одних руках до нижней перекладины, а уже потом спрыгнуть, как вдруг с площадки второго этажа ей послышались медленные осторожные шаги.

Кто-то поднимался по лестнице. И этот кто-то, безусловно, слышал их возню. И был, может, не напуган, но озадачен. Или не озадачен, а все-таки напуган.

Напуган, если этот кто-то и есть преступник. Тот самый, который убил Лидушку.

И теперь он поднимется, увидит Катю и все поймет, а поэтому убьет и ее тоже. Не сейчас, конечно, попозже.

А может, это Михалыч бдит?

Или секретарь Клара Григорьевна возвращается на свое рабочее место в приемную?

Тогда придется гнать про Викин мобильник.

Но это был не охранник, и не Клара Григорьевна, и не преступник.

Это был человек, который ее, Катю, раздражал, возмущал, злил, которого она ненавидела.

Это был Демидов.

Демидов медленно поднимался по лестнице, и настроение у него было поганое. Именно что поганое.

Вчера вечером ему позвонил Ваня Ескевич, звонил откуда-то из пробки на Волоколамке или на Ленинградке, что ли. Просил заехать в интернат и взять какие-то хрен знает бумаги у директрисы, а то она ждет, а он в пробке.

Демидов не мог. Он был на премьере у Табакова, но это не самое страшное, он был с барышней, дщерью маминой подруги Ады Львовны, и был он там по просьбе матушки и в соответствии с ее хитрой стратегической интригой.

Девочка была правильная, из наших, но совершенно никакая. И не придерешься. Да и придираться не очень-то хотелось.

А хотелось Демидову Олегу побыстрее очутиться дома и нырнуть в холодильник за пивком и колбаской, а может, еще и креветочек по-быстрому отварить, и к «ящику» — тупо переключать программы.

В пятницу вечером это как-то естественнее, чем проводить время на пафосной премьере, непринужденно блистая высокомерной галантностью и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не выбросить две-три порции яда, рискуя при этом обрызгать безупречный атласный лиф сегодняшней дуры.

Хотя зачем обижать барышню? Сегодняшняя ничем не хуже той, с которой две недели назад он был в Пушкинском на открытии какой-то там выставки. А если вспомнить тот кошмар, который ему навязала матушка в сентябре, так эта по сравнению с той просто лапушка.

«Мамуля у меня боец, и она своего добьется, — мрачно сам с собой шутил Демидов. Он любил мамулю.

Ваня был в курсе всех его обстоятельств, но вчера почему-то напрягся и разорался на Демидова.

Он орал, что бумаги нужны ему в понедельник утром, что на завтра он обещал что-то там жене и дочке, а необремененный Демидов не может, видите ли, поднять свою вельможную задницу и в кои-то веки выручить друга!

Друг — это он, Ескевич.

Почему, кстати, вельможную?

Сидение в пробках кого угодно доведет. Демидов предложил ему успокоиться, перезвонить директрисе и все ей объяснить, а лучше предложить ей отправляться домой пить пиво.

Тогда Ваня решил, что Демидов над ним издевается, и отсоединился.

А Демидов не издевался, какие тут издевки, когда ты на премьере, в третьем ряду и говоришь в трубку, пригнувшись к собственным носкам, а рядом нервничает барышня.

В антракте он попытался перезвонить Ивану, но телефон был занят, телефон интерната не отвечал, поэтому Демидов решил больше не суетиться, а отправиться в интернат с утра и выполнить-таки просьбу друга Ивана.

Барышня была провождена и на прощание поцелована в ручку, слова благодарности за волшебный вечер специальным голосом были произнесены, и отпущенный на волю Демидов рванул не медля на Осташковское шоссе, в свой новый аккуратный домик, еще не полностью отделанный, но уже им заселенный.

Пиво в холодильнике было, и вобла нашлась, а он про нее забыл совсем, и наконец отдых, а маме можно позвонить и завтра.

Вспомнив про завтра, Демидов погрустнел, так как сильно не хотелось тащиться снова в центр Москвы, но мужская дружба — это святое, особенно, если твой друг — партнер по бизнесу.

Начинали Иван и Олег в разных местах и по-разному, а так получилось, что теперь у них одна фирма на двоих, и не просто фирма, а процветающая, и почти что холдинг, туризм и перевозки, международные. Слияние Демидовской турфирмы с грузоперевозочной Ескевича, произошло сравнительно недавно, по инициативе Ескевича, но от этого в выигрыше остались оба.