Книга Расскажи мне о море - Эльчин Сафарли

На рассвете третьего дня она сбегала. Скармливая сваренную для Далхи кашу другим бездомным псам, Роза повторяла вычитанные слова: «Собачья преданность границ не имеет». Год за годом, ураган за ураганом тетушка вылечивала Далху, которая так и не прижилась ни в одном доме

После очередного шторма Роза снова пришла за Далхой. Собаки не было. В ту ночь море затопило берег и, видимо, забрало к себе любящее собачье сердце.

Далха не умерла. Она воссоединилась с Каспием. Навсегда.

30

Попрощайся с тем, что делает тебя хуже

«У нас тепло, никаких ветров, ласковое море и звуки природы. Езжу вдоль реки к кукурузным полям, гуляю босиком по земле – ноги красные. Сплю в гамаке между пальмами, в лицо сыпятся звезды. Рай, Финик. Не верь тем, кто говорит, что от потока туристов тут бардак. Глупости. Рай невозможно испортить».

Дядя Аким присылает из Индии письма с черно-белыми фотографиями. В шестьдесят четыре выучил хинди, женил сыновей, оставил им дом и уехал с Абшерона с одним чемоданом. С женой Сугрой развелся еще на пороге серебряной свадьбы. Были честны друг с другом, не тянули то, что себя изжило.

Спустя два года Сугра вышла замуж, а дядя Аким устроился на вторую работу – заработать на свадьбы детей и переезд в Индию.

С юных лет он занимался ковроткачеством. Никто не мог предположить, что когда-нибудь уста расстанется с любимым делом.

«Обычно на старости лет мужики заводят юную красотку и уезжают на байке навстречу новой жизни. Меня такой план не устраивал. Я решил уехать один и не на мотоцикле, туда, где проснусь. Где пойму, кто я, что мне нужно, куда дальше. В семьдесят лет моя жизнь прервалась и началась заново».

С детства дядя Аким жил на Абшероне, не выезжал за его пределы. Он и в самолет-то впервые сел по дороге в Индию. «Не жалею, Финик. Считаю свою жизнь интересной, хотя прошла она в четырех стенах мастерской. Работая над ковром, я не только рассказывал истории через рисунок, но и проживал саму жизнь».

Вспышка-воспоминание из весеннего дня детства. Вбегаю в мастерскую дяди Акима, спешу поделиться очередным открытием. Осмотревшись, затихаю. Я попал в те самые два часа, когда дядя отрывается от земли и переносится туда, где все красочное, умиротворенное, теплое. Так объясняла мне состояние мужа тетушка Сугра, стригущая овец в апрельском дворе.

«Если увидишь, что Аким плетет мир, не мешай, а то нам влетит». Спрашиваю Сугру, почему всего два часа. Неужто нельзя дольше? Отталкивает облысевшего ягненка, вытирает косынкой с лица пот. «Над шелковым ковром уста работает не более двух часов в день. Если засидится, через пару месяцев от нагрузки ослепнет».

Дядя, обтекаемый лучами утреннего солнца, сидит на коленях перед станком с натянутой основой – белоснежными нитями. С вершины станка свисают мотки окрашенной пряжи, солнечные лучи отражают, подхватывают ее оттенки, радугой расцвечивая побеленные стены. Аким ловко подхватывает нити основы, обвивает их цветными, срезает концы ножницами. Из узелков рождается узор.

Как он его придумывает? На цыпочках подхожу ближе, сажусь рядом. Со двора слышно блеяние овец вперемешку с бранью Сугры. «Ее голос как чернослив», – вскользь сравниваю и жду, когда смогу обнять дядю Акима. Он улыбнется и начнет расшифровывать для меня ковровые узоры.

«Видишь змею? Не бойся ее. Аллах заложил зло только в человека, в животных его нет… Змея – символ долгой здоровой жизни».

* * *

В Индии дядя Аким живет в комнате, где окон больше, чем стен, по утрам работает на мельнице, остальное время служит в ашраме. Ковроткачество осталось в прошлом. Не скучает, вспоминает с улыбкой: «Сейчас другой этап».

От себя не убежишь – это правда, и куда бы ни уезжали, все равно забираем себя. Правда и то, что поездка подальше от шума и суеты может возродить надежду.

«Оказываешься в другой среде, в тиши и безмятежности которой осваиваешь пережитое, понимаешь новое о себе и мире. Медленный и нелегкий процесс, Финик… Не верю в мгновенное преображение. За каждым изменением – внутренняя работа и желание стать счастливее. Помнишь слова мистера Джонаса в „Вине из одуванчиков“? „Вы можете получить все, что вам нужно, если только это вам и вправду нужно“.»

Дядя Аким пишет, что жизнь – это вариация твоей собственной вселенной, и хорошо бы в ней избавиться от вредных привычек. Объедаться сладким, курить, злоупотреблять алкоголем – очевидное. Но есть привычки, которые намного опаснее увлечения пирожными. К примеру, сравнивать себя с другими, стараться быть как все, не любить свое тело, считать себя недостойным любви.

«От подобных мыслей вряд ли избавишься навсегда, временами они приходят к каждому. Страшно, если вредные мысли становятся жизнью. Попрощайся с тем, что делает тебя хуже, злее, отчаяннее».

Письма дяди Акима храню до сих пор. В них то бесценное, к чему каждый человек имеет доступ, но чем почему-то не пользуется.

«Живи осознанно, Финик. Это не значит все бросить, уехать в Индию и, сидя в позе лотоса, улыбаться шелесту травы. Жить осознанно – это помнить о том, куда идешь, не упуская из виду настоящее. Каждое действие выполняй не автоматически, а осмысленно. Выражай чувства так, чтобы не вредить ни себе, ни другому. Предопределенности не существует – мы сами себе и ад, и рай, и тюрьма, и свобода.

Помнишь ли ты, когда в последний раз от души наслаждался вкусной едой, хрустом морских ракушек под ногами или радовался мелочам? Если да, то ты живешь по-настоящему».

Здравствуй, мой друг!

У нас тут ливни серыми очередями бомбардируют землю. Деревья не бунтуют, смиренно склоняют кроны. Крыши съезжают с хибар к радости бездомных животных, которые ночами прячутся под обломками и ждут, когда с концом бури землю покроют сотни птичьих тел.

Не выходим на улицу без острой надобности, только в храм и обратно.

Сегодня после утренней молитвы беседовал с Джорджем, он помогает нам в ашраме. Рыжий полиглот, владеет четырьмя языками. Говорили о людях, которые перестали различать свет маяка. Когда все в глубоком тумане, даже протянутых тебе рук не видно.

Джордж считает, что человеку, потерявшему смысл жизни, нужно научиться жить для других. Мол, такое состояние – настоящее благословение Всевышнего: человек служит другим, перестав жить для себя. Я его выслушал и… не согласился.

Финик, мне тревожно за тех, кто живет для других. Выглядит это благородно. Познакомившись поближе с такими людьми, замечал, насколько они несчастливы, как пересиливают себя. Несправедливо. Каждый из нас непременно должен быть счастливым первым долгом для себя, потом для других – чтобы было чем делиться.

Страшно, когда лжеучителя пользуются состоянием отчаявшихся, призывая их отказаться от себя во имя служения Высшему. Затуманивают людям голову, называя внутреннее непонимание признаком потери души. Душа не теряется, она всегда в нас, в ней горит свет. Но нужно научиться переживать отливы.