Книга Охотники на троллей - Гильермо Дель Торо

– Конечно, – тихо произнес папа. – Благодарю вас.

Галагер смотрел на нас чуть дольше, словно выказывая готовность выслушать, если мы захотим сказать что-то еще. Чем мы, Старджесы, могли похвастаться, так это умением держать рот на замке. Галагер резко кивнул, так что его мальчишеский парик дернулся, захлопнул блокнот и развернулся, натягивая фуражку. Камера наблюдения проводила его до машины.

Папа закрыл дверь и приступил к защитной песне десяти замков, хотя это исполнение оказалось самым слезливым из всех: Клик. Бац. Дзинь. Бамс. Тук-тук. Брямс. Вжик. Бух. Клац-клац. Я задержал дыхание перед финальной нотой, решающим бумканьем. Но рука папы остановилась. Большой палец скользнул по щеколде и замер.

Когда он обернулся ко мне, его губы дрожали.

– У меня есть причины, Джим. Знаю, это кажется несправедливым. Я лишь прошу, чтобы ты уважал мою просьбу. Возвращайся домой до темноты. Сынок? Прошу тебя. Будь дома до темноты.

Я разозлился. Ощутил жалость и раздражение. Мне не нравилось испытывать к отцу такие чувства. Но он выводил меня из себя, становился все хуже и хуже, и это слишком напомнило мне себя самого на парковке у школы сегодня днем, как я скакал от тени к тени, как мне везде мерещились монстры.

– Я не понимаю, – сказал я. – Просто не понимаю почему.

Он наклонился, так близко, что я чувствовал запах хлынувших из его глаз слез.

– Потому что это небезопасно, – его челюсть дрожала, зубы стучали. – Я слишком многое потерял и обещал себе, что больше такого не случится. Так оно и будет, я позабочусь.

Не знаю, что он увидел, поглядев на меня. Не синяк на щеке после «уплотнения мусора», не ободранные от каната в спортзале ладони и не ссадины на коленках после погони на парковке. Его, как всегда, отвлекли собственные печальные воспоминания о старшем брате, что когда-то называл его Джимбо. Папа повернулся, набрал сложный код на трех панелях управления и дождался автоматического ответа. Дом под охраной. Все замки активированы. Степень безопасности 3-А включена. Он щелкнул выключателем, и двор с палисадником ослепили ночные прожектора. Соседские собаки с обеих сторон завыли в ответ на такое вторжение в ночную темноту.

Папа беззвучно двинулся по коридору в своих тапочках. Вошел в спальню, закрыл дверь, и через тридцать секунд я услышал тихую и знакомую песню из его старого проигрывателя, сладкую мелодию, которую я слушал всю жизнь, песню старой группы под названием «Дон и Хуан».

Я стою на углу, дожидаясь тебя,

Мое сердце дово-о-о-о-ольно…

10

О наступлении полуночи я узнал по вибрации телефона и ноутбука. Я поставил будильники, чтобы хоть немного поспать после долгого дня, но с отвращением выключил оба. Света в комнате не было, и глаза напряженно вглядывались в экран, но спать мне, похоже, не придется, не в ближайшее время.

Предмет поисков меня не успокоил. Вместо того, чтобы учить математику, я просматривал популярные видеосайты, а также некоторые менее популярные, в поисках кого-нибудь еще, кто видел бы то же, что и я. Поначалу я ограничился запросами вроде «канализация» и «раздевалка» – безрезультатно, но через полтора часа блужданий наткнулся на следующий уровень – такие малопопулярные видеоролики, что для их обнаружения пришлось бы выучить новый язык, состоящий из многочисленных ошибок. Бо́льшая часть – размытые изображения незнамо чего под завывающие в камеру пьяные голоса: «Ты только глянь! Глянь сюда!».

И лишь когда я обратил внимание на места съемок, то начал потеть. Я обнаружил не меньше шести роликов из Сан-Бернардино, выложенных за последние шесть лет. Назвать их любительскими значило сильно им польстить, но это не означало, что на них нельзя было разглядеть нечто, двигающееся по тусклым переулкам, позади далеких мусорных баков. Видеоролики удостоились всего пары «лайков», а комментарии гласили, что это фальшивка. Но человеку, видевшему руки, ноги и плечи невообразимого размера, эти формы казались до жути знакомыми.

Настолько, что я не мог больше выдержать. Я вытащил из ушей наушники. И тут же пожалел об этом. Тишина в доме была какой-то неестественной. Сложно объяснить понятнее. Словно в доме завелись новые глотки, высасывающие запас кислорода. Я мог расслышать то, что обычно не слышал: жужание камеры на крыльце, папино дыхание из его спальни.

Но мысль о том, что кто-то может находиться внутри, была совершенно безумной. Дом превратили в крепость. Через наши двери невозможно проникнуть без паяльной лампы и кусачек, не говоря уже о завывании многочисленных сигнализаций и прибытии фургонов нескольких охранных компаний. Через щель в двери я видел доказательство этому в дальнем углу гостиной: два красных огонька, сообщающих, что сигнализация включена. Я разглядывал эти красные огоньки с постели всю жизнь. Так почему же сейчас мне казалось, что с ними что-то не так?

Огоньки мигнули.

Да, вот что меня беспокоило.

Это вовсе не огоньки с панели. Это глаза.

Я лежал, не в состоянии вдохнуть, а красные глаза перемещались. Половицы стонали под весом громадины. Я слышал дыхание, похожее на лошадиное фырканье. А потом красные глаза сдвинулись от дальнего конца гостиной, и показались лампочки панели управления, гораздо меньшего размера. Что бы это ни было, оно направлялось к спальням. Худшего я и вообразить не мог. Пока не случилось кое-что еще.

Появились другие глаза: три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Каждая пара плыла в том же месте, словно принадлежала той же голове, но двигалась независимо – некоторые глядели влево, некоторые вправо, некоторые назад, а остальные прямо на меня. Кем бы ни было это существо или существа, оно занимало всю гостиную. Я осмотрел кровать в поисках какого-нибудь оружия, но видел только детскую ерунду: недостроенные модели, недоделанную домашнюю работу и прочие следы попыток найти свое место в мире. Все это и раньше было бесполезным, а теперь и подавно.

Сначала существо добралось до папиной двери. Как и я, папа неплотно прикрывал дверь, и я лишь надеялся, что он уже присел там, готовый к нападению. Несколько пар красных глаз скрылись из поля зрения, когда вошли в комнату. Я услышал звон, словно кто-то шарил по карманам в поисках мелочи, а потом неприятное хлюпанье, продолжавшееся с минуту.

Хлю-ю-юп. Хлю-ю-юп. Хлю-ю-юп.

Плечи так жутко тряслись, что я схватил ноутбук, чтобы успокоиться. Да, ноутбук! Экран погас, но мне нужно было только прикоснуться к тачпаду, и комната озарится бледным светом. Я потянулся к клавише, но заколебался. У меня возникло такое чувство, что увиденное будет преследовать меня всю жизнь. Я мог закончить как папа. Если я так этого боюсь, подумал я, наверное, с ним случилось нечто столь же ужасное?

На меня упала тень. Я знаю, это кажется странным, ведь дом был погружен в темноту, но эта темнота обладала весом: я ощущал, как она опускается на тело будто слой ила. У нее была и определенная фактура: на кожу словно легло что-то склизкое и чешуйчатое. И определенно имелся запах: омерзительная вонь дохлого животного, гниющего на дне колодца. Пока из папиной спальни доносился звон, некоторые из восьми глаз заглянули через щель в мою спальню и двинулись к ножке кровати как медлительные радиоактивные жуки.