Книга Последняя надежда - Владимир Клепилин

Обратный путь занял куда меньше времени, чем все ожидали, нежить расходилась, почуяв артефакт. Дойдя до места битвы с ведьмой, отряд не обнаружил ее на том месте, где она была оставлена. Вокруг было разбросано огромное количество измельченных костей. Стало понятно, что ведьма, восстановила свои силы, пожирая ходячие останки. В битве с ней никто не погиб, но эльфов до сих пор шатало от ментального удара, произведенного разъяренными душами. Если бы не магический отражающий щит Альмавиры, эльфы пали бы на поле боя не в силах защитить себя. Миновав злополучное место, через пару часов отряд достиг границ Сумеречной зоны и Ориса. Завеса, преграждающая дорогу нежити, пропустила всех, кроме эльфов, напитанных энергией смерти. Достигнув завесы, эльфийские тела задрожали и пали замертво, истекая кровью. Кровь лилась из глаз и ушей, из всех многочисленных пор на теле. Никто не подозревал, что такое может произойти. Альмавира была в отчаянии, даже она, прожившая не одну тысячу лет, не ведала о такой магии.

Вернувшись в Орис меньшим составом, Альмавира представила всю добытую информацию Армитале и отдала артефакт. «Я скорблю с тобой, сестра, о погибших, мы выясним, что произошло в Сумеречной зоне. Этот артефакт излучает поистине непостижимую энергию, недоступную для моего понимания», – ответила архангел. Рассказав о слиянии саламандры со своим телом, Альмавира упомянула о неверном ударе по духу-хранителю. Армитала не сразу поняла, что камень-артефакт безжизненный, но после упоминания о неверно проведенном ритуале призыва, решила возвратиться в Сумеречную зону, для понимания случившегося. Без артефакта мир Ориса не мог, по сведениям архангела, рассчитывать на победу. Если священный камень был вынесен за пределы Сумеречной зоны даже без надлежащего ритуала, он мог даровать носящему его, способность войти в мир мертвых без препятствий со стороны барьера, разделяющего миры. Поход подготавливался настолько быстро, насколько было возможно: подобрали две когорты в триста шестьдесят эльфов и гномов каждая. Итого получалось семьсот двадцать воинов, включая двух доблестных командиров: Альмавиру и гнома Сольдака. Припасов взяли на три добрых недели пути по бездорожью Сумеречного мира, хотя предстояло справиться с поставленной задачей в неделю определенного на совете срока. Пульсирующий в Сумеречной зоне до того времени артефакт, полностью прекратил излучать энергию защиты.

После сборов, выйдя из главного города ангелов Дольмета, возведенного из древнего лучистого камня, распространенного в мире Ориса, Армитала крепко пристегнула священный камень к грудному доспеху и отдала приказ следовать к вратам Сумеречной зоны. Врата представляли собой призрачную границу, имеющую брешь в мире Ориса, около двух миль в центре пустынной равнины. Достигнув назначенного места, когорты молча входили в сумерки. Ветер бешеным порывом обдал вошедшие отряды, и Армитала, еле устояв на ногах, поняла, что потеряла способность взлетать на своих крыльях. Ангелы могли летать в любом мире, но неверно проведенный Альмавирой ритуал лишил архангела такой возможности. Тяжесть приливала к ногам, и с течением времени у Армиталы ноги стали уставать, не привыкшие к долгой ходьбе. Делать было нечего, потому приходилось преодолевать трудности и, несмотря на усталость, продолжать поход. Альмавира заметила кое-какие серьезные изменения: воздух стал более легок, как будто разряжен, и вдали горизонт горел ярким пламенем, что уже само по себе устрашало: такого не могла припомнить даже Армитала в этом мире, со времен становления всего мироздания, когда она была еще духом невоплощенным.

По левую руку от двигающихся воинов располагались мертвые моря, которыми в избытке был наполнен Сумеречный мир, населенные утопленниками и злобными нимфами, выброшенными в этот мир богами за ненадобностью. Камень тянуло к горящему горизонту, расположенному за мертвым морем. Чтобы пересечь такое расстояние по воде нужно было судно и, выйдя к побережью, глазам открылась бухта мертвых кораблей: одни стояли на приколе в воде, другие – под водой, и лишь верхние палубы своими прогнившими кормами говорили о их безвременной кончине. Сольдак предложил сходить на разведку, но его предложение было отвергнуто Альмавирой: тяжелый гном в броне мигом пойдет на дно в случае атаки нимфы, а Армитала не в состоянии бежать по остовам кораблей из-за отяжелевших от непривычки к долгой ходьбе ног. Если, по словам эльфийки, послать группу, то их тепло будет замечено утопцами, постоянно шныряющими в уютных затопленных комнатах кораблей, выбранных ими для обитания. Альмавира сняла с себя лишнее походное снаряжение, чтобы легче было передвигаться по трухлявым палубам кораблей и, взобравшись на утес, прыгнула на разбитый корабль. Доски, расколотые временем, затрещали, но выдержали вес эльфийки, быстро соскользнувшей на более крепкий дощатый пол. Перебираясь с корабля на корабль, окидывая взглядом все открывающиеся взгляду пространства затопленных судов, Альмавира искала годное плавучее средство для пересечения моря. Взобравшись на самый верх мачты судна, расположенного посередине корабельного кладбища, в небольшом закутке у самого берега она заметила небольшое дряхлое судно, сутуло раскачивающееся на волнах прибоя. Был большой риск отправляться на таком суденышке в длительное путешествие по неспокойному морю, но выбора не было. Легко ступая по мрачным остовам полусгнивших палуб, Альмавира не выдавала себя ни одним лишним звуком, способным всполошить обитавшую здесь нечисть. Добравшись до намеченной цели, эльфийка подала знак остальным и, расположившись на корме, повела судно к бухте.

Проверив судно на прочность, гномы, боящиеся воды, как огня, наотрез отказались плыть на такой ненадежной посудине. Гул и возмущение гномов сыграли нечисти на руку и утопленники, услышав возгласы, обратили свой взор на собирающихся. Прибрежные воды начали пузыриться, и из воды стали появляться мертвые оскаленные головы утопцев. Медленно шли они по илистому дну, заросшему морской травой, в направлении живых существ. Растительность оставляла на дне толстый слой своей гнилой субстанции, копившейся там сотни лет, и затхлый запах распространялся далеко окрест тех мест. Утопленникам приходилось по пояс идти в этой жуткой жиже. Лица их были одутловаты из-за огромного количества воды, впитанной ими во время смерти и тела, набравши в себя воздуха, поднимались на поверхность, становясь созданиями другого мира.

Гномы выстроили хирд и приготовились к отражению нападения, выставив вперед свои боевые пики. Раздался странный всплеск, больше похожий на тяжелый вздох, и утопленники замерли в ожидании. Из воды медленно появлялась нимфа. Выходя на берег на своих осклизлых ногах, её жабры жадно хватали воздух в надежде уловить хоть малую толику влаги. Далеко на берег эти создания не выходили, чтобы не задохнуться, несмотря на то, что могли некоторое время дышать и воздухом. Окинув впалыми глазницами выстроившихся воинов, она своим ртом резко выплеснула в строй щитоносцев струю едкого яда и, молниеносно оттолкнувшись хвостом от песчаного берега, ушла в глубину. Утопленники как будто сорвались с цепи и с удвоенной энергией полезли на гномьи пики. Удар ядом раскрошил передние щиты гномов и произвел страшные ожоги на руках оборонявшихся. Некоторых корчившихся соратников оттаскивали в сторону, прикрывая отход вторым строем воинов. Не имело смысла вступать в бой с нимфой в ее родной стихии. Нимфы сами по себе являлись отпрысками богов и, являясь полубогами, представляли опасного противника, которого не в силах были одолеть армии смертного мира. Но, здесь находились две когорты первородных рас, и им просто необходимо было попасть на корабль. Сотня гномов удерживала утопленников на расстоянии удара копья, кроша их трухлявые водянистые тела мощными выпадами, а остальные разворачивали свои походные мешки, доставая сборные крепчайшие путы, используемые для поимки опасных чудовищ в Сумеречном мире. Сборные сверхлегкие металлические волокна образовали собой огромную сеть, разорвать которую не мог ни один живой организм известный древним расам. Периодически появляясь на поверхности воды, нимфа зорко наблюдала за происходящим, выплевывая в войска противника кислотную струю. Альмавира отдала приказ к отступлению, и шаг за шагом воины отступали, оставляя за собой груды мертвой водянистой плоти, дергающейся в своих последних потугах. Она не могла уже вести дальний бой и ей пришлось выползать на сушу. Полностью уверенная в своем могуществе и, полагаясь на численное превосходство своих приспешников, нимфа проползла добрых пять метров, и тут ловушка захлопнулась. Сеть, расставленная на пружинных подпорках вдоль берега, направленная в сторону воды, сорвалась с натягивающих ее петель и мгновенно опутала водяницу, не давая ей выбраться. Перестав получать ментальные приказы от своей хозяйки, утопленники замешкались, их реакция притупилась, и они стали медленно расползаться по сторонам, охладев к пылу боя. Гномы, не теряя времени, добивали отступающих, которые все еще были опасны и кусались, кидаясь на преследующих. Организованное нападение прекратилось, а тело нимфы истошно визжало, скрепленное металлом древних подгорных мастеров. Ощетинясь копьями и мечами, когорты медленно двинулись к вопящему созданию. Тело нимфы причудливо изогнулось и, вопреки всем ожиданиям, сеть затрещала. Когда до скованного монстра оставалось пару шагов – сеть лопнула. Из сети поднималась голова нимфы, исполосованная запекшимися рубцами засохшей крови, рот криво перекосило от злобы и жажды уничтожения. Прикрывшись щитами, от которых было мало пользы, отряды медленно пятились вспять. Нимфа приготовилась к решающему удару: её жабры раздулись, зоб надулся, собирая в себе всю накопленную кислоту. При таком ударе обороняющихся разметало бы в стороны, и не просто раскололо бы щиты, но и расплавило кости. Надувшись для совершения плевка и поставив голову под нужным ей углом, тело водяницы замерло и упало, пораженное точным ударом меча архангела сзади в голову. Её водянистое тело оседало желеобразно, собранная во рту кислота быстро разъедала внутренности и кожные покровы, стекая по пробитому головному отверстию на песок берега. Медлить было нельзя, и отряды эльфов быстро погрузились на ветхое суденышко. Гномы остались на берегу залечивать раны искалеченным собратьям, отступив в глухие заросли, подальше от водного пространства.