Книга Вершина угла - Сережа Павловский

– Тут рядом, возле траходрома. Так, надо Ксюхану позвонить – договориться, где стык, – Гаста достал телефон и начал набирать Ксюхана.

Я шёл рядом и смотрел по сторонам. О чём говорил Гаста, я не слушал. Мои руки были в карманах джинсов. Одной рукой я сжимал свой наркофон в надежде почувствовать вибро, каждую минуту ожидая звонка от Елеанны, а другой я сжимал свой член, отчего он был слегка эрегирован.

– Ага, давай, – Гаста убрал телефон. – Чего приуныл?

– Я заметил, что стал материться от безделья. Мне помогает мат, – вдруг подумалось мне.

– В каком смысле?

– Сидишь ты на месте или идёшь, что-то делаешь, но молча, а рядом никого нет или есть. Ты что-то делаешь, а потом так тяжело вздыхаешь и в выдохе говоришь: «Оооойбляяяя».

– Ха-ха-ха-ха.

– Сразу ведь легче становится. Или не становится, но я чувствую себя уже чуточку лучше, потом зеваю и вслух так: «Ыыххйооооаныйыот».

– Хе-хе-хе.

– Короче, мне помогает. По-любому ты так же делаешь, просто за собой не замечаешь.

– Во ты гонишь, Автор. Это в тебе говорит что-то старческое. Ты – кряхчун, ёпто. Ха-ха-ха-ха.

– Это я.

– Это тоже я.

Мой член в это время ещё слегка увеличился в размерах, мешая ходьбе. Я приподнял его на двенадцать часов, и мне снова в голову пришло что-то из области ссыкливой фантастики.

– Гаста, я только что подумал о том, что мужики становятся импотентами от передрочения или перетрахивания, – с опаской произнёс я.

– Ёб твою мать, – Гаста засмеялся. – Автор, что за херня тебе в голову сегодня лезет?

– Что если нам при рождении даётся, допустим, миллион стояков…

– Да ну, – перебил меня Гаста, – миллион – мало, давай лучше два.

– Да хоть миллиард. Мы же дрочим…

– Да мы с тобой не только дрочим, мы ещё и сосим, – снова перебил меня Гаста.

– Это я.

– Это тоже я. Ха-ха.

– Один оргазм – минус стояк. Понимаешь, о чём я?

– Да, – Гаста продолжал смеяться.

– И вот так мы дрочим, трахаемся, а количество стояков всё уменьшается и уменьшается. А если количество стояков уменьшается даже не после оргазма, а просто так – встал член, потом лёг – минус стояк? – произнеся это, я с ужасом сжал свой, пока ещё стоявший, хер.

– Ха-ха-ха, – продолжал смеяться Гаста, – приходит тип к врачу и говорит: «Доктор, у меня проблемы с эрекцией», а доктор срывается с места и, тыча пальцем на пациента, начинает орать: «Дрочила! Все посмотрите на дрочилу!» Ха-ха-ха.

– Ха-ха-ха, да-да. И такой: «Медсестра, иди зацени дрочилу!» – продолжил я.

– Ха-ха-ха. Потом в коридор, к очереди и продолжает: «Дрочила, смотрите, у меня в кабинете дрочила!»

– Ха-ха. Так что ты теперь думай, прежде чем захочешь бездумно подрочить, – завершил я свою мысль.

– Как скажешь, братик, хе-хе-хе.

Мы дошли до мастерской.

– Щя, пять сек, – Гаста быстро туда занырнул; почти сразу же – через минуту или раньше – вышел.

– Уже всё?

– Я сдал, через два часа вернёмся. Там вообще-то очередь, меня могли сбрить и сказать, чтоб я зашёл через две недели.

– Так это нам ещё повезло, что мы через два часа зайдём?

– Ага, нам повезло, что у меня тут свой чувак, который за пятихот сверху согласился посмотреть мой аппарат вне очереди.

– И что там сломалось?

– Через два часа вернёмся, он скажет. Двинули к Ксюхану, он уже ждёт.

– Может, я был слегка неосмотрителен, когда легко писанулся на его тему с контрольными? – засомневался я.

– И я о том же, – кивнул Гаста. – Ты ещё и за меня писанулся.

– Тебе-то свадьбу отщёлкать, пожрёшь там на халву и бухнёшь, а мне вот не известно ещё, что за контрольные делать придётся.

– Сам же замутил всё.

– Это я!

– Это ты! – кивнул Гаста.

Ксюхан был слегка помят после работы, но встретил нас стандартно: с бутылкой пивандрия в руках и коронной фразой.

– Здоровчаныч!

– Вздрочняныч! – отреагировал Гаста.

– Ха-ха-ха, – я, смеясь, пожал ему руку.

– Чё ты материшься? – повернулся он к Гасте.

– А чё, чё, слышь, пошёл на хуй! – сказал Гаста голосом, будто схватил себя за яйца.

– Ха-ха, защекан, лови факулю! Есть выпить?

– Ты ж сосёшь уже пивасик, – кивнул Гаста на бутыль.

– Шмурное – это хуйня! – невозмутимо ответил Ксюхан.

– Могу тебе плеснуть только виски из писки, – расщедрился Гаста.

– Нет уж, нет уж, ешьте пизду сами, она с волосами, – вежливо отказался Ксюхан.

– Господа, мне уже надоел ваш ацкей хуймор, давайте непосредственно к делу, – мне часто доводилось слушать их гон, иной раз уши вяли от этого бреда.

– Короче, Автор, – начал Ксюхан, шаря рукой по карманам, – так, блядь, у меня тут где-то была бумажка с темами…

– Надеюсь, там не квантовая физика, – проскулил я себе под нос.

– Так, сейчас, вот она, – он протянул мне свёрнутый вчетверо тетрадный листок в клеточку.

Я развернул его. Аккуратным красивым почерком отличницы там было написано: «Социология: что такое репрезентативность? Раскр…» Я пробежал глазами ниже: «Политология: Политические режимы…»

– Это всё?

– Да.

– Это чё, твой почерк, что ли? – я не мог поверить, что Ксюхан так пишет.

– Дай зазыпать, – листок выхватил Гаста, – ха-ха-ха, а цветными пастами тоже пользуешься?

– Ха-ха-ха, – я тоже заржал.

– Да это я училку попросил записать мне темы, ептить! – зло произнёс Ксюхан.

– Учителку, – хохотнул Гаста.

– Преподавалку, – озвучил я свой вариант.

– Вротберушкуижопопопрашайку, не один ли хер, как она называется! – Ксюхан выдернул листок у Гасты, посмотрел на него и протянул мне обратно. – Надо, чтобы была исписана тетрадка в двенадцать листов, сделаешь?

– На каждый предмет по тетрадке?

– Да.

– А никто не спалит, что почерк не твой?

– Похуй!

– Я испишу тебе две тетрадки, ты сдашь – и всё, больше ничего не надо будет?

– Ещё защита, нужно будет рассказать всё, что написано в тетрадке.

– Может, я на компе замучу, а ты перепишешь? Заодно, пока будешь переписывать, слегка воткнёшь и разовьёшь двигательную память, а то потом ещё предъявишь мне за почерк, – предложил я сделать всё иначе.