Книга Сова, которой нравилось сидеть на Цезаре - Мартин Уиндроу

Учитывая оккультные ассоциации и странные, мрачные для человека привычки, сову стали считать предвестником зла, неудачи и смерти. Это довольно странно: например, римляне с глубоким уважением относились к греческой культуре и отвели Афине Палладе (Минерве) почетное место в своем пантеоне. Несмотря на это они очень негативно относились к птице, символизирующей эту богиню (однако при этом считалось, что изображения сов отводят сглаз). «Естественная история» Плиния-старшего полна вымышленных историй о животных и лекарствах, которые можно изготовить из частей их тел. Примером подобного невежества может служить убеждение в том, что совы обладают плохим зрением. Плиний считал, что совы обладают злонамеренной сверхъестественной силой, и это мнение разделяли очень многие. Римские оракулы предсказывали исход важных событий по поведению птиц, при этом сова всегда означала ведьму. В старинном переводе книги Плиния говорилось: «Крик совы всегда предвещает получение тяжких известий, и это самый плохой и проклятый знак при предсказании исхода важных событий». Для Плиния сова была «ужасным чудовищем ночи». Встреча с совой «предвещает несчастье». Впрочем, история не сохранила сведений о том, слышал ли Плиний крик совы перед своим фатальным путешествием для изучения извержения Везувия в 79 г. н. э.

Суеверия римлян в «Юлии Цезаре» отразил Шекспир. Убийству диктатора предшествует противоестественное появление совы в дневное время: «Вчера ж ночная птица в полдень села / Над рыночною площадью, крича / И ухая»[3]. Леди Макбет называет сову «зловещим сторожем ночи, сулящим людям вечный сон»[4]. В «Сне в летнюю ночь» мы читаем: «Визг совы пугает тьму, / И больной лежит в тоске, / Саван чудится ему»[5]. А в «Генрихе VI» Шекспир пишет: «Когда рождался ты, сова кричала, / Безвременье вещая, плакал филин»[6]. В австрийской книге того же времени сову называют «ein Totenvogel, Sinnbild der Sünde» («вестником смерти, символом греха»). Эдмунд Спенсер в XVI веке называл сову «ужасным вестником смерти», а Роберт Бернс писал: «О птица ночи! Жалобу свою / Ты изливаешь в полночь скорбным стоном»[7]. Английские поэты, начиная с Джеффри Чосера в XIV веке (он называл сову «пророчицей горя и несчастий») до Эдварда Томаса и Лори Ли в ХХ веке, также негативно отзывались об этой ни в чем не повинной и весьма полезной птице. В 1808 году Оливер Голдсмит зашел настолько далеко, что назвал сов «ночными грабителями» и заявил, что охотиться по ночам просто неспортивно!

Вера в то, что крик совы с крыши или просто по соседству означает неминуемую смерть в доме («поет скорбную песнь по умирающим душам» – Томас Вотор «Милая саффолкская сова», ок. 1600), на протяжении веков была свойственна практически всем сельским жителям Англии. По-видимому, это суеверие было связано с тем, что чаще всего естественная смерть случается по ночам. Китайцы пошли еще дальше. Они считали, что совы забирают души умерших, а арабы полагали, что совы – это духи неотмщенных жертв убийств, взывающие о мести. Были и более прозаические суеверия – в Уэльсе считалось, что крик совы предвещает другое событие, которое обычно происходит по ночам: дева потеряет девственность.

Все эти примеры – ответ тем, кто неодобрительно относился к моим планам завести домашнюю сову. Я всегда злился: «Что вы имеете против сов?!» Мне обидно, что предки Мамбл пользовались незаслуженной дурной репутацией. Даже сегодня совы иногда страдают от такого отношения – пусть даже и по иным причинам.

* * *

Раньше, когда человечество вступало в прямой контакт с хищными плотоядными, которые убивали скот и могли даже представлять опасность для детей, враждебность по отношению к ним была понятна и оправдана. Если живешь в хижине в глухом лесу или вся твоя жизнь зависит от малого стада, то простительно не позволять волкам и орлам лишать тебя пропитания.

Сегодня же большинство из нас утратили инстинктивное понимание баланса природы – настолько, что многие люди превратились в жалких существ, не понимающих простейшие факты жизни животных. Обернутый в пленку кусок мяса в супермаркете ничем не напоминает нам о живой корове. Неудивительно, что лишь немногие понимают ту важнейшую роль, которую играют хищники в универсальных циклах жизни. Даже те, кто наслаждается возможностью наблюдать за хищными птицами в полете, порой сетуют на их жестокость. Их коробит мгновенное убийство и жалобный стон погибшего мелкого существа.

В действительности, среди хищных птиц совы являются исключением. Они уютно сидят на ветке или шесте, скрыв убийственно острые когти под пушистыми перьями. Своим природным ремеслом они занимаются лишь тогда, когда большинство людей спит. (В фильмах о Гарри Поттере совы приносят письма на обеденные столы Хогвартса – зрители даже не задумываются о том, что они могут получить во время собственной трапезы.) Более того, почти полная урбанизация Западной Европы сделала встречи с дикими совами в реальной жизни исключительно редкими. Поскольку большинство британцев сегодня живет в больших и малых городах, им вряд ли доведется увидеть безмолвный, призрачный полет совы и услышать леденящий кровь крик сипухи.

Однако ослабление религиозных чувств вовсе не избавляет нас от страха перед призраками. После наступления темноты рациональный разум не всегда может защитить нас от наследственных воспоминаний о мрачных руинах и кладбищах, откуда в наш мир отправляются крылатые вестники смерти и несчастья. Даже менее пугающее появление серой неясыти, обычно обитающей в густых лесах, вызывает у некоторых мурашки, если они не привыкли находиться вне дома за городом по ночам. Печальный, мрачный крик усиливает чувство одиночества и беспомощности в темноте, где могут скрываться самые неожиданные опасности.

* * *

Очевидно, что я с той майской субботы 1978 года стал относиться к подобным историям и суевериям иначе.

Как-то летом, когда Мамбл уже покинула меня, мы с приятелем решили из любопытства заночевать в старинном хэмпширском тисовом лесу, который славился своими привидениями. Предположительно, этот лес появился на месте массового захоронения погибших в сражении между викингами и саксами, произошедшем тысячу лет назад. Человек, выросший близ Чичестера, говорил мне, что местные дети подначивают друг друга на походы в этот лес. А художник-натуралист рассказывал моему другу, что пришел в настоящий ужас, оказавшись там поздним вечером. Даже весьма практичный смотритель этого природного парка, где произрастает очень много тисов, признавался в печати, что старается не посещать лес после захода солнца – слишком зловещая атмосфера царит под его темными сводами.

Несмотря на подобную репутацию этого места, мы с Уиллом не ожидали, что с нами произойдет что-то интересное. Проведя вечер в ближайшем пабе, мы вышли в лес со спальными мешками и бутылками с водой и устроились среди корявых стволов под тяжелыми ветвями, склоняющимися до самой земли. Уилл долгое время служил в армии. Он ловко отрыл в земле небольшую ямку, чтобы удобнее было лежать, залез в свой спальный мешок и через несколько минут начал тихо похрапывать. Я не привык к подобным ночевкам и долго лежал, прислушиваясь к шелесту листьев под слабым дождем. Я был готов к любым леденящим душу ощущениям, но меня ожидало полное разочарование. И когда мои глаза уже были готовы закрыться, совсем рядом раздался дрожащий крик серой неясыти. Я провалился в сон, чувствуя себя одураченным – охота за призраками не удалась. В моем мире не может случиться ничего плохого, если рядом обитает сова.