Книга Магистры черно-белой магии - Наталья Александрова

Каморный весело посмотрел на побледневшую Свету и продолжил:

– И еще так некстати случившийся в отделении репортер успел щелкнуть юную наркоманку в таком виде, что чопорные англичане копыта отбросят, когда увидят эту фотографию.

Света не издала ни звука, Каморный даже удивился такой выдержке.

– Вы с сестрицей, конечно, можете надеяться, что если Джулиан любит свою невесту, то не посмотрит на ее прошлое – с кем по молодости не бывает? И даже родители, когда увидят Ирочку воочию, изменят свое мнение. Так вот, напрасно вы на это надеетесь. Ни фига они не изменят свое мнение, потому что ни Джулиану, ни респектабельным родителям просто не дадут возможности узнать Ирочку поближе. Англичане вообще не любят пускать на свой остров чужих, в особенности молодых женщин сомнительной репутации. Если не ошибаюсь, Ирочке как раз в эти дни оформляют визу? Как думаешь, какой ответ даст консульство, если послать им фотографию шестнадцатилетней наркоманки и копию протокола?

Каморный с нетерпением ожидал взрыва, рыданий, того, что Света бросится на него с кулаками. Именно эти минуты он, сам себе не признаваясь, находил самыми приятными в своей работе. Опасаясь нападения, он даже отошел в угол комнаты, но Света молчала, отвернувшись. В глубине души Каморный несколько растерялся – он исчерпал все свои аргументы, а результата пока не достиг. Наконец она повернулась и посмотрела на него пристально. Взгляд ее Каморному понравился. Хороший взгляд, прямой и честный, чувствовалось, что его обладательница, не задумываясь, разорвала бы Каморного на куски или переехала автомобилем, причем сделала бы это своими руками, никому не поручая и не надеясь на посторонних.

– Ты понимаешь, что я готова сделать все, чтобы Ирка уехала в Англию?

– Понимаю, дорогая, иначе я не стал бы затрагивать этот вопрос.

– Ты понимаешь так же, что если ты по злобе или подлости характера все же сделаешь так, что ей не дадут визу, то мне будет нечего терять.

Каморный еще раз заглянул ей в глаза и согласился.

Далее, отвечая на его наводящие вопросы, она рассказала, что копию видеокассеты ее просил достать Антон Ребров, доверенный помощник Вадима Крутицкого, ныне покойного. Зачем ему это было нужно, она, Света, понятия не имеет.

– Доверенный помощник, говоришь… – задумчиво бормотал Каморный. – А откуда ты его знаешь? Спала с ним, что ли?

– Ты не поверишь, но не спала и не собираюсь, – устало улыбнулась Света. – Просто в детстве мы жили в одном доме.

– А как он живет сейчас? – заинтересовался Каморный. – Семья, дети, какая квартира?

– Откуда я знаю! – Света пожала плечами. – Я сказала, что знала, а теперь – проваливай. И помни наш уговор: мне терять нечего.

Света Малькова, сколько себя помнила, всегда считалась старшей. Это внушили ей родители лет примерно с четырех, когда родилась младшая сестренка Ирочка.

«Ты старшая, – говорили ей, – и должна понимать, что младенцу нужен покой, поэтому нельзя прыгать и играть в шумные игры».

«Ты старшая, – говорили ей по прошествии шести лет, – и должна не бегать с подружками, а присматривать за сестрой во дворе, не отпуская ее от себя ни на минуту».

«Ты старшая, – твердила мать, – и должна вовремя приводить сестру из школы и контролировать приготовление уроков».

Света все делала, не потому, что была особенно послушным ребенком, а потому, что действительно чувствовала ответственность за младшую сестренку. Родителям было некогда: отец часто ездил в командировки, а мать работала, но все как-то неудачно – какие-то у нее все время были проблемы с работой, потому что была она человеком взбалмошным и долго не могла ужиться ни в одном коллективе. Она часто меняла места работы и, не имея специального образования, устраивалась то техником, то секретаршей, то вообще лаборанткой. В первое время она шла на новую работу как на праздник, и по утрам, тщательно накладывая макияж перед зеркалом, рассказывала дочерям, какие замечательные работают люди в ее новом коллективе, какая в отделе творческая атмосфера и здоровый психологический климат. Так продолжалось несколько месяцев, после чего мать начинала приходить с работы взвинченная, начальника называла старым козлом, сотрудники мужского поля становились у нее хамами, а сотрудницы – все поголовно стервами и старыми грымзами. Заканчивалось все тоже всегда одинаково – мать увольнялась по собственному желанию и проводила время, лежа на диване с телефоном в одной руке и с сигаретой в другой. Потом она оживала, говорила, что ей осточертел быт – все эти кастрюли и грязное белье, и история с трудоустройством начиналась заново. Естественно, при такой сложной жизни матери некогда было заниматься еще и дочерьми.

И Света учила Ирочку самым необходимым вещам: кататься на двухколесном велосипеде, собирать кубик Рубика, читать, потом, лет в двенадцать, – красиво укладывать волосы и красить ресницы.

Когда Свете исполнилось семнадцать и она заканчивала школу, а Ирка вступила в беспокойный возраст тинейджеров, родители не придумали ничего лучшего, как развестись. Дело происходило летом, Ирочку отправили в летний лагерь, а Света сдавала выпускные экзамены. И вот как раз перед математикой родители и огорошили ее известием.

– Вы что – рехнулись? – только и нашлась она что сказать.

Мать бегала, как безумная, по комнате, беспрерывно куря и рассыпая вокруг себя пепел, отец морщился и отводил глаза.

– Выйдем на балкон, – кивнула ему Света.

– Ты соображаешь, что делаешь? – накинулась она на него злым шепотом. – На кого ты нас оставляешь? Ведь она же совершенно не умеет жить!

Отец промямлил что-то по поводу того, что он будет присылать деньги.

– Сколько? – агрессивно наступала на него Света. – И потом – что значит присылать?

Отец пробормотал, что да, он переезжает жить в Москву. «Не случайно ездил так часто туда в командировки», – поняла Света. Он все оставляет им – квартиру, имущество, а сам начинает жизнь с нуля – на новом месте, с новой женой.

– В одной семье порядка не навел, так и в другой ничего не получится! – зло прошипела Света.

– Стерва какая выросла! – отшатнулся он.

– Заткнись! – закричала дочь уже в полный голос. – Ирка еще маленькая совсем, кто ее будет растить? Ты об этом подумал?

Отец только махнул рукой и через несколько дней уехал, а у матери, как Света и опасалась, началась сильнейшая депрессия. «Ей только повод дай себя пожалеть!» – зло думала Света. Иру оставили в лагере еще на одну смену, а про то, что Света сдает выпускные экзамены и нужно как-то определяться с дальнейшей учебой, родители просто забыли.

Мать валялась на диване нечесаная и курила так, что Свете хотелось иногда вызвать пожарную команду. Потом мать стала куда-то уходить надолго, Свете некогда было за ней следить. Выпускные она сдала кое-как, о поступлении в институт нечего было и думать – ни денег нет платить репетиторам, ни времени на подготовку, да и желание пропало.