Книга Закон волков - Дороти Херст

Он оценивающе оглядел нас, щенков, будто раздумывая, не наброситься ли на нас вновь, потом с тоскливым вздохом отвернулся и полетел к скале, где сидела Рисса. К ним присоединились Рууко, Тревегг и еще два ворона.

Говорили они слишком тихо, прислушиваться мне вскоре наскучило; я наблюдала, как волки устраиваются на отдых перед ночной охотой, как вороны скачут по поляне без дела…

Кто-то дернул меня за хвост. Я вовремя спохватилась, чтобы не взвизгнуть: пусть только попробуют назвать меня плаксой-щеночком! Обернувшись, я увидела Тлитоо.

— Пойдем со мной, щеночек! — Голос вороненка звучал легче и звонче, чем у взрослых птиц. Перелетев к краю прогалины, он в ожидании остановился под большими дубами.

Зализывая ущипнутый хвост, я смерила его взглядом.

— Мне нельзя уходить с поляны, — ответила я осторожно. Вдруг за деревьями меня поджидают его братья и сестры, которые не прочь задать трепку волчонку…

Тлитоо в ответ разразился карканьем:

Плакса-щеночек

Боится своей тени!

Что за скука с ним!

Подлетев, он приблизил клюв к моему уху — будто вновь собираясь в меня вцепиться.

— Верховные волки сказали, чтоб ты пришла, Каала Мелкие Зубки! — проговорил вороненок и, пока я собиралась с мыслями, взлетел на ветку дуба.

Удивляясь собственному безрассудству, я пошла за ним, временами оглядываясь — не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел, как я ухожу с поляны. Сразу за дубами, на поросшем редкой травой каменистом пятачке, я остановилась.

— Большие волки мне все про тебя рассказали, — проговорил слетевший ко мне Тлитоо. — Ты не настоящая волчица.

— Неправда! Я перешла через Великую Равнину, и еще у меня есть имя! Я волчица из стаи Быстрой Реки! — Уязвленная, я всячески отгоняла мысль о том, что пока Рууко не примет меня в стаю, я так и буду считаться изгоем.

Тлитоо повертел головой.

— Главные волки говорят, что ты не похожа на других: ты и больше, и меньше, чем просто волчица. Мне велели за тобой приглядывать. Я тоже не такой, как все вороны. Меня назвали в честь нашего предка, который говорил с Древними от имени всех существ, я отмечен его знаком. — Он гордо поднял крыло, на внутренней стороне которого виднелся белый полумесяц. — Я рожден на гибель или спасение своему народу. Как и ты.

— Заодно не расскажешь ли, зачем ты меня сюда вытащил? Меня ведь могут наказать!

Тлитоо издал тихий клокочущий звук.

— Если думать о наказаниях, нам ничего не удастся.

— А мы должны что-то делать? Коли ты так сведущ — расскажи!

Вороненок бросил на меня нетерпеливый взгляд.

— Щеночек, главные волки велели передать, чтоб ты их нашла. И чтоб вела себя поосторожнее и не ссорилась со стаей. И еще — чтобы ты приглядывала за мной, а я за тобой. Вот так.

Он выглядел задетым — кажется, верховные волки сказали ему меньше, чем он рассчитывал. Выспросить бы у него подробнее, что говорили и зачем, — но раздался гневный голос Риссы, и вороненок тут же исчез в зарослях. Я кинулась обратно к поляне.

— Не отходи от лежки! Или хочешь стать добычей медведей? Ты еще не знаешь законов леса! — Позади рассерженной Риссы я заметила Уннана и Борллу: вот кто наябедничал о моем исчезновении! Рисса тем временем продолжала: — Хотя тебя, Каала, оставили пока со стаей, не забывай: тебе многому надо учиться!

Когда Рисса, лизнув меня, поспешила обратно к Рууко и воронам, я обернулась в сторону леса. Среди деревьев мелькнуло черное крыло, послышался шелест листвы. Значит, где-то здесь и Тлитоо, не спускающий с меня внимательных глаз.

Глава 4

Дни становились все жарче и длиннее. Мы, щенки, набирались сил, уже не падали так часто от усталости и понемногу привыкали к укладу волков: днем спать, а еде, играм и учебе отводить прохладные сумерки и лунные ночи. Мы узнавали, что луна с каждой ночью меняется, подчиняясь многодневному ритму, и по ней можно отсчитывать время. Тревегг сказал, что мы будем годны для охоты, когда луна еще пять раз станет круглой и яркой. Пока же мы для тренировки охотились на мышей, что неосторожно вылезали на поляну, и играли с Тлитоо и другими воронятами из семьи Гладкого Крыла. Луна делалась ярким диском уже дважды, и каждый раз я вспоминала наш переход через равнину и вновь содрогалась от ужаса.

На поляне я впервые попробовала мясо, когда Рисса прекратила кормить нас молоком и волки стали носить нам пищу в желудке. В первый раз, когда Тревегг склонился к нам, мы не поняли, откуда идет запах; затем Аззуен, сощурив внимательные глаза, ткнулся носом в его морду, и старый волк, натужившись, отрыгнул немного мяса на землю перед нами. С тех пор мы уже знали, что стоит лишь попросить — и любой из волков накормит нас мясом, свежим и мягким.

Вместе с силами у нас прибывало любопытства, мы жаждали исследовать тот мир, что простирался вокруг поляны с лежачим деревом. Сколько мы ни докучали взрослым просьбами взять нас поохотиться или обойти территорию, нам перепадали в лучшем случае получасовые прогулки. Наконец, через три луны после перехода к лежачему дереву наша мечта сбылась.

Однажды с рассветом на прогалину прилетели Гладкое Крыло и Песнь Дождя. Вороны — существа дневные, и хотя мы обычно охотимся ночью, нам бывает интересно к ним присоединиться. Рууко в тот миг сосредоточенно оглядывал поляну и потому раздраженно стряхнул с себя Гладкое Крыло, когда тот уселся ему на голову.

— Неблагодарный! — высокомерно заявил ворон. — Если тебе не нужны мои новости, улечу к стае Мышеедов, они только обрадуются.

Рууко зевнул.

— Мышееды в состоянии загнать самое большее оленя-подростка, с ними тебе грозит тощий год.

— Ну почему, я могу питаться и волчатами, — парировал Гладкое Крыло и внезапно спикировал на нас с Аззуеном. Мы были готовы: Аззуен метнулся влево, я — вправо; ворон от неожиданности чуть не врезался в землю.

— Для волчат Быстрой Реки ты слишком неуклюж, — заметила Рисса. — Что за новости ты принес, Гладкое Крыло?

Ворон пригладил перья.

— Только из уважения к тебе, Рисса, — проговорил он, недовольно поглядывая на Рууко. — На равнине Высокой Травы лежит кобыла: только что убита и совсем свежа, на нее претендует лишь мелкая медведица.

Рисса приоткрыла пасть, показав зубы.

— Не облегчить ли медведице труд, не помочь ли с поеданием мяса? А как ей, неповоротливой, удалось добыть лошадь?

— Лошадь к тому времени охромела и была загнана до полусмерти, — ответила Песнь Дождя. — Однако медведица делает вид, что она одна на всей равнине способна убивать коней. Медведица слаба и медлительна, смелым волкам будет под силу отобрать у нее тушу.

— Я думал, мы не питаемся добычей, отобранной у других! — удивился Аззуен.