Книга Закрытая книга - Алиса Клевер

– Ты хорошо разбираешься в живописи?

– Примерно как ты в литературе, – отвечает он. – Значит, ты любишь латте? Я должен признаться, что вообще не большой поклонник кофе. Ты же, кажется, хотела это знать. Но у меня есть эта штука, которая делает латте. Идем, я тебе покажу кухню. Я знаю, как в теории этот самый латте смастерить. Для него нужно молоко.

Я останавливаю его одним простым жестом, я кладу ладонь ему на плечо. Андре оборачивается и смотрит на меня пристально, прищурившись.

– Покажи мне спальню, – говорю я.

* * *

Я не заметила ее сразу, винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Узковата из-за попытки сэкономить пространство – вписать ее в неровные контуры внешней стены. Дом Андре был старым, с историей, его множество раз переделывали, подлаживали под нужды нового времени. Даже окна различались по форме и рамам. С крученой лестницы можно было видеть мощеный камнем двор – из окна, похожего на бойницу. Словно ты попала в кино и где-то тут невидимые операторы снимают любовные сцены в исторических декорациях. Где-то в таких домах алхимики готовили порошки, от которых потом гибли короли.

– Я не могу перестать о тебе думать. – Я говорю об этом покорно, как об обстоятельстве непреодолимой силы. Андре не оборачивается, он идет впереди и тянет меня за ладонь. Ступени у лестницы металлические, тяжелые, перила кованые. Я цепляюсь ступней за какой-то выступ и чуть не падаю. Если бы не Андре, я бы слетела вниз по лестнице. Кто придумал такие дурацкие системы!

– Ты в порядке? – Андре смотрит на меня взволнованно. Я киваю, а он только качает головой.

– Я вообще всегда была ходячей неприятностью, – криво усмехаюсь я. Андре вдруг разворачивается ко мне, останавливается и садится прямо на ступени.

– Иди ко мне, – тихо говорит он. Теперь, когда между нами нет никаких преград и бежать мне некуда, мое сердце стучит, как сумасшедшее. Никакого прошлого, ни слова о будущем. Только настоящее. Я нерешительно делаю несколько шагов вперед, и Андре притягивает меня к себе, усаживает меня к себе на колени, как на стул, так, чтобы я смотрела вперед. Светлая гостиная залита ярким электрическим светом, умело запрятанным в лампочки-свечки. Ярко-красный диван, наверное, излюбленное место Андре, если он хочет поваляться и почитать. В ногах лежит плед. Сверху вид совершенно восхитительный, в таком месте хочется не просто жить, хочется наслаждаться жизнью. С чашечкой латте, от которой я так опрометчиво отказалась. Напротив того места, где мы сидим, видно большое окно со скругленным верхом. Через него видны камни старинной кладки дома напротив, окна которого темны.

– Какая красивая квартира, – шепчу я, чувствуя, как губы Андре нежно прикасаются к моей шее.

– Ты тоже очень красивая, – отвечает он, и я смеюсь. Он берет меня за подбородок и заставляет повернуться. – Что смешного?

– О, разве это не самый банальный комплимент? Я и так уже тут, ты можешь не растрачивать на меня слов.

– Твоя уверенность в своей правоте просто поражает. Значит, ты считаешь, что я сказал так, не считая так? Соврал тебе, да? И это – не красиво? – Андре вдруг потянул мою футболку вверх. Волосы поднялись вместе с ней, а затем опустились, наэлектризованные, мне на плечи. Я моментально вытянулась и одеревенела – так неожиданно было его наступление. Я даже попыталась встать, но Андре не дал мне, удержав за плечи.

– У тебя нет занавесок, – прошептала я. – Кто-нибудь увидит.

– И что? – удивился он. – Они позавидуют мне.

– Ты странный.

– Не странней тебя, – пробормотал он, с той же непробиваемой настойчивостью продолжая раздевать меня. Сначала он только запустил руки мне под лифчик, накрыл мои груди ладонями и слегка сжал их. От напряжения лента бюстгальтера впилась мне в тело, но я не шевелилась, вбирая по капле новые ощущения. Андре расстегнул застежку и аккуратно, неторопливо сбросил лямки с моих плеч. Лифчик упал мне на колени, и я осталась топлес, на его коленях, на его лестнице – напротив большого, овального окна.

– Вряд ли в доме напротив кто-то есть, если учесть, что там маленький музей живописи и он уже закрыт. Но ты только представь, что там прямо сейчас сидит какой-нибудь старый одинокий смотритель. Ты сделаешь его вечер ярким и незабываемым. Он смотрит на твои груди, они превосходны, полны, упруги, и ему хотелось бы прикоснуться к ним, сжать их – вот так! – Андре обхватывает мои груди снизу так, что соски остаются неприкрытыми, и приподнимает их вверх. Я ничего не могу поделать, мои соски набухают и твердеют, и я схожу с ума от возбуждения.

– Ему будет плохо видно, – отвечаю я и отмечаю, как плохо мой голос слушается меня.

– Хорошо, согласен. – Большие пальцы Андре скользят по затвердевшим бутонам, венчающим мои груди, и я со стоном изгибаюсь. – Он мучается, потому что ему не хочется отрываться, хочется смотреть, но у него в шкафу на первом этаже есть бинокль. И если сходить за ним, будет куда лучше видно то, что ты скоро покажешь ему.

– Но я ведь могу и уйти.

– Да, ведь ты можешь уйти наверх, в мою спальню, откуда ничего не видно. Что же делать? Он мучается от дилеммы, такой шанс выпадает раз в жизни. Возбужденная девушка с прекрасной грудью… – Андре провел ладонями по моим ребрам, притянул меня чуть ближе к себе, взял меня за запястья, развернул мои руки ладонями вверх и поцеловал в посветлевший след от его захвата. Затем он завел мои руки мне за голову, положил мои ладони на мои локти. – Так ему будет лучше видно.

– Думаю, он уже принес бинокль, – усмехнулась я.

– Да, конечно. Он задыхается от восторга. – Я почувствовала, как руки Андре прикасаются к застежке на моих джинсах, и это заставило меня замереть от страха. Андре рассмеялся. – Дыши глубже, птица. Приподнимись, пожалуйста, на секундочку.

– Что ты собираешься сделать?

– Не шевели руками, мне так нравится, как приподнимается твоя грудь, – его голос зазвенел уже знакомыми мне властными нотками. Его намерения были ясны. Он хочет раздеть меня полностью, прямо тут, напротив этого окна. Что, если там кто-то и вправду есть. Хочет, чтобы меня трясло от смущения и возбуждения. Я действительно дышала глубоко, но в каком-то рваном ритме, чувствуя каждой клеткой кожи свою наготу. Было прохладно. Я приподняла ягодицы, продолжая держать руки наверху.

– Так? – спросила я, и глубокий вдох сказал все за Андре. Он потянул расстегнутые джинсы вниз, стащив их почти до конца. Затем он приподнял меня и пересадил на ступеньку, а сам выскользнул и зашел на несколько ступеней ниже.

– Какая смышленая птица. – Он хищно улыбнулся и приблизился, поцеловал мой левый сосок, задержав его в губах на секунду.

– Я сейчас упаду, – пожаловалась я, но Андре только помотал головой и стянул с меня джинсы и носки. Я запоздало расстроилась, что не сделала педикюра, глупая курица. Хотела, но не сделала. Просто попилила все пилочкой, но до салона так и не дошла. И теперь, когда я осталась в одних только дешевеньких хлопковых трусиках со спортивной резинкой, я стала вдруг острейшим образом ощущать свое несовершенство. Андре спустился еще на несколько ступенек и смотрел на меня так, словно я была его личным произведением искусства.