Книга Брачное уравнение - Кэрол Маринелли

Она хотела Захида. И сказала ему об этом.

– Я не намерен поощрять плохое поведение.

– Ты не дельфина дрессируешь! – прокричала Тринити, но тут же начала смеяться. – Я попробовала, да. – Теперь в ее произношении явственно слышался американский акцент. – Обучение на основе награды за хорошее поведение… Не работает! Я говорю, не работает!

– Если ты хочешь секса, – сказал Захид, стаскивая с Тринити платье и перенося ее на постель, – попроси меня утром, когда протрезвеешь. Только вежливо попроси.

– Попросить? – Тринити позабавила его наглость. – Я должна буду попросить?!

– Вежливо, – кивнул Захид. – Я хочу услышать слово «пожалуйста». – И все же, глядя на нее сверху вниз, он улыбался: – Тебе необходимо научиться хорошим манерам. Твое сегодняшнее поведение было возмутительно.

– В самом деле? – спросила Тринити. – А мне кажется, я вела себя довольно хорошо.

Захид не успел придумать подходящий ответ, потому что через десять секунд Тринити уже крепко спала.

Глава 4

Захид сидел на кровати, наблюдая за Тринити. Платье подружки невесты было небрежно брошено на стул, туфли валялись на полу, ее волосы рассыпались по подушке и почти полностью закрыли лицо, тушь с ресниц испачкала одеяло.

Захид заказал завтрак. Положив трубку, он увидел, как Тринити нахмурилась, не открывая глаз. Через пару минут в дверь постучали.

– Просто оставьте его там, – попросил Захид. – И наберите, пожалуйста, ванну.

Она села в кровати и уже открыла рот, чтобы велеть всем посторонним убраться из комнаты и дать ей поспать, но Захид так грозно на нее глянул, что она нырнула под одеяло и пожелала, чтобы шейх тут же исчез.

Тут Тринити осенило: она находилась не у себя в номере, а в его спальне, потому что эта комната была огромной, а кровать размером чуть ли не с футбольное поле.

Вскоре в комнате появилась горничная с сообщением: ванна готова. Захид отпустил прислугу, добавив, что в ближайшее время он позовет ее прибраться в номере. К тому моменту Тринити вспомнила: она пыталась его поцеловать! Не на улице. Тот поцелуй был прекрасен…

Поежиться от смущения и даже простонать ее заставило воспоминание о последующей пьяной выходке.

– Ну и что означают эти стенания? Позвать врача или ты вспомнила, как вела себя прошлой ночью?

Он не дал ей укрыться под одеялом, резким движением сорвав его.

– Второй вариант… – прошептала Тринити.

Теперь она не могла отвести взгляда от очень, очень красивого мужчины. Его волосы были растрепаны, на лице красовалась щетина, и костюм, судя по его помятому виду, он так и не снимал.

– Как твое похмелье?

– Это не похмелье, это усталость, – попробовала возразить Тринити. – Сорок восемь часов без сна, смешанные с шампанским и моей ядовитой семейкой… – Она закрыла глаза. – Скажи мне, вчера я устроила сцену, да?

– Я вывел тебя из зала прежде, чем тебе это удалось, – усмехнулся Захид. – Но да, в спальне ты мне целый спектакль устроила.

Она едва могла дышать, но потом, когда Захид улыбнулся ей, ее сердце замерло. Все еще хмельному сознанию потребовалось несколько минут, чтобы понять: Захид не был зол. Даже наоборот, судя по взгляду, которым принц буквально ее пожирал, он готов был сорвать с нее последние остатки вчерашнего наряда…

– Вот! – Захид протянул ей большой стакан, наполненный до краев холодной темно-розовой жидкостью. Она оперлась на локоть и поднесла стакан к губам. Оказалось, это арбузный сок с мятой.

– Я весь рейс не спала. Рядом со мной был ребенок… – объяснила Тринити, прихлебывая вкусный напиток. – Не у всех есть собственные самолеты, чтобы летать на них на свадьбы…

– Ты могла бы надеть наушники. – Захид оставался равнодушным.

– Ты никогда не летал эконом-классом, да?

– Твой отец заплатил за бизнес-класс, – сказал Захид.

Гас всем вокруг рассказывал, во сколько ему обошлась Тринити, и, кроме того, Захид не хотел слушать ее ложь.

– И я купила билет в эконом-класс, – заговорщически прошептала Тринити. – Это называется «десять часов дискомфорта и три месяца платы за квартиру».

– Тогда ты должна была взять билет на более ранний рейс, чтобы потом было время выспаться.

Она откинулась на подушку и уставилась на него, обиженно надув губы и негодуя: он не дал ей никакого пути к отступлению! Да, она могла бы вылететь пораньше, но тогда ей пришлось бы провести лишние сутки дома, а это последнее место на земле, где она хотела быть. Эконом-класс и плачущий ребенок стали гораздо более приемлемым вариантом.

Захид забрал у Тринити пустой стакан, помог ей сесть в кровати, взбив подушки за ее спиной, словно она была пациенткой в стационаре, а потом опустился на край кровати с тарелкой, полной тоненьких блинчиков. Он намазал их кленовым сиропом и, порезав на кусочки, начал кормить ее.

– Я просто устала.

– Да, конечно, – кивнул Захид. – Ешь!

– Ты не сердишься? – В ее голосе проскользнуло недоверие.

– Нет. – Захид улыбнулся. – Что случилось вчера вечером? – спросил он. – Ты была очень расстроена, когда вернулась обратно в зал.

Тринити пожала плечами:

– Я просто слишком много выпила.

– Две минуты назад ты говорила совсем другое.

– Я просто… – Тринити покачала головой, не зная, как ответить.

– Ты можешь мне сказать, не стесняясь.

Могла ли она? Он был шафером ее брата, другом семьи… и, прямо сейчас, самым лучшим, что было когда-то в ее жизни, даже если только на недолгое время.

Тринити вовсе не хотела все испортить.

– Мне непросто находиться рядом с семьей. Обстановка сразу накаляется…

Она ждала. Вот сейчас он скажет, какая у нее замечательная семья и ей нужно ею гордиться и вести себя соответствующе… Но Захид на самом деле пытался сообразить, стоит ли сказать ей, какого невысокого мнения он придерживается о Фостерах. В конце концов, это семья Тринити, вправе ли он ее критиковать?

Захид донес до ее рта вилку с едой и, пока она жевала, решил на время отказаться от привычной дипломатии. Он хотел, чтобы Тринити услышала правду.

– Я считаю, с Фостерами очень непросто иметь дело.

Когда она открыла рот, чтобы сказать что-то, он напомнил ей, что говорить с набитым ртом неприлично, и Тринити пришлось его выслушать.

– После прошлой ночи у меня не осталось выбора. Я порываю связи с твоей семьей.

Она попыталась поспешно проглотить, чтобы ответить, но Захид ее опередил:

– Когда я говорю «Фостеры», я не имею в виду тебя.

Тринити перестала жевать, теперь она хотела дослушать Захида до конца.