Книга Гроза панцерваффе - Виктор Прудников

Эффект огневого налета был впечатляющим. Такого еще никто не видел с начала войны. Отношение к реактивным установкам сразу же изменилось. У Катукова даже появилась мысль — выпросить у Лелюшенко хотя бы одну БМ-13. Но «катюши» у него появились только на Калининском фронте.

Пока же немцев били тем оружием, которое имелось в бригаде. Надо сказать, били довольно успешно. Гудериан это почувствовал. Чтобы удостовериться в том, что его армия несет большие потери, «танковый бог» собственной персоной выехал в 4-ю танковую дивизию. Ее командир барон фон Лангерман показал ему «результаты боев 6 и 7 октября». После осмотра поля боя Гудериан записал: «Подбитые с обеих сторон танки еще оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь»[19].

В боях 6 и 7 октября немцы понесли потери, но теперь им стала известна местность, на которой расположены танковые засады и артиллерийские батареи бригады Катукова. Надо было срочно менять позицию, иначе при очередной атаке можно попасть впросак. Так считал комбриг, так считали и работники его штаба. В ночь на 7 октября бригада ушла на новый рубеж — Ильково — Головлево — Шеино.

Погода не баловала, шел дождь вперемешку со снегом — ни обсушиться, ни обогреться. Но каждый боец и командир понимали сложность задачи, поставленной перед бригадой, лично перед ним, и верил в правоту своего дела, в конечном счете — в победу. Катуков не раз удивлялся солдатской стойкости, выносливости и мужеству своих людей. Вот и теперь уставшие, измотанные в боях части, получив приказ, снялись с оборудованных позиций и потянулись на север.

Новая линия обороны занимала ни много ни мало 15 километров. Снова надо было возводить систему настоящих и ложных окопов, которая еще ни разу не подводила, снова надо было зарываться в землю — и как можно глубже. Учитывалось при этом все — и рельеф местности, и наличие сил и средств, в том числе инженерно-технических. Тут многое зависело от начальника инженерной службы капитана Андрея Замулы. Специалистом он был стоящим, до войны успел окончить Военно-инженерную академию. Построенные под его руководством укрепления давали возможность нашим бойцам стойко держаться и отбивать атаки врага. Не случайно в списки к награждению, поданные начальником штаба Кульвинским на подпись комбригу, Михаил Ефимович собственноручно внес имя Андрея Андреевича Замулы, сказав при этом: «Многие ему обязаны собственными жизнями».

Конечно, прочность обороны зависела не только от хорошо оборудованных окопов и блиндажей, не только от тех, кто сражался на передовых рубежах, но и от тех, кто обеспечивал войска боеприпасами, горюче-смазочными материалами, продовольствием, кто лечил и ставил в строй раненых бойцов и командиров. Работая после войны над своими мемуарами, Катуков с гордостью называл имена своих технарей и хозяйственников, снабженцев и медиков. В 4-й танковой бригаде это были начальник ГСМ Афанасий Кузнецов, начальник артиллерийского снабжения Алексей Сырцов, начальник продовольственного снабжения Алексей Богданов, начальник медслужбы Архип Кулик. А разве можно было обойтись без ремонтно-восстановительной роты, которую возглавлял капитан Павел Жуков, или автороты капитана Василия Иващенко? Конечно нет. Если Архип Кулик, Наталья Пухтаевич, Дмитрий Черновалов и Владимир Постников лечили бойцов, то Павел Дынер «лечил» танки. У комбрига Катукова слово «вылечить» было равнозначно слову восстановить.

Вот так и сражалась 4-я танковая бригада, сдерживая огромные силы Гудериана на пути к Москве. Сражалась стойко, мужественно, отчаянно. Ее бойцы дрались за каждый метр территории, за каждый населенный пункт, за каждую речку, такую, как Оптуха или Лисица. Недаром позже здесь, в бригаде, была сложена песня, в которой есть такие слова:

Вперед, гвардейцы! Сломим все преграды,

Мы рождены, чтоб в битвах побеждать.

Чужой земли ни пяди нам не надо,

А наше — никому не отобрать!

И у Илькова, Головлева и Шеина катуковцы готовы были встретить огнем танки Гудериана. Но немецкий генерал, получив хороший удар у села Первый Воин, на этот раз не стал бросать в бой крупные силы, а лишь отдельными танковыми группами стал прощупывать нашу оборону. Позже в своих мемуарах он написал: «Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и им пришлось пережить тяжелый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить»[20].

Гудериан уже начал понимать, что, несмотря на все старания верховного командования и самого Гитлера, война в России приобретает затяжной характер, что Москву в ближайшее время не взять, что воевать придется в русских снегах, а это чревато серьезными последствиями. Он уже дважды запрашивал командование группы армий «Центр», умоляя доставить его солдатам теплое обмундирование.

Ему отвечали, что оно будет получено своевременно и нечего об этом излишне напоминать.

А тем временем сопротивление Красной Армии на Московском направлении нарастало с каждым днем.

День 8 октября прошел относительно спокойно, стал своего рода небольшой передышкой, словно награда за упорство и мужество ее бойцам. В этот день к танкистам приехал комкор Лелюшенко. Он похвально отозвался о действиях бригады, сообщил, что докладывал об этом в Ставку Верховного Главнокомандования. Катуков тут же передал новые списки людей, представленных к награждению. Не удержался и от просьбы — пополнить бригаду хотя бы десятком «тридцатьчетверок».

Танков и мотострелков Лелюшенко не обещал, артиллерии — тоже: резервов у него никаких нет. Но полк пограничников полковника Пияшева передал в полное распоряжение комбрига.

Комкор не скрывал, что положение на фронте еще очень тяжелое и держаться приходится изо всех сил. Он говорил также и о том, что сложившаяся под Мценском ситуация — остановка танковых колонн Гудериана — на руку нашему командованию, которое стремится выиграть время, чтобы развернуть под Москвой прибывавшие с востока воинские резервы.

Катуков понял, что рассчитывать, как и прежде, придется на свои силы. После отъезда Лелюшенко он отправился на передовую — хотел собственными глазами увидеть, как чувствуют себя бойцы и командиры после многодневных боев. Кратковременная передышка дала возможность привести в порядок оружие, технику, одежду. Политотдел бригады во главе с Иваном Деревянкиным успел выпустить несколько боевых листков, в которых рассказывалось о подвигах танкистов, артиллеристов и мотострелков. В мотострелковом батальоне ему представилась такая картина: на бруствере окопа сидел комбат Дмитрий Кочетков и чистил пистолет, рядом — фотограф политотдела Ваня Панков, балагур и весельчак, читал собравшимся бойцам стихотворение Александра Твардовского «Танк»:

Взвоют гусеницы люто,

Надрезая снег с землей,

Снег с землей завьется круто