Книга Контрабасы или дикие гуси войны - Сергей Герман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы говорим всю ночь: о казаках и русских людях, которых Россия бросила в Чечне, о том как как людей на Ставрополье воровали как скот, О «боевых», которые не платят, о штабах и зловонной плесени под названием Ханкала.
Утром, чуть свет отправляемся в дорогу. Натягиваем поверх бушлатов разгрузки с магазинами, гранатами, выстрелами к подствольнику. Зябко ёжимся от утреннего холода и торопливо лезем в воняющее машинным маслом чрево машин. Покидаемый город кажется чужим. Было буднично, тоскливо и тихо. Пустынные улицы, серые дома, грязный асфальт. Редкие прохожие провожают колонну глазами и какая-то пожилая женщина крестит отъезжающие машины замёрзшими пальцами. Часа через три, наша колонна, медленно огибая бетонные блоки, подтягивается к металлическому шлагбауму, за которым бетонные блоки, мешки песком, дымящаяся солдатская кухня и стволы пулемётов, нацелившие свои жала на нас. Я перемещаюсь в пространстве и времени по маршруту Россия-Чечня и ощущениям, мир-война.
— Приехали бля-яяя! Акбар спецназ!
Кричит высунувшийся из люка Келлер.
На блоке несут службу минводские менты. Женьку уже знают, к тому же милиционерам приятно, что их назвали спецназом, поэтому процедура досмотра сведена к минимуму. Машины не глушим. Соскочив на землю, по команде Келлера пристёгиваем к автоматам рожки.
Вижу как Женька отвернувшись сторону, крестится.
Повторяю вслед за ним:
— Ну здравствуй, моя любовь и боль моя.
Моя проклятая Чечня!
Привет, Чечня
Мы умыты слезами,
Пусть всевышний решает
Что потом будет с нами.
В спальном кубрике дребезжит гитара, слышатся невнятные голоса. Я осторожно тяну на себя скрипучую дверь. Из проёма тянет устоявшимся и затхлым запахом солдатских портянок, сигаретного дыма, ружейного масла.
Я вовремя. У Степаныча день рождения.
В освещённой комнате на кроватях сидят все наши, нет только Пса и Зайца, они дежурят на крыше.
Прибный держит в руках здоровенную цыганскую иглу. У него вид человека, который собирается сделать что то важное. На табуретке перед ним сидит Олег, снайпер. Это он три дня назад снял двоих чехов. Олег в тапочках на босу ногу и спортивных штанах. О принадлежности к армии, говорит только наброшенная на голое тело рваная разгрузка. Левая бровь его разбита, глаз закрывает огромный синяк.
— Степаныч, ты что, оперировать собрался?
— Ну да. Только вот сейчас обезболивающее дам, и начнём.
— А ты можешь?
— А чего тут уметь? Проще чем носки штопать. Процедура простая: прихватил края раны, немножко оттянул, да и прокалывай снизу вверх. Сделал стежок, зафиксировал узлом, ещё стежок-узел. Недельки через три-четыре всё заживёт как на собаке.
— Давайте анестезию.
Олегу протягивают стакан. Пока он пьёт, Степаныч, водкой моет руки, потом опускает в стакан иглу с леской.
— Вот блин, жизнь наступила, водкой руки моем!
Пока идёт операция мне коротко рассказывают, что произошло.
После убийства двух человек, Олегу ночью рвануло крышу. Сначала трясся как осиновый лист, потом бросился к ящику с гранатами. Повезло, что никто не спал, вязали его всем отделением. Успокоился Олег только лишь после того как Степаныч отправил его в нокаут. Такое бывает. Людей убивать нелегко.
— Ну всё, теперь к нашему шалашу — распоряжается Прибный. Олег, а ты лежи, у тебя постельный режим. Все остальные, к столу.
На стол ставят тарелку с солёными огурцами, нарезанное сало, хлеб, какую-то бледно зелёную капусту.
Продолжая прерванный разговор, Прибный поднимает стакан:
— Давайте за нас, за тех, на ком держится Россия. Армия — ее последняя надежда Все воруют и жульничают, каждый стремится набить свои карманы. А мы воюем за страну, за нашу Россию и нам не нужно ничего, только лишь, чтобы нас уважали. Запомните, что после возвращения домой, у каждого третьего из вас опустятся руки, потому что не останется сил, чтобы что-то доказывать. Но каждый четвертый не успокоится на этой войне и будет рваться воевать… И поедет на вторую войну, третью, пятую…
А каждый шестой ударится в религию, потому что не сможет спокойно жить, после того, что видел и пережил. И только один из восьми придёт в орденах, и ему скажут: «Герой!»
Каждый 20-й будет беспробудно пить, 30-й — сядет на иглу, 100-й — попадёт в зону, каждый 300-й вернулся без рук или ног…
И каждый, заметьте каждый, больше всего будет бояться, что ему скажут, его солдатский подвиг был никому не нужен. У меня в прошлую войну в отряде сержант был, Саша Королёв. Он у меня снайперил и за геройство орден Мужества получил. Приехал домой, а жена его дураком назвала. Дескать другие деньги делают, машины. Квартиры покупают, жёнам золото и брильянты дарят. А ты мол, железяку на грудь нацепил как мальчик. В детстве в войну не наигрался.
Сашка не выдержал, пошёл в гараж и там застрелился. Так что давайте за то чтобы Родина нас не забыла.
Выпили по первой. Закусили. Степаныч потянулся за гитарой:
Жаль подмога не пришла,
подкрепленье не прислали
нас осталось только два,
нас с тобою нае-е-бали.
В буржуйке горит огонь, потрескивают угли. На душе становится тепло. Если закрыть глаза, можно представить, что я у мамы, в деревне. Машка возится с куклами. Нет никакой Чечни, нет войны, нет ….. Наливают по второй.
Все братушки полегли
и с патронами напрягно,
но мы держим рубежи
и сражаемся отва-а-а-жно.
Пушка сдохла, всё пиздец!
Больше нечем отбиваться
Жаль подмога не пришла,
подкрепленье не прислали,
что ж, обычные дела,
нас с тобою нае-е-е-бали….
Кто-то спрашивает:
— Степаныч, а ты чего боишься?
Прибный, ставит гитару на пол. Долго смотрит куда-то в угол.
— Плена боюсь, хлопцы, позора. К пленным у нас всегда относились, как к скоту. Мне отец рассказывал, он в Великую отечественную повоевать успел. И тогда, и сейчас, пленных — за людей не не считали и не считают. В первую войну мы солдатика одного вызволяли. Пошел в село один, его и выкрали. Я сам в село ходил, со стариками договаривался. Как договаривался? Вывел танк, навел ствол пушки на дома и сказал:
— К вечеру солдата не будет, расхерачу всё к ебене матери.
Вернули. А утром комбриг строит бригаду… Выводят этого солдата, и комбриг начинает его чморить — трус, предатель, расстрелять тебя мало. Я, тогда еле сдержался. Пацан такое пережил, а его к стенке поставить обещают. В общем морально сломали парня. А случалось и такое, что и покалечить по пьяни могли.
