Книга Сеул – Хиросима. Август 1945 - Александра Флид

– Не говори о смерти, – резко прерывает её Кавада. – И думать забудь о ней. Не тебе умирать, не тебе беспокоиться о том, что уйдешь на покой раньше времени.

– Так, когда же, как не сейчас, об этом думать? – горько улыбается Гён Ран.

Кавада, пристально смотрит на неё, как будто раздумывая, стоит ли говорить ей то, о чём он думает, или нет.

– Не знаю, обратил ли бы я на тебя внимание или нет. Да и вообще, если бы не то столкновение, не знаю, как сложились бы наши дела. Скорее всего, ты стала бы одной из десятков заключённых, которых мы переправляли в Сеул для рассмотрения дел. Оттуда живыми не возвращались, по крайней мере, мне о таком ничего не известно.

– А как же разговоры о том, что вы сами пытали людей?

– Пытал? Да, нечто вроде этого было, спорить не стану. Да, было такое. Только я никого не бил и не калечил. Угрозы, запугивания, требования, допросы – вот мои орудия. Надо признаться, что пользоваться этим я умею, как никто другой в этих краях. Однако для казни я был обязан переправлять узников в столицу. Ты бы тоже по этому билету ушла, если бы я не увидел в тебе это.

– Что «это»?

– Твою смелость. Никто не смотрел мне прямо в глаза, даже из тех, кто делит со мной службу. Никто не отвечал на прямой взгляд. И сейчас, стоит приблизиться на расстояние вытянутой руки, как все отходят. Будто вокруг меня стеклянная оболочка, которую я всюду ношу с собой. Ты первая разбила её. Я подошёл к тебе совсем близко, но ты не отступила и не отвела взгляда.

Она очень хорошо помнит этот момент. Это было там, во дворе её когда-то родного дома, когда партизаны выходили на улицу, щурясь от непривычно яркого света. Она стояла одна, только что отправив младших к соседке и дожидаясь начала этого адского спектакля, который до сих пор ещё не закончился. Кавада тогда подошел к ней так близко, что она даже почувствовала его тёплое дыхание.

– И я решил, что, наконец, встретил ровню. Не думай, что я считаю себя выше остальных, но я убеждён, что у каждого в этом мире своё место, которое он должен разделить только с одним человеком. Я нашёл тебя.

«Что за галиматья?» – думает Гён Ран.

– Вот почему ты здесь. Вот почему я вернусь за тобой. Так что даже не думай о том, чтобы покинуть этот мир.

Глава 8

Впервые за последнее время Гён Ран выходит за пределы дома. Скорее всего, сюда она больше не вернётся. Кавада должен уехать из страны, так как очень скоро здесь будут американцы. На дворе двадцать шестое сентября.

Странное чувство возникает в её груди, когда она ходит из комнаты в комнату, в последний раз разглядывая стены и обстановку. Особо смотреть не на что – мебели почти что нет, да и никаких украшений тоже. Она удивляется, что всё это время даже не замечала того, как уныло выглядит этот дом. Теперь, когда все вещи собраны и упакованы, опустевшие помещения кажутся совсем мёртвыми, и Гён Ран зябко ёжится от неприятного мороза, который пробегает у неё по коже. Сомневаясь в том, что это плохие предчувствия, она списывает всё на неловкость от перемены обстановки.

Кавада ждёт её у машины, прямо за воротами. Действительно – ему в этом доме точно искать нечего. Он ещё накануне объяснил ей план действий.

«Мы должны отвезти тебя обратно в тюрьму. Чтобы у других не было подозрений, понимаешь? Ты пробудешь там до тех пор, пока не придут американцы, которые и освободят тебя вместе с остальными. Скажут, что в спешке мы оставили заключенных, не стали тратить время на казни. Пусть никто ничего не знает, так лучше».

Гён Ран во всем соглашается с Кавадой, с тоской думая о том, что о её безопасности он позаботился, в то время, как о том, что будет с ним, ничего не известно. Ей всё время хочется коснуться его руки, но она держит ладони за коленях, не решаясь проявить инициативу. Они прожили в одном доме не один месяц, но она до сих пор чувствует какую-то робость в его присутствии. Ей ужасно не хочется, чтобы он уезжал.

Никто из подчиненных не задаёт вопросов. Даже когда он проводит её в прежнюю камеру, никто не смотрит в её сторону. Мимо проходит тот самый секретарь в круглых очках, который допрашивал Гён Ран в первые дни, но даже он делает вид, что не знает, кто она такая.

Скоро он закроет дверь на замок, повернётся и уйдет. И будет всё как прежде. Гён Ран боится, что больше никогда не увидит его. Чувство тревоги нарастает с каждой минутой, и она уже готова действительно взять его за руку, чтобы почувствовать, что он пока ещё рядом.

Когда над головой нависает знакомый облезлый потолок, Гён Ран разворачивается к Каваде. В глазах паника.

– Я знаю, ты здесь уже бывала, но почему-то других пригодных камер нет, – пожимает плечами он. Наверное, подумал, что она испугалась или почувствовала себя ужасно в знакомой камере. На самом деле причина её страха в совсем другом.

– Вы ведь вернётесь? – робко спрашивает она.

– Конечно. Раз обещал, значит вернусь.

– А что если не получится? Документы и прочие формальности? Кто вам разрешит въезжать в страну с военным удостоверением и японским именем?

Кавада, наклоняет голову и глядит на носки своих, как всегда, до блеска начищенных сапог. Когда он поднимает голову, в его глазах горит странное выражение, которое почти пугает Гён Ран, так что она даже делает шаг назад.

Он дотягивается до её лица и, взяв его в ладони, прижимается губами к её губам. Гён Ран удивлённо замирает. Прежде они никогда не целовались. Она и не знала, что так вообще может быть. Его немного обветренные упругие губы почти болезненно сливаются с её, и она прикрывает глаза, желая хотя бы на время забыть о том, что им предстоит разлучиться и бог знает сколько времени прожить в неизвестности.

– Теперь я знаю, что ты будешь ждать меня, – едва отстранившись от нее, шепчет Кавада. – Назови меня по имени, – неожиданно требует он, всё ещё держа её лицо в ладонях.

– Капитан Кавада.

Он качает головой:

– Назови меня по имени, Гён Ран.

– Шуго, – осторожно, словно боясь что-то испортить, говорит она.

– Хорошо, – кивает он. – А насчет документов ты не беспокойся. У меня уже всё есть.

Проходят дни. Перед тем как покинуть базу совсем, Кавада распорядился, чтобы ей принесли воды. Кто знает, сколько ещё ей придется просидеть под замком?

Однако даже этой меры уже недостаточно. Гён Ран лежит на полу, прислонившись спиной к холодной стене. Вода уже давно закончилась, и всё, что теперь остается – это спать, пока не умрёшь. Заспать себя до смерти – самый лучший выход. Ей кажется, что уже никто и никогда не придёт.

На третий день она слышит чьи-то шаги, гулко раздающиеся по коридору. Или ей просто кажется? За это время она уже несколько раз ловила себя на слуховых галлюцинациях, когда желаемое принималось за действительное. Однако на сей раз другие органы чувств тоже отзываются, словно сбросив оцепенение. Пол под ладонями начинает чуть заметно вибрировать, говоря о том, что чьи-то тяжёлые ботинки действительно расхаживают по коридору. Вскоре громоздкая дверь отъезжает на петлях, и Гён Ран видит перед собой светловолосого высокого мужчину в армейской форме.