Книга Если спросишь, где я - Реймонд Карвер

Дорин вернулась, забрала грязную тарелку и подлила мужчине кофе.

— Как она вам? — не выдержал Эрл, кивая в сторону Дорин. — Не правда ли, в ней что-то определенно есть?

Мужчина оторвался от газеты, посмотрел сперва на Дорин, потом на Эрла и, ни слова не сказав, снова принялся читать.

— Ну так как? — не унимался Эрл. — Я же вас спрашиваю. Как она вам? Скажите. Ничего себе или не очень?

Когда Дорин снова пошла вдоль стойки в их сторону, Эрл коснулся плеча своего соседа и сказал:

— Послушайте, посмотрите-ка на ее задницу, нет, вы только гляньте. Простите, принесите мне мороженого с шоколадным сиропом! — крикнул Эрл Дорин.

Она встала прямо перед ним и набрала воздуху, будто собиралась что-то сказать. Потом повернулась к нему спиной, взяла вазочку и черпачок для мороженого. Она склонилась над морозилкой, дотянулась до мороженого и начала зачерпывать. Эрл посмотрел на мужчину и, подмигивая, кивнул в сторону Дорин — юбка задралась, стали видны ее ляжки. Но мужчина нашел взглядом другую официантку и, засунув газету под мышку, полез в карман за деньгами.

Та сначала подошла к Дорин:

— Это что за тип там сидит?

— Который? — обернулась Дорин, не выпуская из рук вазочку.

— Вон тот, — кивнула официантка в сторону Эрла. — Кто этот чертов шутник?

В ответ Эрл изобразил самую свою неотразимую улыбку. Он так и сидел с этой улыбкой, пока не начало сводить скулы.

Но напарница Дорин бесстрастно смотрела на него, а Дорин лишь покачала головой. Пожилой мужчина положил немного мелочи на стойку, и тоже ждал, что скажет Дорин. Все уставились на Эрла.

— Это муженек мой — продавцом работает, — наконец произнесла Дорин, пожимая плечами. Затем она поставила перед Эрлом мороженое без сиропа и направилась к кассе, чтобы его рассчитать.

Что вы делаете в Сан-Франциско?

(Перевод А. Рейнгольда)

Ко мне это не имеет никакого отношения. Разговор пойдет о молодой семье с тремя детьми, что в том году летом переехала в дом, который по моему маршруту. Я снова вспомнил о них в прошлое воскресенье, когда прочитал в газете про молодого человека, которого арестовали — он убил свою жену и ее любовника бейсбольной битой в Сан-Франциско. Конечно, это был не тот, про которого я рассказываю, просто они похожи — у того была точно такая же борода. Но сама ситуация заставила меня призадуматься.

Меня зовут Генри Робинсон. Я почтальон, то есть государственный служащий аж с 1947 года. Всю жизнь я прожил на Западном побережье, не считая тех трех лет, когда был на войне. Я уже двадцать лет как разведен, у меня двое детей, которых я после развода почти не видел. Нет, человек я не легкомысленный, хотя и не сказать, чтобы очень серьезный. Думаю, по теперешним дням, нужно и то, и то. И еще нужно работать — и чем больше, тем лучше. Если человек не при деле, у него образуется слишком много свободного времени, вот он и начинает задумываться — о себе и о своих жизненных неурядицах. Я убежден, что отчасти это и подвело того молодого человека, который к нам сюда переехал — он не работал. Но пускай это останется на ее совести. Жены, я имею в виду. Это она его отговаривала.

Битники, одним словом, вы бы тоже так подумали, их увидев. Муж носил бородку клинышком и выглядел так, словно ему явно недостает нормального плотного ужина и послеобеденной сигары. Женщина была очень хороша — у нее были длинные темные волосы и красивое лицо, тут не поспоришь. Только уж не взыщите за правду — мать и жена она была никудышная. Она была художницей. Что же касается молодого человека — точно не скажу, но, наверное, он занимался чем-то непонятным. Короче, ни он, ни она не работали. Но за жилье платили исправно и как-то сводили концы с концами, по крайней мере, летом.

Первый раз я увидел их субботним утром, было часов одиннадцать или четверть двенадцатого. Я обошел уже две трети своего участка, когда повернул к их дому: смотрю, во дворе стоит «Форд-седан», 56 года, и прицеп фирмы «У-Хаул». Эта фирма занимается переездами. На Пайн-стрит всего три дома — их последний, в двух других живут Мерчисоны — они здесь чуть меньше года, и семья Грантов — эти у нас здесь уже около двух лет. Мерчисон нанялся на деревообрабатывающую фабрику «Симпсон», а Джин Грант по утрам работала поварихой в кафе «У Денни». Итак, эти два дома, потом незастроенный участок, а потом дом, где раньше жили Коулы.

Вот там я их и увидел. Его — во дворе у прицепа, а она шла к двери с сигаретой во рту, в обтягивающих джинсах и белой мужской футболке. Увидев меня, она остановилась, я в этот момент проходил по дорожке мимо. Притормозил возле их почтового ящика и кивнул на коробки.

— Ну, как? Устраиваетесь? — спросил я.

— Да, но тут придется еще повозиться, — ответила она и убрала густую прядь со лба, одновременно затягиваясь.

— Ну и хорошо, — сказал я, — добро пожаловать в Аркату!

Сказал, и сразу мне стало как-то не по себе. Не знаю, но со мной было так каждый раз, когда я оказывался рядом с этой женщиной. Она и поэтому мне не понравилась — с самого начала.

Она вяло улыбнулась, и я было отправился дальше, но тут из-за прицепа вышел ее муж — Марстон, так его звали — с огромной коробкой игрушек. Да, чуть не забыл, Арката город не маленький, но и большим его никак не назовешь, все же это скорее городок, чем город. Конечно, не край света, это уж точно, но здешние люди все работают — кто на лесопилке, кто рыбой занимается, кто в магазинах в центре. Не часто у нас встретишь человека с такой бородой или, уж если на то пошло, бездельника.

— Здравствуйте, — сказал я и, когда он опустил коробку на передний бампер, протянул ему руку. — Я Генри Робинсон. А вы, ребята, только приехали, что ли?

— Да, вчера вечером, — ответил парень.

— Да, ничего себе поездочка. Мы только четырнадцать часов от Сан-Франциско добирались, — заговорила женщина, стоя на пороге. — Попробуй довези этот прицеп.

— Да уж, — сказал я и покачал головой. — Сан-Франциско? Я совсем недавно туда ездил. Дайте-ка вспомнить, то ли в апреле, то ли в марте.

— Что, правда? — спросила женщина. — И что же вы там делали?

— А, да так, ничего особенного. Я туда каждый год два раза езжу. На «Рыбачью пристань»[2]и на стадион — посмотреть на игру «Гигантов». Вот вроде и все.

В общем, поговорили, а Марстон, опустив глаза, ковырял землю носком ботинка. Я собрался идти дальше. В этот самый момент во двор с криками выкатились кубарем детишки. Они чуть ли не выбили сетчатую дверь, и я решил, что Марстон сейчас просто взорвется. А мамаша их так и стояла, скрестив руки на груди, спокойная, как слон, даже глазом не моргнула. А он, наоборот, дерганый какой-то: что бы он ни делал, все рывками, и будто чего боится. И глаза — глянет, и тут же их отводит, смотрит не пойми куда, а потом — раз, и снова на тебя таращится.