Книга Фердинанд и Пуш - Лина Жутауте

— Колечко, надо потянуть за колечко!.. — задыхаясь, выкрикнул кот и, выбравшись наконец из малинника, стремглав кинулся вызволять друга.

Но зелёная поляна была пуста — ни ящика, ни Пушистика! Фердинанд удивлённо и испуганно покрутил головой. Он никак не мог понять, куда пропал Пуш. И куда подевался ящик? Может, он не туда прибежал? Да нет, вот слева обломанная ветка с переспелыми ягодами, и пробка от бутылки из мха торчит. Полянка точно та самая.

— Пуш! — позвал Фердинанд. — Пуш, отзовись! Пушик!

Кот уловил едва заметный шорох, с которым пробирался мимо жук, пёстрая птица прямо над ухом насвистывала утреннюю песенку, слышно было, как, медленно покачиваясь, опускаются на землю пожелтевшие листья, а Пушистик не отзывался. Его нигде не было. Только на том месте, где раньше стояла ловушка, примятая трава, словно усталый путник, потихоньку распрямлялась, готовясь снова тянуться кверху. И две свернувшиеся капли крови, такие неуместные здесь, висели на гибком стебельке полевицы.

У Фердинанда перехватило дыхание. Ничего подобного он никогда раньше не чувствовал. Ему казалось, будто все деревья, сколько есть в лесу, вдруг навалились ему на грудь, горло вероломно захлестнул вьюнок, а сердце расплавилось и вытекает наружу вместе со слезами.

Длин-но-усый!

Кот брёл по лесу, ничего вокруг не видя и не слыша. Ему не докучало жужжание тучных зелёных мух, не радовало прикосновение к лапам мягчайшего нагретого солнцем мха, который так и манил прилечь и мирно вздремнуть после сытного завтрака. Да и о том, что никакого завтрака сегодня не было, он не помнил. Фердинанд шёл, глядя куда-то в одну точку среди деревьев, до которой он никак не мог добраться, и эта точка всё удалялась, прячась среди теней, и иногда делалась очень похожей на чёрное пятнышко на кончике хвоста у Пушистика. «Пуш, милый мой Пушик, — мысленно повторял Фердинанд, — надо было потянуть за колечко… надо было только чуть-чуть подождать… милый мой…»

И вдруг уши Фердинанда уловили странный гул, ничего общего не имевший с птичьим щебетом и неспешным шелестом деревьев. Кот остановился, вяло огляделся и попытался определить, откуда идёт этот шум. Голоса, полные изумления, восхищения и одобрения, то оживлялись, то уважительно затихали, но доносились они точно от разросшегося орешника, усыпанного ещё неспелыми орехами.

Фердинанд пошёл на голоса. За орешником, на освещённой солнцем полянке, обступив кого-то кружком и вытягивая шеи, чтобы заглянуть поверх голов, стояли лесные звери — они-то и подняли весь этот шум. Шесть зайцев, дружно шевеля ушами, все разом, будто по команде, подскакивали и выкрикивали: «Длин-но-усый! Длин-но-усый!» Восемь белок носились вокруг, умудряясь на бегу одобрительно кивать. Три ежа и четыре барсука аплодировали и уважительно приговаривали: «Настоящие. Самые что ни на есть настоящие». А одна мышка, забравшись на плечи другой мышке, восторженно пищала и размахивала, словно флагом, жёлтым одуванчиком. Никто и не заметил, как Фердинанд, осторожно подкравшись к кружку зверей, присел неподалёку. Зайцы так высоко подпрыгивали, что совершенно невозможно было разглядеть, кто там, в середине круга. Правда, Фердинанд не очень-то и старался разглядеть. Сидя в сторонке, он равнодушно наблюдал за странным собранием.

— Ну что, видел? Расскажи, расскажи мне скорее! Они и правда такие длинные? — голос раздавался откуда-то из-под земли и явно обращался к Фердинанду. Кот, словно очнувшись от сна, огляделся. Из свежей кучки земли торчала голова крота. Голова так и крутилась от любопытства во все стороны.

— Что длинное? — Фердинанд едва узнал собственный голос: трудно говорить, когда на грудь тебе навалились все деревья леса.

— Ты что, с неба свалился? Да усы же? Длинные у Павлика усы?

Фердинанд подскочил как ужаленный и рванул в середину круга. По пути он сшиб мышку, которая размахивала одуванчиком, отдавил лапу барсуку и едва не растоптал белку.

— Брысь отсюда! Пропустите! — злобно шипел он, протискиваясь между зайцами.

Посреди полянки, на небольшом круглом камне, он увидел Павлика. Заяц, стоя на задних лапах и гордо выпятив грудь, хвастался перед всеми новенькими усами.

— Гадёныш! — завопил Фердинанд, вложив в это слово всю накопившуюся боль и всю злость — и кинулся на Павлика.

Лесная полянка мигом опустела: белки запрыгнули на деревья, зайцы разбежались кто куда, ежи и барсуки попрятались в кустах, а мышки залезли в кротовины.

— Теперь тебе конец! — прошипел кот, запустив острые когти в мягкую заячью шубку.

— Спасите! — попытался крикнуть Павлик, валяясь лапами кверху, но не нашлось ни одного смельчака, которому захотелось бы спасать свежеиспечённого обладателя длинных усов.

— Говори, куда Пуша перепрятал, или я тебя сейчас в клочья разорву! — злость Фердинанда хлестала через край, глаза горели жаждой мщения. — Ну, говори!

Павлик дрожал от страха. Нет, он испугался вовсе не угроз Фердинанда. Куда страшнее ему казалось другое: что, если сейчас все звери, которые только что восхищались его усами, а теперь затаились в ближайших кустах, услышат подлинную историю о том, как он заполучил свои усы? Этого он боялся куда больше, чем быть разорванным в клочья.

— Хорошо, я тебе всё расскажу, только не здесь, усами клянусь — расскажу!

Фердинанд молча разжал когти и выпустил зайца. Павлик встал, боязливо огляделся, быстренько пересчитал усы и, успокоившись, тихо сказал:

— Пойдём.

Фердинанд больше ни о чем не спрашивал. Единственное, чего ему хотелось, — как можно скорее снова увидеть Пушистика. Целого и невредимого.

— Если с ним что-нибудь случилось, ты об этом сильно пожалеешь! — процедил сквозь зубы Фердинанд зайцу в спину.

В усадьбе

В молчании они дошли до опушки леса. Выбравшись на опушку, Фердинанд сразу оживился — лес уже давненько его угнетал и раздражал.

— Видишь дом, вон там? — спросил Павлик, махнув лапой куда-то в сторону поля.

Фердинанд вытянул шею. У дороги, выбегавшей из леса, притулилась неказистая избушка, сплошь увитая вьюнком. Вокруг желтели хлебные поля, а дорожка, ведущая к избушке, была усыпана мелкими камешками. Фердинанд, осторожно переставляя лапы, двинулся к усадьбе. Заяц, что-то бормоча себе под нос, плёлся впереди.

— Только попробуй меня обмануть! — пригрозил ему Фердинанд, как только они вышли на дорожку, а теперь всё подталкивал Павлика сзади, стоило тому чуть замедлить шаг.

Приблизившись к усадьбе настолько, что можно было уже разглядеть сквозь щели забора кур, что-то клюющих во дворе, Павлик остановился и шепнул Фердинанду.

— Пришли.

Фердинанд подошёл поближе к забору и стал принюхиваться. Долетавшие до него запахи были незнакомыми и пугающими. Кот растерялся. Похоже, его решимость вернуть друга потихоньку начала испаряться, уступая место страху и предчувствию опасности.