Книга Сказки для парочек - Стелла Даффи

Джош и Мартин обитают в отдельном викторианском доме в Ислингтоне — дом недавно перестроен и выпотрошен по их собственному проекту; теперь он просторный, светлый и красивый. Этот необыкновенный дом радует глаз хромированным блеском и чистотой линий. Мартин и Джош дорожат своей уборщицей и платят ей много больше, чем принято. Гладят они сами. Их сад — обнесенное стеной наслаждение с густым ароматом цветов круглый год и укромными зарослями папоротников и суккулентов. С открытыми лужайками для солнечных ванн и тенистыми уголками, где обретают плоть блестящие идеи, зародившиеся в чердачной студии Джоша и смежном с ней кабинете Мартина. Они творят смежно, но раздельное. От их дома — то плавильного котла, то суровой обители, — рукой подать до бывшего семейного пристанища Тони и Чери[7]и плевком достать до усталых пьяниц в Ислингтонском парке. Более центрового места не сыскать. Мартин и Джош в центре всего.

Джош и Мартин наслаждаются бурной сексуальной жизнью, исповедуя постоянство, страсть и терпимость. В отличие от знакомых пар, их секс не увял со временем и не пострадал от ревности, надуманной либо обоснованной. Их страсти не угрожают ни младенцы, ни лесбийская скука; фатальной печатью голубой неверности они также не отмечены. Они не страдают обманчивыми стереотипами, которыми другие пары объясняют сексуальный разлад. Наслаждение красотой и успехами друг друга не подточено разочарованием одного или провалом другого. Они прекрасные любовники и лучшие друзья. Каждый для другого — наставник, и ученик, и классный любовник. Джош любит Мартина, Мартин любит Джоша — навеки и навсегда. Вот и отлично.

Джош и Мартин вполне созрели, чтобы сорвать их с ветки, отведать и переработать. Переиграть и обыграть.

Я вступаю в игру.

13

Кому-то не повезет.

Нечто беспрецедентное происходит в стране — той, что необычайно близка и столь же далека. Какая-то возня, смутные воспоминания, вязкое брожение. Его величество король поглощает бутерброды с маслом и размышляет на любимую тему — о жизни и жене, для него это одно и тоже. Король счастлив. Правда, король всегда счастлив. За исключением тех редких случаев, когда кончается масло. Ее Величество королева обычно думает синхронно — с разрывом в полсекунды — со своим мужем, но внезапно странная непрошеная мысль вызывает у нее тревогу. Она работает в другом крыле дворца, столь отдаленном, что когда король наслаждается весной, королева хмурит лоб в летний зной. Королева вышивает — аккуратно надев на указательный палец наперсток, чтобы не уколоться и не пролить алой королевской крови на белоснежный платочек. И вдруг она осознает, что вокруг чего-то не хватает. Или кого-то. Словно красное пятнышко перед глазами, мысль мелькает в ее мозгу, затем исчезает, чтобы снова вспыхнуть мгновение спустя. Королева делает воздушный стежок за стежком. Она знает: стоит ей задействовать свой мощный ум, как ответ на вопрос явится сам собой — если не с утренней, так с дневной почтой. Твердо веруя, что мудрость не оставит ее, королева позволяет себе улыбнуться, ибо теперь во дворце живет сын. Красивый мальчик, кладезь обаяния и ума. Благодаря поправкам в расписании метро и слегка подновленной тарифной сетки зарплаты на транспорте, принц в полной мере наделен сочувствием и жалостью. Более того, корзинка феи Сострадания была столь переполнена щедростью, а ее большое сердце чувством вины, что царственного младенца одарили двойной дозой преданности и любви, пока он гулил в колыбели. Гулил, да и потонул в собственном величии.

Королева откладывает рукоделие и пристально смотрит на рисунок — Мадонна с младенцем… Ну конечно! Ведь был еще один ребенок. Девочка, кажется. Совершенная во всех отношениях. Даже чересчур. Честолюбия многовато. Вот так королева и вспомнила о своем первенце. Она поделится этой проблемой с мужем. Он не будет знать, что делать, — он никогда не знает — но, возможно, в беседе с ним она сама найдет решение. Путешествие обратно в весну отнимает некоторое время, по пути королева целует набухшие майские почки. И куда запропастилась эта глупая девчонка? Королева не заметила, как она ускользнула. Потихоньку улизнула из-за стола за завтраком? Или сбежала перед полдником, когда пеклись булочки и мед томился в бочонке, готовый растечься по теплой корочке, смазанной маслом? А, может, исчезла месяц назад, или год назад, или десять лет? Вопросы встают неуклюже и выглядят странно во дворце, где обычно царят ясность и безмятежность. Противная девчонка нарушила идиллию. Это чересчур для короля, и корона на его голове съезжает набок — он не привык хмуриться и не знает, как хранить величие, когда ему не по себе. Когда в государстве назревает смута. И король засыпает.

У Ее Величества, разумеется, рождается план. Она проверит комнату дочери. Кто-нибудь из слуг должен знать, где эта комната находится. Ибо королева — женщина большого ума, и она помнит, что в толстом фолианте, стоящем на полке в библиотеке, приведено уравнение для измерения пыли: число непотревоженных пылевых частиц прямо пропорционально времени, в течение которого их не стирали. Если к полученному результату добавить пустые минуты, потраченные на размышления о пропавшем ребенке, то общую сумму можно принять за координаты того места, где девчонки нет. А дальше путем элементарных вычислений — с привлечением метода обратного преобразования — легко определить если не точное место пребывания беглянки, то хотя бы длительность ее отсутствия. Приоткрыв один глаз, король косится на безумные математические выкладки и радуется: какой же он умный, что женился на математическом гении. И весело бежит в осеннюю игровую комнату, чтобы втолковать трехлетнему сыну важность учета недвижимости и финансов. Или фунтов масла?

Спустя всего лишь полтора месяца Ее Императорское Величество завершает анализ. И все подданные, не смевшие в течение шести недель громко вздохнуть, узнают, что их принцесса отсутствует либо шесть часов, либо шесть дней, а, возможно, с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Время нематериально, и его величина отныне не имеет значения, ибо королева обнаружила то, что мы уже давно знаем, — ее дочь в бегах.

Брожение и гвалт усиливаются. Народ шлет во дворец челобитные и парламентеров. На улицах королю грозят пугачами и рогатками. Монархия в опасности. Такое случается даже с самыми лучшими королевскими домами. Что-то нужно делать. Либо создать видимость деятельности. Так и происходит. Во дворец, расталкивая экипажи на дорогах, прибывает фея Сострадания. Вместе с сестрой Мудростью и братом Красотой, она стоит в старинной зале пред маленьким принцем. Фею Комедии на общий сбор не позвали, и без нее управились. Фея Комедии осталась дома — обновлять крючком гэги: кто знает, не пригодится ли в конце концов немая сцена. Троица визитеров — столь старых, что они ужене считают годы, и столь мудрых, что не ведают страха, — объявляет во всеуслышание о состоянии дел в государстве. Дрянная девчонка! Маленькая засранка сбежала из дворца и теперь пакостит, как может. Выход один — отрядить следом сына, чтобы он навел порядок. Маленького принца взращивают, собирают в дорогу и отправляют. На этот раз король и королева хотя бы не забывают помахать ему на прощанье и подарить элегантный дорожный будильник. Время с возрастом скукоживается и тает, и далекое королевство подбирается очень близко, его даже можно увидеть, если разучиться смотреть. Но мы продолжаем смотреть, и принцесса тоже.