Книга Вернувшиеся - Джейсон Мотт

Все было бы проще, размышляла Люсиль, если бы никто не знал, что он являлся одним из «вернувшихся». Если бы он мог сойти за другого ребенка. Но даже если бы весь город не знал ее личной истории — не знал о трагедии, случившейся с ней и Харольдом 15 августа 1966 года, — им не удалось бы скрыть того, кем был Джейкоб. Живые всегда узнавали «вернувшихся».

Фред Грин говорил об искушении человечества — о том, что людям нельзя было доверять ходячей нежити. Пастор перебирал в уме цитаты из Писания, различные притчи и канонические случаи, которые всегда служили ему весомыми контраргументами. Но это не был церковный сход. Это не было воскресной службой. Люди пришли на городское собрание. Их сбила с толку глобальная эпидемия, которая, будь в мире справедливость, могла бы миновать их маленький город. Она могла бы пронестись через цивилизованный мир по большим городам — через Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Токио, Лондон, Париж — по тем местам, где случались большие и важные события.

— Я думаю, что мы должны запереть их где-то, — сказал Фред, помахав квадратным морщинистым кулаком. — Возможно, в школе или в этой церкви. До тех пор, пока, как пастор говорит, Господь не разберется с ними.

Вокруг него уже роилась группа молодых парней, которые кивали головами и шумно похрюкивали, выражая согласие.

И тогда священник сделал нечто абсолютно несвойственное ему. Он закричал. Он закричал так громко, что все прихожане съежились в напуганном молчании, а его маленькая хрупкая жена отступила на несколько крохотных шажочков назад.

— И что тогда? — спросил он. — Что потом случится с ними? Допустим, мы запрем их в каком-нибудь здании, и что будет дальше? Как долго мы будем держать их взаперти? Пару дней? Неделю? Две недели? Месяц? Пока все не закончится? Но когда это закончится? Когда они перестанут возвращаться? Или когда Аркадия переполнится ими? А вдруг к нам вернутся все, кто когда-то жил в этом городе? Сейчас наша община состоит примерно из ста пятидесяти человек, не так ли? Город существует около сто семидесяти лет. Сколько мертвых может к нам вернуться? Скольких нам придется держать взаперти? Какое время мы сможем кормить их и поить?

Люди в церкви напряженно молчали.

— Причем многие «вернувшиеся» не будут прежними жителями нашего города, — продолжил пастор. — Вы знаете, как это происходит. Иногда им бывает трудно возвращаться в те места, где они жили прежде. Открывая двери, мы находим не только своих умерших родственников, но и совершенно незнакомых людей, которые просят нас указать им путь домой. Они одинокие. Неприкаянные — даже среди других «вернувшихся». Помните японца, появившегося в Блэдене? Где он теперь? Он не уехал в Японию. Он по-прежнему в Блэдене. Живет с семьей, которая, по доброте душевной, приютила его. А почему он не вернулся домой? Какой бы ни была его жизнь, когда он умер, ему всегда хотелось чего-то другого. И по милости людей, проявивших к нему доброту, он наконец исполнил свою заветную мечту.

Священник посмотрел на группу бунтарей.

— Фред Грин! Я заплатил бы хорошие деньги тому, кто объяснил бы вам это! Только не начинайте свою болтовню об «узкоглазых», чей разум отличается от нашего в худшую сторону. Нам и так известно, что вы расист и старый идиот!

Он видел в глазах прихожан не только одобрение, но и понимание — готовность проявлять терпение.

— Так что произойдет, когда им некуда будет идти? Что случится с нашим городом, когда количество мертвых превысит численность живых людей?

— Вот об этом я и говорю, — ответил Фред Грин. — Что случится, когда мертвых станет больше, чем живых? Что они сделают с нами? В кого мы превратимся, когда окажемся в их власти?

— Пока у нас нет повода говорить о такой возможности. Но если это произойдет, мы будем надеяться, что они последуют примеру милосердия, проявленному нами.

— Дурацкий ответ! Пусть Господь простит меня, что я говорю такие слова в церкви. Но это правда. Вы дали чертовски дурацкий ответ!

Люди в церкви снова зашумели. Негодуя, фыркая и слепо веря в свои доводы, пастор Питерс посмотрел на агента Беллами. Там, где Бог упустил поводья, правительство могло исправить ситуацию.

— Все нормально! — повернувшись лицом к толпе, прокричал Беллами. — Прошу вас успокоиться!

Агент провел рукой по лацкану безупречного костюма. Из всех людей, собравшихся в церкви, он единственный, казалось, не потел и не страдал от спертого воздуха. Это как-то успокаивало публику.

— Не сомневаюсь, что все началось по вине правительства! — сказал Фред Грин. — Я ничуть не удивлюсь, если «вернувшихся» создали спецслужбы. Очевидно, их проект пошел не так, и они умыли руки. Похоже, правительство уже не может вернуть все назад. Но парни в Пентагоне получили бы большую выгоду, клепая армии солдат из мертвецов.

Фред сжал губы в «трубочку», шлифуя языком аргументы. Мужчина раскинул руки в стороны, словно приглашал людей в поезд своих размышлений.

— Неужели вы не понимаете? Они посылают армию на войну. Тут, бац, один из солдат получает пулю в сердце. Вы нажимаете на кнопку или суете в него какую-то иглу, и он поднимается на ноги! Мертвый парень бежит с оружием в руках на того придурка, который убил его! Это чертовское оружие Судного дня!

Люди закивали головами, словно он убедил их или, по крайней мере, открыл путь к истине. Агент Беллами позволил его словам укорениться в толпе.

— Действительно, оружие Судного дня, мистер Грин, — сказал темнокожий мужчина. — Но оно создано вашими кошмарами. Сами подумайте! Человек был мертвым, потом ожил, через минуту получил в сердце пулю и умер. Кто из вас поверит в эту чушь? Лично я не буду в их числе. Нет, мистер Грин! Наше правительство, каким бы величественным и грозным оно ни казалось, не имеет отношения к «вернувшимся». Оно не контролирует их, как не контролирует луну и солнце. Мы просто стараемся оставаться на плаву, вот и все. Мы пытаемся наладить прогресс в работе с «вернувшимися».

Это было хорошее слово: «прогресс». Безопасное слово, к которому вы уютно прижимаетесь, когда вас что-то беспокоит. То слово, которое вы несете домой, чтобы поделиться с родственниками.

Прихожане снова посмотрели на Фреда Грина. Он не дал им такого комфортного слова, как «прогресс». Он стоял в центральном проходе и выглядел сердитым маленьким стариком.

Пастор Питерс находился рядом с Беллами. Его массивная фигура придала весомость всем словам государственного агента.

Беллами относился к худшей категории чиновников. Он был честным служащим. Представители правительства никогда не говорят народу, что они разбираются в ситуации примерно так же, как и любой другой человек. Но если правительство не имеет нужных ответов, то кто тогда поможет людям? Поэтому чиновникам приходится лгать — по крайней мере, чтобы соблюсти какое-то приличие. Они притворяются, что у них все под контролем. Что в момент опасности они придут к нам с чудесным лекарством или нанесут решительный удар по врагу. А в случае с «вернувшимися» это будет просто телеобращение, где президент, одетый в свитер, присядет у камина, закурит трубку и скажет народу терпеливым мягким голосом: «У меня имеются необходимые ответы. Все будет хорошо».