Книга Спасительная любовь - Карла Кэссиди

Он повернулся к Джоржине, и в этот момент зазвонил ее мобильник. Она сразу же поняла: это он.

В оперативном штабе воцарилась гробовая тишина. Мужчины, не отрываясь, смотрели, как она берет телефон и нажимает на кнопки «ответить» и «запись».

– Агент Бомонт, – ответила Джоржина, чувствуя, что Алекс двинулся в ее сторону.

– Как официально. Можно я буду называть тебя Джоржина? – Тот же самый низкий голос, очевидно измененный с помощью компьютера. – Мне казалось, мы станем друзьями.

– Можешь называть меня Джоржина. – У нее до боли пересохло во рту. – А как мне назвать тебя?

Прежде чем она услышала ответ, Алекс выхватил трубку.

– Говорит специальный агент Александр Харкинс. Я руковожу расследованием этого дела и думаю, вам нужно говорить со мной.

– Если бы я хотел говорить с тобой, тебе бы и позвонил, агент Александр Харкинс. – Из трубки послышался характерный щелчок – звонивший отключился.

Джоржина вырвала телефон из рук Александра. Ее разозлило, что он вмешался и сорвал разговор, который мог содержать какие-нибудь подсказки. И больше всего потому, что он сделал это в попытке защитить ее.

Не успела она открыть рот, чтобы высказать возмущение, как телефон зазвонил снова. Она подняла глаза на Алекса, спрашивая взглядом, посмеет ли он вмешаться, потом снова нажала кнопки «ответить» и «запись».

– Надеюсь, это не повторится. – В голосе слышалось явное раздражение.

– Нет. – Джоржина бросила взгляд на Алекса. Несмотря на отчаянно бьющееся сердце и леденящий душу дьявольский холод, охвативший тело, она понимала: этот звонок – наилучший шанс поймать преступника.

– Ты так и не сказал, как мне тебя называть.

– Серийный убийца, прошедший подготовку в ФБР, – это слишком длинно, верно? Почему бы тебе не звать меня Боб?

– Хорошо, Боб. – Имя Боб показалось ей не слишком подходящим для дьявола, но она уже вступила в игру. – О чем ты хотел со мной поговорить, Боб?

– Я знаю, ты и твоя команда из кожи вон лезете, чтобы меня найти. А я тем временем провел собственное маленькое расследование относительно тебя.

– Судя по всему, тебе совсем нечем заняться, – ответила она, радуясь, что голос не выдал бушевавших чувств.

– Совсем наоборот. Просто мне кажется, у нас с тобой много общего.

Джоржину охватило отвращение. Она не могла себе представить, что у нее общего с этим типом.

– Откуда мне знать, что ты действительно тот человек, который похитил агентов и их близких? – Она проигнорировала его слова.

– Если хочешь, могу послать тебе по почте ухо Сэма Коннели. Или предпочитаешь палец Эмберли Колдуэл?

Джоржина вздрогнула.

– Не надо. Лучше дай мне поговорить с кем-нибудь из них.

– Это можно, но сначала я хочу поболтать с тобой о твоем детстве.

Воспоминание толкнуло в самое сердце, у нее перехватило дыхание. Слава богу, телефон на столе, иначе она бы его уронила, так сильно задрожали руки.

Она поспешно сплела пальцы вместе, опустила руки на колени, чтобы никто не мог их видеть.

– А что с моим детством?

– Оно было счастливым или нет?

Ей хотелось соврать, не позволить ему лезть в ее жизнь. Однако она боялась, что он уже знает правильный ответ и, поймав ее на лжи, перестанет доверять, навсегда лишив их шанса на хоть какую-нибудь зацепку. Только заслужив его доверие, можно получить ключ к разгадке его личности.

– Несчастливым, – наконец произнесла она. Подняв взгляд, Джоржина обнаружила, что смотрит в глубокую синь глаз Алекса. Он много раз спрашивал ее о детстве, но она всегда отказывалась рассказывать о том аде, в котором жила.

Лишь мучительные ночные кошмары вновь возвращали ее в то время, и теперь она делала это только ради того, чтобы спасти пленников.

– Тебе никогда не хотелось убить отца и мать?

– Я уже ответила на один твой вопрос. Теперь ты должен дать мне поговорить с кем-нибудь из пленников, тогда я отвечу на второй. – Она отвела взгляд от Алекса и затаила дыхание, надеясь, что Боб пойдет навстречу.

– Кого ты хочешь услышать?

– Джексона, – шепнул Алекс.

– Мейси, – ответила Джоржина.

Наступила долгая пауза. Она задержала дыхание, понимая, что, если разговор вдруг прервется, вполне возможно придется столкнуться с гневом Алекса.

– Алло?

От звука детского голоса ее сердце болезненно сжалось.

– Мейси. Меня зовут Джоржина.

– Ты приедешь за нами?

– Кто там с тобой?

– Здесь мой папа Сэм и моя мама, а еще миссис Эмберли, мистер Колдуэл, мистер Риванно и миссис Клинтон. Мы ждем, что вы нас найдете. Мы хотим домой. – Послышалось легкое всхлипывание.

– Где ты, милая?

– Мы сидим в камерах.

Джоржина нахмурилась:

– В камерах?

– Ты поговорила с малышкой, теперь моя очередь, – вмешался Боб. – Теперь ответь на мой вопрос. Тебе хотелось убить мать и отца?

– Никогда, – ответила она и добавила: – Иногда хотелось, чтобы они умерли, но никогда не приходило в голову, что я могу их убить.

Чувства, которые она сдерживала почти всю жизнь, навалились на грудь, стало трудно дышать. Она с отвращением думала о том, что Боб заставил ее вспомнить и почувствовать то, что она так упорно старалась оставить в прошлом.

– Я много лет мечтал убить мать и отца и однажды, когда мне было двадцать пять, вернулся домой и сделал это. Убил их. Они стали моими первыми жертвами, – заявил он.

Телефон замолчал.

* * *

В комнате воцарилась оглушающая тишина. Мысли лихорадочно неслись в голове Александра, пока он смотрел на женщину, которая когда-то была его женой и только что рассказала убийце о своем прошлом больше, чем когда-либо рассказывала ему.

Джоржина подняла голову и встретилась с ним взглядом. Ее зеленые глаза были непроницаемы.

– Извини. Наверное, я должна была просить разрешения поговорить с кем-то из мужчин, но Мейси для меня самое показательное. Я должна была убедиться, что она жива.

– Хорошо. – Александр старался не обращать внимания на ее бледность, на то, как тяжело дался ей этот разговор.

– Значит, если верить Бобу, он убил своих родителей, – заметил Фрэнк. – Даже несмотря на изменения, его голос не похож на старческий, скорее всего, ему от тридцати до тридцати пяти лет.

– Тогда убийство родителей должно было произойти в последние десять лет, – добавил Терри.

– Но если он их убил, почему тогда он не в тюрьме? – спросил Тим.