Книга Обреченный мост - Вячеслав Демченко

Командир экипажа, ринувшийся было на поплавок парома, запнулся и недоуменно обернулся.

— Живыми они мне нужны, живыми! — выразительно зашипел оберстлейтнант, слепо выискивая растопыренной пятерней, кого бы ухватить за грудки. — Ну?!

Подстегнутый этим: «Ну?!» — боцман-маат отмахнул от виска ладонью и, увернувшись от ищущей руки полицай-комиссара, вскочил на поднятый трап катамарана, уже тарахтевшего бензиновыми моторами, чтобы рвануть вдогонку отчалившей барже.

Начальник Тайной полевой полиции и полицай-комиссар полевой комендатуры FK 676 Kertsch, с трудом распрямившись, замер на оконечности пирса в позе Нельсона, поджав тонкие губы и закрыв один глаз скомканной санитарной повязкой.

В проливе…

— Прямо кино «Волга-Волга…» — покачал головой Войткевич, выглянув поверх бронещитка, когда озарённый багровыми отсветами мыс Ак-Бурун стал понемногу отступать в ночь. Ночь, далёкую от тишины и благообразия, в которой словно носились, завывая, невидимые горгульи сирен. Яркими голубоватыми крыльями порхали лучи прожекторов, вспарывая низкие свинцовые тучи, зажигая фосфором гряды волн, на которых грузно подскакивали угловатые контуры «Зибелей», подсвеченных беспрестанными очередями зенитных автоматов — их ритмичный грохот, развеянный ветром, казался легкомысленным треском петард.

— Погоня плотов за колёсным пароходом, — пояснил свою мысль Яков, обернувшись. — Один другого расторопнее. А ещё «быстроходные»…

Действительно, название «быстроходных» немецкие десантные паромы носили не совсем заслуженно. Зато, по правде сказать, на любой волне, даже штормовой, эти самоходные плашкоуты держали свои 10–10,5 узла. Столько же, сколько и десантная баржа — так что и преследователи, и преследуемые шли на равных.

Вроде как и опасности абордажа нет, и уйти вполне вероятно… Если бы не всплески снарядов, белые фонтаны, чередой проходившие вдоль низкого борта.

— Надо бы возразить… — Яков закатил глаза под обрез каски, указывая на ствол 75-мм орудия над головой.

Передёрнув плечами, Новик пересел на откидное сиденье артиллериста-наводчика, задумчиво промычал что-то вроде: «Ну-с, что тут у нас?» Как-то ему уже доводилось управляться с немецкой «Flak-30», так что с этим полуавтоматом…

Первый же выстрел, на мгновение вскипятив бугор волны, заставил шарахнуться ближайший «Зибель» в сторону. Второй смёл с квадратных поплавков катамарана неуклюжие фигурки добровольного и не очень десанта — кто под рукой был. Паром будто на стену налетел, захлебнулись бензиновые моторы. Но и по траковым сцепкам танковой платформы заискрили 20-мм снаряды. Посыпалось лобовое стекло автомобиля, отлетела с покатого зада запаска и, покосившись, «Хорьх» присел на спущенную шину.

Яков неодобрительно присвистнул. Лицо Новика застыло с мрачной гримасой фаталиста. Понятно было: ещё немного — присоседится к 20-мм зенитным автоматам 88-мм зенитка «сторожевика», обгонявшего волчью стаю «Зибелей». И в десяти миллиметрах брони, прикрывавшей разведчиков, засветятся такие дыры, что только собой латать.

Такая вот, получалась никудышная арифметика.

— Дотянем?.. — вроде как сам себя спросил Яков, наблюдая, как капитан Новик накручивает рукоятку горизонтальной наводки, пытаясь догнать жерлом пушечки бронированный катер.

— Едва ли, — с присущей ему бесцеремонной честностью проворчал Александр.

И будто в подтверждение его слов раздался скрежещущий вой. Войткевич вскинул голову, оторвавшись от широкой амбразуры рубки. В низких и чёрных, подсвеченных прожекторами тучах будто пронеслась стая механических птиц, шелестя стальными крыльями; и запоздало, пока что предупредительно, ухнула вдогон беглецам батарея с мыса Павловского. Далеко впереди, с явным и нарочитым перелётом, взметнулся, забелел пенной стеной заградительный залп. Предательский залп трофейных советских «Б-13».

— В гости зовут! — первым догадался старший лейтенант, первым же и оценивший столь значительный перелёт. — Я думаю вряд ли, чтоб на супчик с фрикадельками.

— Посмотри, должны быть спасательные жилеты! — тут же отреагировал Новик, перекрикивая шум волн и грохот пушки.

Жилеты, точнее сказать, рифлённые поплавками куртки с таким же — будто старинное жабо — отложным воротником, нашлись в деревянном ящике, служившем ЗИПом и заодно сиденьем для офицеров десанта.

— Прямо учебная мишень-поплавок, — неодобрительно покосился на белые жилеты Новик, достреливая последнюю обойму полуавтоматической пушки.

— А ты плавай и всё отрицай: мол, я не я, а так — наклал тут кто-то, — посоветовал Яков Осипович, затягивая на груди кожаные ремешки. — Вот, мол, и плаваю, согласно афоризму.

Привыкший к тому, что у лейтенанта Войткевича, как говорится: «Ни слова в простоте», Новик только поморщился, как старорежимный профессор словесности от матросской матерщины.

— Ну и долго ты будешь тут «Варяг» из себя изображать? — поторопил его Яков.

— Давай сюда, «Кореец», — Александр потянулся с сиденья наводчика за спасательным жилетом. — Водичка, поди, прохладная…

Вода была ледяная, так что, казалось, дух вышибло, когда украдкой от автомобильных фар быстроходных паромов бойцы разведотряда скользнули через низкий борт баржи в чёрную бездну…

Брошенная на произвол бури плавучая танковая платформа увлекла за собой целую кавалькаду «Зибелей», плюющихся огнем зенитных автоматов, но уже скоро стала сбиваться с курса. Без рулевого быстроходный паром, как обычный плашкоут, поддался натиску волн, гряда за грядой рвущихся узкой горловиной пролива в сторону Азовского моря. Туда же, швыряя с гребня в подножие волны и обратно, понесло и разведчиков. Если бы не намотали на руки линь, они бы уже давно потеряли друг друга из виду.

Линь был найден Войткевичем в том же инструментальном ящике. Они взялись за него так, чтобы в случае, если немцы заметят-таки одного, другой, бросив конец, имел шанс спастись. Если бы не линь! А так, капитан Новик, переждав прошедший в опасной близости «Зибель», умудрился ещё приободрить товарища, перекрикивая гул и пенный шелест шторма:

— Ничего, в Мариуполе наши! — как будто и впрямь надеялся вплавь преодолеть стылое Азовское море.

— Чтоб только кипяток у них был… — не особо нуждался в ободрениях лейтенант.

И у берега…

До Тузлы, откуда, откликнувшись на переполох немецкой стороны, тут же заговорила наша артиллерия, было рукой подать, всего каких-то три километра. Но шторм, шедший со стороны Чёрного моря, в мелководном проливе приобретал натиск горной речной теснины. Их пронесло мимо косы — и здорово повезло бы, если б завихрением потока прибило хоть к какому-нибудь берегу древнего «Бычьего брода»[8].

Хорошо бы, конечно, к занятой нашими войсками косе Чушке. Но это уж совсем маловероятно.