Книга Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

* * *

Вильгельм постепенно втянулся в жизнь при дворе короля Генриха. Тут многое напоминало жизнь у де Танкарвиля. Точно так же постоянно суетились посыльные, писари, священники, солдаты, слуги и толпы просителей, кошельки которых пустели после взяток привратникам, дворецким и управляющим – чтобы добраться до короля. Вильгельм все еще оставался маленьким зернышком на большой Мельнице. Спал он на соломенном матрасе или на полу в большом зале, перед покоями Солсбери, иногда в шатре, который ставили на свободном месте во дворах замков, которые занимал двор.

В отличие от упорядоченной жизни двора де Танкарвиля, где проходил обучение Вильгельм, здесь царил хаос, а еду подавали ужасную. Генрих не был гурманом и ел все. С его точки зрения, хлеб был хлебом, а если немного подгорел или зачерствел, это не имело значения. Жалобы встречали приподнятыми бровями и короткой отповедью. По заявлениям Генриха, то, что подходит королю, подходит и всем остальным. То же относилось к домашнему вину, о котором ходили слухи по всем его землям.

– Словно пьешь грязь из лужи, – предупредил Солсбери Вильгельма. Граф благоразумно привез с собой собственное вино и слугу, который знал, как его хранить.

Кроме того, Генрих, не любил церемоний, был нетерпелив и небрежен в одежде. Она всегда была мятой, где-то болталась нитка, пришитый жемчуг отрывался, вышивка портилась от ударов собачьих лап. Генрих забывал отдавать распоряжения управляющим или менял решение после того, как что-то объявил. В результате утром двор мог быть уже готов к отъезду, а король все еще валялся в постели, или, наоборот, все спали, а король запрыгивал в седло и уезжал на рассвете.

– Говорят, анжуйцы произошли от дьявола! – выругался епископ Винчестерский однажды дождливым утром, когда подобная накладка произошла в третий раз подряд, а он пытался усесться на ревущего и кружащегося мула. – Я готов в это поверить, потому что следовать за королем – все равно что ходить по кругам ада. Одному Богу известно, будут у нас сегодня вечером постели или нет!

Высокопоставленные господа и епископы обычно отправляли вперед верховых для обеспечения им спальных мест, мест для лошадей в конюшне и фуража. Часто случались очень недостойные споры из-за самых непривлекательных жилищ. Вильгельм научился считать это все в порядке вещей. Он отличался добродушным, легким характером и не видел трагедии в необходимости спать рядом с конем. Другим, более нежным особам, думающим о том, как не уронить чувство собственного достоинства, с этим было сложно примириться.

Двор прибыл в Аржантан на рождественский пир и встречу вассалов со всех анжуйских земель. В любой день ожидалось прибытие королевы с детьми, и слуги поспешно готовили покои для их размещения. Комнаты подметали и протапливали. На полах разбрасывали новый камыш, добавляя к нему для запаха различные травы и сухие цветы. В декабре было холодно и влажно, и, чтобы спастись от холода и сырости, в помещениях устанавливались жаровни – как правило, в местах, где гуляли сквозняки, у окон и дверей. Генрих редко замечал жару или холод, если только они не становились уж слишком сильными, и его мало волновали эти приготовления. Однако в связи с прибытием маленьких детей требовалось дополнительное тепло.

В день прибытия королевы Вильгельм тренировал Бланкарта на арене для турниров. Тусклое зимнее солнце освещало местность, но не давало тепла. У Вильгельма изо рта шел пар и смешивался с паром, исходящим от коня, когда наездник склонялся, чтобы похлопать животное по мускулистой гибкой шее. Вильгельм помнил, что у коня что-то с пастью и не забывал поправлять узду, которую никогда сильно не натягивал.

Он взял копье со стойки в конце арены, затем развернул боевого коня в сторону поля и столба с перекладиной, к которой обычно крепилась цель. Эту цель надо было пронзить копьем. Оруженосец, стоявший рядом со столбом, по сигналу Вильгельма повесил небольшой круг из сплетенного камыша на конец перекладины. Вильгельм пнул Бланкарта в бок, и тот припустил кентером. Жеребец подергивал ушами, а потом, поняв, какое поставлено задание, навострил их. Вильгельм подгонял Бланкарта бедрами и каблуками, и жеребец понесся галопом по прямой. Вильгельм очень точно подцепил камышовый круг концом копья, затем вернулся на линию старта. К этому времени оруженосец повесил на перекладину второй круг, поменьше.

Вильгельм продолжал тренировку, используя венки все меньшего размера. Каждый раз он успешно надевал их на копье. Краем глаза он заметил, что собрались зрители, но тренировки рыцарей всегда привлекали внимание. К тому же молодой человек так сосредоточился на своем занятии, что обращал мало внимания на окружающих. Однако когда он остановился, чтобы сбросить кольца с копья в руки оруженосца, то случайно бросил взгляд на край поля и увидел, что собралась необычно большая толпа.

Женщина в плаще цвета густо-красного вина отделилась от остальных и осторожно пошла по неровной земле к Вильгельму. Плащ был не застегнут, распахивался при ходьбе, и тогда проглядывало украшенное вышивкой голубое платье. Головной убор украшали крошечные золотые бусинки. Вильгельм никогда раньше не видел ее в замке, но знал, что несколько высокопоставленных господ привезли своих жен ко двору на рождественский пир. За женщиной следовали три мальчика. Самый старший, стройный паренек с каштановыми волосами, уверенно шагал рядом с ней. Мальчик с другой стороны тоже пытался идти широкими шагами. Он был поразительно красив: с золотисто-рыжеватыми волосами и широкой улыбкой, освещающей лицо. Самый младший, темноволосый, с упрямо сжатыми челюстями, спешил позади всех. Женщину сопровождала большая группа вооруженных рыцарей и богато одетых дам. Кормилица несла младенца, который громко кричал, явно недовольный тем, что она держит его на руках. Две маленькие девочки, одна темноволосая, другая с золотисто-рыжими волосами, держались за ее юбки. Рядом шла полненькая девочка постарше в голубом платье. Ее волосы блестели, а с правого плеча спускалась толстая каштановая коса.

Женщина подошла к Вильгельму и подняла голову. Глаза под изогнутыми дугами темных бровей оказались цвета лесного меда – и не карие, и не золотистые. У нее был тонкий нос, острые скулы, большой рот. Она не отличалась традиционной красотой, но обладала такой силой воздействия, что у Вильгельма тут же закружилась голова. Он уставился на нее, а она улыбнулась в ответ. В этой улыбке заключалось девичье озорство и обаяние опытной женщины.

– Госпожа, – прохрипел он, спрыгнул с Бланкарта, опустился на колени у ее ног и склонил голову.

Несмотря на то, что он чуть не лишился чувств, голова продолжала работать. Ему стоило только взглянуть на ее охрану, чтобы понять, кто это.

– Пожалуйста, встаньте, – сказала она с тихим смехом. – Я привыкла к тому, что мужчины падают к моим ногам, но предпочитаю ставить их на колени не своим положением, а другими способами.

У нее был низкий хрипловатый голос, от звука которого у Вильгельма по спине вдоль позвоночника пробежала искра, которая добралась вниз, в пах. По возрасту эта женщина годилась ему в матери, но на этом сходство заканчивалось.

– Госпожа, – повторил он.