Книга Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Сергей Шкенев

Тарбаган любил использовать в речи непонятные слова из умных книг и часто наслаждался произведённым эффектом.

– А господин председатель магистрата понимает, что его предложение бросает тень на репутацию вольного города? – вкрадчиво произнёс закутавшийся в норвайские меха Фердинанд Нуэво, владелец рыбокоптилен и ловов практически всего графства. – За вольности уже заплачено, так что я не вижу причин, заставляющих нас раскошелиться ещё раз.

– Вы против, господин Нуэво? – В голосе Микаэля, прошедшего тяжёлый путь от мальчика на побегушках до владельца половины харчевен и трактиров Окленда, лязгнул металл.

– Да, я против! – Рыбопромышленник стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Мы не обязаны платить, и в своём последнем письме герцог Ланца лично обещал, что… ой…

– А подробности, господин Нуэво? – Глава гильдии хлебопёков, сидевший справа от Фердинанда, как-то нехорошо оживился. – Переписка с самим сэром Джеронимо – это не баран чихнул!

А Микаэля Тарбагана оговорка рыбопромышленника заставила задуматься. Ублюдочный герцог уже вербует сторонников в вольном городе? Ищет наивных идиотов, обещая им золотые горы?

Небесные Боги, ну почему вы позволяете дуракам жить? Неужели им непонятно, что, заполучив графство Оклендхайм в полное пользование, сэр Джеронимо тут же объявит вольности всех шести городов несостоятельными! Лысый хорёк не допустит, чтобы в разросшемся герцогстве остался хоть какой-то независимый от него островок. И никогда не откажется от взимания налогов, причём недоимки за прошедшие пятьдесят лет тоже будут учтены и взысканы.

– Джейсон, друг мой, не соблаговолите ли вы…

– Конечно же, господин председатель магистрата! – улыбнулся главный булочник и, не меняя выражения лица, воткнул Фердинанду Нуэво в печень трёхгранный стилет. – Как скажете, Микаэль!

– Спасибо, мой добрый друг, – поблагодарил Тарбаган. – Эй, кто-нибудь, выкиньте отсюда падаль!

Остолбеневшие участники совета полными ужаса взглядами проследили, как слуги с рожами прирождённых разбойников уносят труп. Председатель поспешил разрядить обстановку:

– Не беспокойтесь, господа, состояние и имущество предателя будет поделено между членами магистрата поровну.

Дружный вздох облегчения и возвращающийся на внезапно побледневшие лица румянец. Громкие голоса:

– Мудрые слова, господин Тарбаган!

– Среди нас нет места прихлебателям герцога!

– За нашу и вашу свободу!

– Так победим!

Микаэль поднял руку, останавливая говорунов, и продолжил:

– А теперь, когда каждый из нас стал богаче на… на… – заглянул в листок бумаги на столе, – на восемнадцать марок, два злотых и одиннадцать гривенок, нужно решить вопрос, из-за которого мы сегодня и собрались.

– Давайте и виконту выделим долю, – предложил главный булочник. – Мы не обеднеем, а ему на обучение хватит с лихвой.

– Вы меня не поняли, Джейсон, – покачал головой Тарбаган. – Выделить мы можем, да! Но я предлагаю немного иное. Жест доброй воли, так сказать. Скинуться не из внезапно образовавшейся добычи, а из личных средств, это гораздо благороднее. Вы знаете щепетильность графа Людвига в вопросах чести.

– Даю три марки, – буркнул молчаливый толстяк с распухшей из-за больного зуба щекой. – Но нужен список с именами жертвователей.

– Зачем? – удивился Микаэль.

– Отольём бронзовую доску, на коей будет написано, что такие-то и такие-то господа внесли вот такую сумму на благо вольного города Окленда. Почётно, приятно и не так обидно расставаться с деньгами. Истинную цель сборов можно не указывать.

– Но по три марки с двенадцати человек? – усомнился Джейсон.

– Давайте две, но тогда места на доске вам не хватит. – Толстяк поморщился и схватился за щёку. – И не забывайте, что, кроме оплаты университета, виконт должен прожить в столице четыре года. Голодранец, пусть даже самого благородного происхождения, не сможет завести полезные знакомства. Нужно объяснять уважаемым господам значение личных связей?

Микаэль Тарбаган с удовлетворением кивнул. И правда, обычного выпускника Королевского университета герцог Ланца может запихнуть куда-нибудь на границу с эльфами, где даже маги не всегда выживают, а вот представителя высшего общества… это будет выглядеть неприлично! Да сэра Джеронимо за такое свинство любовницы заплюют!

– Предлагаю сложиться по шесть марок.

Тишина, в которой чудится скрип мгновенно соображающих мозгов и звон монет. Решительный возглас толстяка с больным зубом:

– Даю восемь!

Председатель магистрата хлопнул в ладоши:

– Браво, господин Юрган, так и порешим! Двух часов на посещение банка хватит всем? – Переждал гул голосов и задал ещё один вопрос: – Кто возьмёт на себя почётную обязанность по передаче денег, господа?

Господа замялись. У графа Оклендхайма тяжёлая рука, и вдруг он воспримет инициативу магистрата как обидный намёк и оскорбление? Дело тонкое и требующее обходительности.

– Опять всё самому, – притворно вздохнул Тарбаган. – Небесные Боги, опять всё самому! На что только не приходится идти ради спокойствия родного Окленда!

– Ваше имя на бронзовой доске будет стоять на первом месте, – прибегнул к лести толстяк. – Вы лучший, господин Микаэль.

– Хорошо бы, если так. – Председатель взмахнул рукой. – А теперь в банк! Все в банк! Сэр Людвиг с сыном намерены прибыть в город около трёх часов пополудни.

Окленд Ивану понравился чистотой и общей опрятностью – именно так обычно и выглядит средневековый город в представлении среднестатистического писателя-фантаста. Разве что вонь из забранных решётками сточных канав мешает полностью поверить в идиллию, да десяток нищих с гниющими язвами у ворот. И ещё больше за воротами. У многих язвы сделаны на неплохом уровне и похожи на настоящие – профессионалы, мать их ети…

С требованием подаяния под копыта коней бросился самый неопытный или самый глупый, а остальные не решились заступить дорогу благородному графу, следующему в сопровождении не менее благородных спутников. И никто не удивился полученному дурачком подзатыльнику, разве что поразились несказанной доброте варварского рикса, совсем не свойственной норвайцам.

– Распустились, понимаешь, без прапорщиков, – проворчал демон. – И куда смотрят городские власти, сэр Людвиг?

– А что такого? – пожал плечами Оклендхайм. – Содержание нищих является давней традицией, а после того как по соглашению с магистратом попрошайки вырезали гильдию воров, так вообще стало почётной и необременительной обязанностью. Размеры подаяний строго оговорены, с них платятся налоги, и брошенная монета обходится всяко дешевле, чем срезанный кошелёк или обчищенные дома почтенных жителей.

– Да? – удивился демон. – Неплохо придумано.

Видимо, норвайского рикса внезапно укусила совесть, так как, покопавшись в кошеле на поясе, он кинул пострадавшему несколько медных эскудейро. Тот поднял монеты с мостовой, подбросил и две протянул обратно: