Книга Две женщины, одна любовь - Люси Гордон

– Муж так и не простил ее?

– Нет. Он умер несколько лет назад, отказавшись от нас, но матери было безразлично. Амос разбил ей сердце, только она не верит в его предательство и ждет, что однажды он вернется к ней. Я больше не пытаюсь открыть ей глаза – бесполезно. Она передала письмо и просила, чтобы я привез его, но это нереально. – Он с силой ударил кулаком по колену, потом еще и еще в состоянии безысходной ярости и боли. – Она верит мне, а я, в который раз, не могу помочь.

– Не говори так, – убежденно произнесла Терри. – Ты не виноват в несчастье матери.

– Кроме меня, у нее никого нет, – простонал он. – Она отдала Амосу всю себя и ничего не получила взамен.

– Это не так. Он дал ей любящего сына, а значит, она не все потеряла.

– Какой от меня прок? Я не могу утешить ее в горе, не могу вернуть его.

– Пока ты рядом, он не исчез навсегда. Ты остаешься его частью – любишь, заботишься, думаешь о ней, а значит, Амос Фолкон все еще присутствует в жизни.

Леонид замер. Он поднял голову, изучающе посмотрел ей в лицо, нахмурил лоб, как будто пытался осмыслить неожиданную точку зрения.

– Она знала мало радости, но то немногое, что выпало на ее долю, связано только с тобой, – добавила Терри.

– Возможно в твоих словах есть доля истины. Мне никогда это не приходило в голову.

– Счастье, что у нее такой сын.

– И все-таки меня убивает, что я не могу дать ей утешения. Как заставить отца проявить хоть немного человечности? – Леонид безнадежно махнул рукой.

– Остается только письмо, которое обрадует ее.

– Если бы он согласился! Но даже такую малость он не сделает.

– Может, он просто не знает, что написать, – задумалась Терри. – Насколько я успела понять, жалость ему несвойственна.

– Он вообще не способен к состраданию.

– Тогда ты должен помочь ему ради матери.

– Почему ты думаешь, что он согласится писать под диктовку? – осторожно спросил Леонид.

– Скорее, будет даже рад.

Глаза Леонида зажглись, словно ему явилось чудо.

– Я почти уверен, – прошептал он.

– Пускай напишет, что думает о ней, когда смотрит на тебя, и вспоминает проведенные с ней счастливые дни.

– Подожди, – перебил ее Леонид, доставая блокнот. – Теперь продолжай.

– Он гордится тобой и благодарен, что она так хорошо воспитала сына. Ты похож на нее?

– Говорят, у меня ее глаза.

– Отлично. Пусть напишет об этом. Где она живет? Они встретились в ее доме?

– Да, в Ростове. Вечерами они гуляли вдоль Дона.

– Он рад, что она все еще там, и в мыслях видит ее у реки. Припомни какие-нибудь подробности.

Леонид наморщил лоб, напрягая память:

– Мать говорила, они ездили в Таганрог – это город недалеко от Ростова. Она рассказывала ему об известных людях, которые жили там, – Чайковском, Чехове. Амос признался потом, что почти не слушал, любуясь ее прекрасными глазами.

– Он упоминал это в письмах к ней?

– Никогда. Уверен, он давно забыл об этом, но я заставлю его вспомнить. Пусть напишет собственной рукой. Она будет на верху блаженства. Спасибо! Спасибо!

Прежде чем Терри успела опомниться, Леонид схватил ее за плечи и горячо поцеловал в губы.

– Извини, – пробормотал он. – Я не должен был… но после всего, что ты для меня сделала… не удержался.

– Не волнуйся. Прощаю, – легко отмахнулась Терри. – Иди скорее, чтобы застать отца. Не жди меня, я сама потихоньку доберусь.

– Уверена?

– Да. Увидимся позже. – Она проводила глазами удалявшуюся фигуру, радуясь, что Леонид не заметил ее волнения. После его поцелуя ее сердце стучало как молот. Всего лишь знак благодарности, но она не могла унять дрожь.

Пусть Гортензия называла Леонида жестким, а Жанин считала мрачным типом – они не знали его.

«Он уязвим настолько, что сам ранит себя, – думала Терри. – Суровый вид – только защитная маска».

Терри медленно дошла до гостиницы, стараясь избежать встречи с теми, кто еще веселился на банкете. Наверху, в коридоре, она остановилась перед дверью Амоса. Она явственно слышала его голос, ему отвечал Леонид. Значит, встреча отца и сына состоялась. Терри торопливо двинулась дальше, боясь, что ее заметят. У себя в номере она налила бокал вина – следующий час мог оказаться самым трудным в ее жизни.

Наконец в дверь постучали. Стоявший на пороге Леонид смотрел на нее с необыкновенной нежностью. Терри взяла его за руку и потянула в комнату, уверенная, что через секунду окажется в его объятиях. Однако он стоял в полном смущении.

– Не знаю, как выразить благодарность.

– Получилось?

– Еще как! Ты не ошиблась насчет отца: он не знал, что написать. С твоей помощью письмо получилось искренним и трогательным. Мама будет счастлива. Мне никогда такое не пришло бы в голову. Отец даже поблагодарил меня за подсказку, посчитав это моей заслугой. Мне стыдно, но я не решился упомянуть тебя.

– Прекрасно! – обрадовалась Терри. – Ты мог все испортить. Он ничего не должен знать.

– Но это… не совсем честно.

– Честность не всегда полезна. Иногда лучше позволить людям думать то, что им хочется, даже если это красивая выдумка. Разве не так ты поступаешь с матерью?

Леонид медленно кивнул:

– Последую твоему совету.

– Хорошо, что не слышат твои подчиненные. Ты рискуешь репутацией.

– Они бы не поняли, потому что не знают, какая ты добрая и умная. – Леонид вытащил из кармана конверт. – Без твоего участия это письмо никогда бы не было написано. Хочешь прочитать?

– Нет, – отшатнулась Терри. – У меня нет права читать личную переписку. – Она взяла в ладони его лицо. – Отец написал его твоей матери. Никто не вправе вмешиваться, даже ты. Что бы там ни было написано, она должна верить, что это письмо от него. Для нее будет катастрофой узнать правду.

– Значит, мне нельзя рассказать ей о твоем участии?

– Ей нужно участие Амоса, а не мое. Кроме того, мы незнакомы, и мое имя ей ничего не скажет. Завтра каждый из нас пойдет своей дорогой, мы вряд ли встретимся.

– Больше не встретимся? – растерянно повторил он.

– Скорее всего, нет. Я живу в Лондоне, а ты – в Москве.

– Это невозможно! В следующем месяце в Лос-Анджелесе пройдет церемония награждения. Я приеду, а ты?

– Собираюсь быть там.

– У нас будет время поговорить и… кто знает, что случится.

Он протянул руки и обнял ее так осторожно, как будто она была хрупким цветком. Его рот легко скользнул по ее губам. Терри надеялась, что объятие станет жарким, а поцелуй страстным. Ей не терпелось прижаться к нему, почувствовать силу его желания под стать ее собственному. Однако Леонид вдруг замер и отстранился, тяжело дыша. Терри чувствовала, как он дрожит, хотя, возможно, дрожала она сама.