Книга Zевс - Игорь Савельев

Широтой своего жеста (снять сауну ради встречи со старым другом), точнее, оглушительностью его провала, Леха был теперь раздавлен.

Кирилл если и не повеселел, то, во всяком случае, преодолел растерянность от первых минут встречи, ибо история его позабавила. Куда уверенней, чем его спутник, он снял верхнюю одежду в просторном темноватом холле, со старыми добрыми – хорошо знакомыми – электронными часами, в которых теплились огоньки. Даже спросил у какой-то пробегавшей банщицы (или уборщицы), куда сдавать ценные вещи.

– У Люси как в сейфе, – парировала банщица, зачем-то хлопнув себя по высоким бедрам, и, видя, что Кирилл еще не настолько проник в здешние обычаи, указала на дородную гардеробщицу. А гардероб-то, кстати, как когда-то у них в авиашке. Лес тощих стальных прутьев, крашенных в бежевый, со стальными же номерками.

– А гардероб-то, кстати, как у нас, в авиашке.

Но поверженный Леха не откликнулся. Изумление и растерянность сменились у него (как это, кстати, бывало в каких-то провальных ситуациях на выступлениях: теперь Кирилл вспомнил) полным внешним равнодушием к миру. Вплоть до того, что, раздевшись, он так и пошел дальше – босиком. Конечно, в нормальной сауне им дали бы разовые тапочки; конечно, и здесь, если оглядеться, или, на крайняк, выйти к киоску, можно было такие найти, но… И Кириллу ничего не оставалось делать, как шагнуть на влажный каменный пол следом. В полной мере он оценил все только в помывочной, с обратной стороной стеклянных кирпичей, которыми заложены были окна. Сотни человек, мужичье самого пролетарского вида, старики – и, тем не менее, ни одного человека без шлепанцев. Кроме них. Алексей шагал сурово. Кириллу (следом) показалось, что ступни обожгло, да и самого его ожгло ужасом: склизкий пол, наступаешь на ошметки веников, полуразложившиеся, на какую-то прочую гадость. Здесь, где никто толком не убирает и не дезинфицирует… Ему стало жалко и Лешу (вдруг разглядел его ноги, со странно аккуратными пальцами, не искривленными пубертатным взрывом), и себя; и он уже – не до иронии – просчитывал, когда сможет забежать в аптеку за хорошим противогрибковым кремом и не поздно ли будет…

Словом, встреча как-то не складывалась.

Хорошо хоть пиво.

Леша повеселел далеко не сразу; да он и не повеселел даже, просто прорвалось наружу нечто гопническое – может быть, как провокация.

– А где же негры? – осклабился он, когда они выходили из парной, тщательно закрывая за собой тяжеленную дверь.

– ???

– Ну я думал, Москва, в метро – негры, везде, а значит, и здесь… Думал – приду, а тут голые негры.

Боже мой, когда он шутит, а когда нет? Зачем, о чем?..

Кирилл неуверенно посмеялся.

– А зачем тебе голые негры?

– Ну, как…

В Леше поднималось какое-то дурное веселье, может быть, уже и пьяное. Проследовал безумный вдохновенный монолог, в лучших традициях их КВНовской молодости.

– Это же такие этапы, понимаешь? Нет?.. Ну, в общем, ты помнишь, когда впервые увидел негра?.. А я помню. Мне было восемь лет. Мы с родителями поехали на теплоходе в Москву. Это случилось, кажется, прямо на Красной площади. Тогда еще очередь стояла к Ленину, но это не важно. Я его увидел издали. Вот веришь, нет, прямо он был такой даже сине-черный, такой черный, что даже почти синий. Негры же разные бывают… Оттенков девять… Бывают такие коричневые, вот как Обама… А этот… Я, конечно, знал, что бывают на свете негры, по телевизору видел, а вот тогда увидел живьем, поэтому запомнил. Потом, помню, увидел настоящего негра в Казани. Я тогда учился в старших классах, а может, уже и на первом курсе. Черт, надо было это запомнить – для истории…

– Так их же много, в общаге для иностранных студентов.

– Сейчас – да… Ха, ты еще вспомни, какие вокруг нее заборы, что на них пишут… Так вот, а потом однажды я ехал с негром в «Газели». Он сел впереди, рядом со мной. Это я запомнил. И, наконец, полтора года назад я впервые пил с негром водку! Как получилось-то. Пошли с Джоником к его друзьям… Джоник – не негр, если что, его Женя зовут… Так вот. Там был один. Как раз из той общаги. Но по-русски, кстати, ниче так говорит. Говорит, кстати, что девчонки за ним казанские бегают только так… (Леха презрительно сплюнул им под ноги.)

– И что же должно быть в конце этих этапов? – осторожно поинтересовался Кирилл, к которому уже все же возвращалось – в малых дозах – чувство юмора.

– Я просто запоминаю, вот и все. Может, когда память отшибет, в тетрадочку стану записывать… – Леша посмеялся. – Когда мы будем старые, что вокруг будет? Правильно! Одни негры! Вот тогда-то и будем удивлять внуков, что когда-то их вообще не было…

– Внуков-негров? – несколько брезгливо улыбнулся Кирилл; в нем опять поднималось это: что происходит?! Что у него общего с этим быдлом, у которого и шутки какие-то быдляцкие?..

Народ позвякивал бутылками, трепался о повышении цен на электричество с 1 июля, растирался и зевал. Туалет в закутке (там и покуривали) не запирался, кто-то постоянно совался, ойкал, извинялся, выпадал обратно и топтался в закутке. Хотя природа этого смущения была не вполне понятна. Когда все ходят голые, то какая разница, стоит человек просто так или справляет нужду.

– Ну а ты как? Чем занимаешься? – спросил наконец Леша.

– Как чем?

Он правда думал, что Кирилл шаурмой торгует, после московской аспирантуры, с конкурсом в девять специалистов на место?..

Раздраженный всем этим шапито с банями и неграми, Кирилл сейчас мучился от странного желания подавить собеседника, ослепить его собственной верностью идеалам и делу, уж если не сказать – собственной крутизной. Он ощущал себя разве что не Главным Конструктором из «Укрощения огня». Был такой советский фильм, где Кирилл Лавров играл Королева.

– Чем, чем именно?..

Предпочел понять именно так.

– Сейчас я занят новыми разработками в сфере пассажирского сверхзвука… – заговорил Кирилл как можно более небрежно, хотя Леха увлекся сушеной рыбкой и в обморок не рухнул. – Точнее, проблемой снятия звукового удара… Видишь ли… Если ты… помнишь лекции… Хотя откуда… то есть, у нас же, кажется, не вдавались в подробности по этой теме, слишком узкая… Так вот. Если ты помнишь, оба сверхзвуковых лайнера – и «Ту-144», и французский «Конкорд» – имели два режима полета – сверхзвук и дозвук. Причем, «Конкорд» еще возил пассажиров на сверхзвуке, над океаном, а «Ту» – там трасса Москва – Алма-Ата, – почти никогда. Дело в том, что есть ограничение по звуковому удару, поэтому сверхзвуковые полеты разрешены только над морями, пустынями и полярными районами… Таким образом, задача, которая стоит передо мной… перед нами… это снятие звукового удара. Потому что машина, которая не может везти пассажиров на сверхскоростях по основной части маршрута, она… Ну, какой смысл ее делать…

– А почему Алма-Ата? – вдруг, после паузы, спросил Леша, сосредоточенно обсасывая рыбку. Кириллу казалось, что он вообще не слушает, поэтому к концу лекции начал затухать, нервничать, глохнуть.