Книга Теневой дозор - Аркадий Шушпанов

Дмитрий поменял тактику. Истукан рубил, а что он сможет сделать против быстрого выпада с уколом?

Как выяснилось, вполне мог, и Дреер едва уклонился от нового встречного удара. Клинок истукана не задел его самого, зато по касательной затронул «щит мага».

Дмитрия снова обожгло. Не снаружи, нет, а как будто изнутри.

Он понял, что происходит, и уже по-настоящему взмок. Меч противника отнимал Силу у всего, к чему прикасался. «Щит мага» он бы не пробил, но обязательно наступит момент, когда не останется ресурса, чтобы тот поддерживать. А Дмитрий и так уже устал. После многочасовой езды, третьего слоя Сумрака, ускорения, заклинания «прах»… Слишком много для волшебника четвертого уровня. Даже со всеми хитроумными инквизиторскими гаджетами и девайсами.

Кстати, о гаджетах…

Можно было бы вырастить еще одно «белое лезвие» из другой руки. Благо, второго меча у статуи не наблюдалось, хотя кто этих каменюк разберет. Но там уже была перчатка-сервоусилитель.

Дреер обругал себя за то, что не додумался сразу. А сработать могло.

Он приблизился к истукану, демонстрируя готовность снова атаковать. Истукан вновь пересек границу воображаемого магического круга. И тогда Дмитрий выбросил вперед руку в перчатке, дистанционно схватив запястье скульптуры и не дотрагиваясь до меча.

Человеку раздробило бы кости в труху.

Дмитрий отвел захват в сторону и резко удлинил «белое лезвие», ожидая, что оно войдет точно между глаз истукана. Но каменный гигант тоже оказался не лыком шит. Он убрал голову, шагнул вбок, заставляя Дреера сделать свой шаг… и тот запнулся о кусок валуна, ранее запущенный в великана.

Дмитрий рухнул на спину. Руки смягчили падение – самбист Лихо научил страховке.

А сверху обрушился меч. Истукан уже не рубил, а колол, силясь пробить «щит мага». Впрочем, пробивать и не требовалось. Меч вытягивал Силу, как сок через соломинку. Или как вампир высасывает кровь из горла. А он может выпить все пять литров за секунды…

Дмитрий сосредоточил остатки того, что было в «щите», стараясь рукой в перчатке отодвинуть статую подальше… но у той чувствовалась своя защита.

Острие опускалось, вбуравливаясь в «щит», делая его все тоньше и тоньше. Дреер понял, что уже не сможет даже воззвать к Лиху.

Нечто огненное взорвалось над ним.

Меч остановился.

Еще один разрыв заставил истукана пошатнуться, а Инквизитора – откатиться подальше. Только затем Дмитрий рискнул поднять голову.

С обрыва спускался Евстафий, рядом бежал, заливисто взлаивая, сумеречный пес Джим. Дозорный чем-то махал, точно волшебной палочкой, и от каждого его взмаха истукан сотрясался.

– Изыди, гад! – Дмитрий поднялся на одно колено и вновь вырастил «белое лезвие».

Клинок мерцал, как неоновая реклама, которой не хватает энергии. Тем не менее Дмитрий сумел дотянуться до истукана. Тот, даже под градом ударов Евстафия, демонстрировал класс: уклонился от выпада с грацией тореадора, какую в нем совершенно нельзя было заподозрить. Но все же «белое лезвие» отхватило кусок его платья.

– А Кощей-то не бессмертный! – Дмитрий встал во весь рост.

Каменный воин отступал. Не пятился, а с достоинством отходил, признавая, что баланс сил теперь не на его стороне. Острие меча он направил на Дреера, а против Евстафия выставил свободную руку, растопырив пятерню, словно показывал: «Стоп!»

На удары дозорного статуя теперь не реагировала, словно тоже установила «щит».

А потом… Истукан начал растворяться в воздухе. Дмитрий зашарил глазами вокруг себя, еле нашел свою тень, поднял торопливо, как натягивают свитер через голову, внезапно обнаружив, что опаздывают.

Второй слой выплеснул на него ушат холода. Истукан уже растворялся и здесь. Не просто таял, а как будто погружался в трясину, уходя в землю сначала по колено, затем по пояс. Дмитрий прыгнул к нему, рубанул «белым лезвием» – но рассек лишь воздух.

В колени ткнулся носом Джим, потом забегал вокруг места, где пропала статуя. Остановился, поднял морду и завыл.

Рядом появился Евстафий.

– Ушел, – сказал Дмитрий. – Вниз. Будем надеяться, что в геенну.

– Сомневаюсь, – покачал головой бывший поп. – А Сонька сбежала.

– Мертва, – сообщил Дреер. – Этот Франкенштейн ее вперед себя отправил. Боюсь, и пацана тоже.

– Судя по линиям, мальчик жи… – Дозорный осекся.

– Что? – Словесник повернулся к нему.

– Линии… распадаются… укорачиваются… Его больше нет. Или есть? Ничего не понимаю.

Сумеречный пес уже не выл, а смотрел на двух Иных так, что Дмитрий невольно вспомнил есенинское «покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег».

– Пойдемте. – Евстафий положил руку на плечо Дмитрия. – Долго вы тут не выдержите. Еще в кому впадете, чего доброго.

Они вышли на первый слой. Дмитрий подумал, что для экспертизы нужно отыскать кусок, отколотый им от статуи, но усталость наваливалась глыбой. Он все же сделал над собой последнее усилие, достал цепочку-ошейник и надел на Джима.

В реальный мир Дреер вышел, держа фигурку пса на ладони. Пес качал головой.

Над заливным лугом вились бабочки, как первоклассницы в школьном дворе. Вдалеке золотили небесную синь церковные купола. Играла бликами река.

Дмитрий опустился на траву. Евстафий остался стоять над ним.

– У вас нет шоколадки? – спросил Дреер.

– В сумке мальчика есть пироги, – напомнил дозорный. – С яблоками и повидлом. Ему уже без нужды.

– Я его найду, – упрямо сказал Дреер. – Чем вы, кстати, били?

– Вот. – Евстафий показал обычную деревянную некрашеную ложку. Вероятно, сам ее и вырезал. – Долго заряжал, больше для тренировки. Думал, никогда не пригодится.

– Дорога ложка к обеду, – покивал Дмитрий, глядя на столь необычный боевой жезл.

– Пойдемте. – Евстафий протянул руку. – Вы совсем обессилели. Я помогу.

– Помолитесь за них, – вдруг сказал Дмитрий. – За мальчика и за ведьму тоже.

– Помолюсь, – ответил дозорный. – Не надо было мне его туда сажать. Не думал, что так…

Словесник тяжело поднялся.

– Надо будет, из преисподней достану. Хотя Сумрак все-таки не ад, – зачем-то произнес он, словно пытался убедить сам себя. – Из ада повесткой не вызывают. А Трибунал Инквизиции из Сумрака может. Даже после смерти.

– Знаете, это, наверное, еще хуже. – Евстафий поддержал Дмитрия за локоть. Словесника шатало, как пьяного.

– Почему?

– Если даже великие грешники Темные попадают не в ад, а куда-то в Сумрак, значит, Он совсем отвернулся от Иных, – серьезно и задумчиво ответил дозорный. – Значит, мы не достойны даже Его суда.