Книга Большое небо дальней авиации. Советские дальние бомбардировщики в Великой Отечественной войне. 1941-1945 - Михаил Жирохов

Так я продолжал командовать командиру: хвост вправо, влево, вниз, чтобы не перебить хвост своего самолета и взять хорошо на прицел противника. И вот одна атака для него и оказалась последней. Когда он стал четвертый раз выходить из атаки и опять через левое крыло, и дал длинную очередь из турельного пулемета. Самолет противника, охваченный пламенем, пошел камнем вниз, и больше их не было…

Поскольку противник нашел наши уязвимые места, как заход снизу в хвост нашего самолета, то оказалось, что радист-стрелок был бессилен и не мог поразить нападающий истребитель противника.

Тогда нам пришлось дополнительно ввести огневую стрелковую точку в хвост наших самолетов, куда ложился стрелок с дисковым пулеметом ДА-1 с запасными дисками. Эти стрелки состояли из числа офицеров, только что окончивших училище летнабов.

Дополнительный хвостовой стрелок находился от стрелка-радиста в 4—5 метрах, связь была между ними примитивная, то есть они были связаны между собой простым шнуром за ногу. А когда тот или другой что-то замечал в своем обозреваемом секторе, то тогда тот дергал этот шнур и на пальцах договаривались или указывали в сторону появления противника (вообще вели разговор как два немых).

Перед каждым вылетом стрелки между собой договаривались на земле: кто, как и в каком случае действовать должен, но главенствующую роль в этом имел стрелок-радист, так как он имел большой обзор и имел два пулемета ШКАС, турельный с 1000—1100 патронами и нижний люковый с 500 патронами.

Одновременно было введено новшество. У стрелка-радиста к борту фюзеляжа был прикреплен противопожарный баллончик со специальным газом. После взлета стрелок-радист открывал вентиль, и из баллончика по трубкам шел газ в бензобаки и в случае попадания зажигательной пули бензин и пары бензина не воспламенялись…»

Тактика финских летчиков иногда приносила успех. Наивысшим их достижением принято считать события 6 января 1940 года.

Утром того несчастливого для советской авиации дня с аэродрома Кречевицы поднялись две группы бомбардировщиков ДБ-3 6-го дбап. Первая из них, под командованием майора Балашова, насчитывала девять самолетов (из состава 1-й и 2-й эскадрилий). Во второй группе под командованием майора Майстренко было восемь бомбардировщиков из состава 1-й и 3-й эскадрильи.

Задача второй группы заключалась в нанесении удара по железнодорожному узлу и промышленным предприятиям в городах Куопио и Пиенксанмяки. Отлаженная финнами система ВНОС не подвела: три истребителя, в это время уже находившиеся в воздухе, получили по радио сообщение о появлении самолетов противника, которые шли курсом на север от города Котка на высоте 3000 м. Лейтенант Совелиус (Sovelius Per-Erik) атаковал левый фланг группы. Ответным огнем его истребитель был поврежден. Подойдя на дистанцию около 100 метров, Совелиус несколькими прицельными очередями повредил левый мотор советской машины. Бомбардировщик загорелся, перешел в пикирование и упал вблизи железнодорожной станции Метсопюсакки.

Группа Майстренко ушла в облака, что не позволило вести за ней дальнейшее наблюдение с земли. Спустя некоторое время советские бомбардировщики появились над Куопио, на кварталы которого и сбросили часть бомб. Ущерб от налета оказался довольно серьезным — по финским данным, были полностью разрушены пять зданий, возникло три очага пожара. Над городом Пиенксанмяки экипажи семи ДБ-3 освободились от остатков бомбовой нагрузки и повернули обратно. Всего было сброшено 70 ФАБ-100, 2 ФАБ-50 и 6 ЗАБ-50.

Облака к этому времени начали рассеиваться, но возвращались советские самолеты тем же маршрутом. Это было ошибкой ведущего группы — финны их уже ждали. Однако на перехват смог вылететь только один «Фоккер» D.XXI, в кабине которого сидел лейтенант Сарванто (Sarvanto Jorma Kalevi). Уже в первом заходе храбрый финн сбил три самолета, которые упали на южную окраину болота Хауккасуо. Четвертый бомбардировщик рухнул на поле вблизи поселка Туркиала. Пятый загорелся над Инкероиненом, но снижался по достаточно пологой траектории и, пролетев 7 км, упал в болото Толппасуо. Шестой ДБ-3 вспыхнул над железнодорожной станцией Пиккусуо и упал на восточную сторону железной дороги, ведущей в город Котка[12].

Впоследствии техники насчитали в самолете Сарванто 123 пробоины, а сам бой, по данным постов ВНОС, занял четыре минуты. Все сбитые ДБ-3 разбились. В этом бою погибли 22 советских летчика, штурмана и бортстрелка, выпрыгнули с парашютом и попали в плен лишь два человека — капитан Молородов М.В. и лейтенант Никулин Г.Ф. Никулин повис на березе, но ему удалось удачно спуститься и пройти около 20 км, пока он не был задержан поисковой группой. О том, что было дальше, вспоминает полицейский А. Мякела: «Один самолет упал в болото, и я вместе с одним из сослуживцев и крестьянином, у которого была лошадь с телегой, выехал на место. Ехали мы довольно долго. Мороз был довольно крепкий, к вечеру было уже минус 32°С, когда мы подъехали к болоту, то заметили, что самолет еще горит. Рядом с обломками лежали тела двух мертвых русских летчиков… В результате падения они пробили лед, примерно на полметра. Парашюты были не раскрыты и находились в парашютных сумках. Видимо, они даже не пытались прыгать. Самолет был полностью разрушен. Одно крыло было целое, так как он упал на открытое место, где было мало деревьев… Нам ничего не оставалось, как только извлечь из болота тела мертвых летчиков. Они были уже окоченевшие, и мы долго мучались, выпрямляя их перед тем, как положить на телегу. На следующее утро погибших забрали военные. Когда они затем поехали к самолету, я не был с ними, но знаю, что им удалось взять в плен русского капитана. Как выяснилось позже, он видел нас, обследовавших остатки самолета и выпрямлявших тела его погибших товарищей. Мы же не имели представления о том, что кто-то из летчиков мог остаться в живых. Двигаться он почти не мог, так как у него была сломана нога. Военные, найдя его, привезли в больницу Каргула… Мысль о том, что ему пришлось провести ночь в крепкий мороз со сломанной ногой, а он, видя нас, не попросил помощи, не выдал себя и остался в живых, до сих пор вызывает во мне чувство ужаса и одновременно уважения к мужеству и самообладанию этого человека»{24}.

Лейтенант Агеев, пилот последнего ДБ-3 группы Майстренко, сымитировал падение, спикировав с высоты 3000 м до 300 м, и сумел вернуться на свой аэродром.

Разгром[13]6 января заставил авиационное руководство предпринять определенные действия, чтобы подобное впредь не повторилось. Воздушный бой, описанный со слов летчика Агеева, стал предметом разбирательства в авиачастях ВВС Северо-Западного фронта. В типичной советской манере всю вину возложили на покойного Майстренко, обвинив его в неправильном решении возвращаться обратно тем же маршрутом.