Книга Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений - Анджела Стент

Как Ельцину помогали удержаться у власти

В 1990-е годы Вашингтон верил, что при всех своих недостатках Ельцин был тем лидером, которого американцам следует поддерживать, чтобы не допустить в России возврата к режиму советского типа, создающему угрозу интересам США и международной стабильности. Не успел новый президент России прийти к власти и дать старт широким рыночным реформам, как тут же оказался под плотным огнем критики со стороны целого спектра оппонентов, включая коммунистов и ультраправых националистов. Первый крупный кризис разразился осенью 1993 года. Между Ельциным и законодательным органом, созданным еще по старой, советской Конституции, возник конфликт по поводу предложенных правительством экономических реформ и новой Конституции России. Ельцин обещал еще более радикальные меры приватизации и созвал Конституционное совещание, чтобы разработать проект постсоветской Конституции. Его политика все больше подвергалась яростным нападкам со стороны вице-президента, ветерана афганской войны Александра Руцкого и председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова. 21 сентября Ельцин бросил прямой вызов противникам и своим указом распустил Верховный совет и Съезд народных депутатов. Верховный Совет и группа народных депутатов не подчинились указу и в ответ объявили о смещении Ельцина с поста президента, назначив вместо него Руцкого. Тем временем сторонники Верховного Совета вооружились и засели в здании парламента (Доме Советов). Исчерпав возможности мирного разрешения конфликта и так и не добившись компромисса с Верховным Советом, Ельцин 3 октября отдал войскам приказ о штурме Дома Советов с применением бронетехники. То была первая и единственная серьезная вспышка насилия в столице страны после распада Советского Союза. В ходе боевых действий погибли как минимум 147 человек.

В конфликте Ельцина со Съездом народных депутатов Соединенные Штаты приняли сторону Ельцина. Когда на улицах Москвы еще продолжалось противостояние, Клинтон заявил репортерам: не может быть никаких сомнений, что Ельцин «в лепешку расшибся», лишь бы только не разрешать конфликт силой. А когда мятежники сдались, Клинтон позвонил президенту России и высказал слова поддержки{61}. Главы европейских государств тоже приняли сторону Ельцина. Для многих россиян – сторонников реформ события октября 1993 года стали отрезвляющим и переломным моментом в пока еще короткой истории посткоммунистической России. «У нас не было другого выхода, кроме как поддержать Ельцина, – говорит Томас Пикеринг, в то время посол США в России, – это были отголоски августовского путча 1991 года, и парламент много раз переходил границы, позволял себе радикальный пересмотр Кконституции ради борьбы с Ельциным»{62}. Иначе смотрели на это либеральные российские критики. Обстрел здания парламента, отмечала в своей книге Лилия Шевцова, «уничтожил табу на применение правительством силы. Ни Горбачев, ни зачинщики переворота 1991 года не осмелились довести дело до такой свирепой конфронтации, опасаясь ее непредсказуемых и непоправимых последствий»{63}.

Двумя месяцами позже случилось новое потрясение – первые в постсоветский период выборы в Думу, на которых 23 % получил малоизвестный политик крайне правого толка Владимир Жириновский и его партия, удручающим образом названная Либерально-демократической (коммунисты получили 12,4 %). Как выразился занимавший в то время пост государственного секретаря Уоррен Кристофер, это «тревожный звоночек», указывающий на риски и реалии ельцинской России. Экономика худо-бедно оправилась после краха СССР, но большинство граждан России находились в крайне тяжелом экономическом и социальном положении. Группа младореформаторов во главе с Анатолием Чубайсом, пытаясь не допустить возвращения к эпохе коммунизма, ввела схему ваучерной приватизации. В рамках приватизации рабочим выдавались ваучеры предприятия, на котором они трудились, и было объявлено, что они вправе продать свой ваучер за наличные деньги. Эта приватизационная модель позволила лишь считаным единицам вступить на путь богатства и никак не способствовала повышению уровня жизни большинства россиян. Вследствие военного вторжения в Чечню – северокавказскую республику, объявившую о независимости от Москвы, – а также непрекращающихся битв между Кремлем и Думой оппозиция Ельцину и его советникам обострялась. Да и пора потрясений еще не миновала. На думских выборах 1995 года коммунисты почти удвоили свою поддержку, получив 22 % голосов, а ЛДПР поддержали 11 % избирателей.

Теперь Ельцина атаковали и слева, и справа. На протяжении 1995 года его физическое состояние постоянно ухудшалось – это было следствием ряда хронических заболеваний, в том числе кардиологических, а также алкоголизма. Перед администрацией Клинтона все яснее маячила перспектива, еще недавно казавшаяся совершенно невероятной, что на президентских выборах 1996 года к власти в России снова придут коммунисты под руководством Геннадия Зюганова. Рейтинг Ельцина упал до нескольких процентов, и ситуация, судя по всему, приобретала угрожающий оборот. Тогда США проявили инициативу и добились от МВФ займа для России в размере $10,2 млрд, чтобы поддержать экономику и правительство Ельцина. Клинтон сказал Строубу Тэлботту: «Мне до боли хочется, чтобы этот парень победил»{64}.

У Ельцина были и другие горячие сторонники, а именно те, кто выгадал от приватизации, – новоиспеченные мультимиллионеры и разбогатевшие на приватизации природных ресурсов миллиардеры, которых обобщенно называли «олигархами». В феврале 1996 года группа богатейших российских олигархов встретилась в кулуарах Всемирного экономического форума, который всегда проходил в Давосе, альпийском горнолыжном курорте. Только что они выслушали обращение лидера российских коммунистов Зюганова к участникам форума; тот называл себя «мирным человеком» и обещал, что если выиграет выборы, то не станет проводить массовой национализации. Российские олигархи с возрастающей тревогой наблюдали, как представители западных СМИ и предпринимательских кругов заигрывают с Зюгановым. Им стало ясно, что возвращение коммунистов к власти означает не только возврат к прошлому, но и катастрофу для них самих – экспроприацию собственности, тюрьму, а может, и что похуже. Они решили, что следует сделать все возможное, чтобы обеспечить Ельцину победу на выборах. В противном случае они рисковали потерять все.

Конечно, у российских олигархов возникали трения по вопросам бизнеса, но здесь ради своего спасения они решили отбросить прочь распри и выступить единой командой. Два самых могущественных олигарха, Борис Березовский и Владимир Гусинский, заключили мир и разработали схему, которая должна была гарантировать Ельцину победу на выборах. Этот так называемый «давосский пакт» – к которому в конечном счете присоединились все главные олигархи России – предусматривал сбор средств на финансирование предвыборной кампании Ельцина. Кроме того, олигархи договорились расширить схему залоговых аукционов, в рамках которых российский бизнес предоставлял Кремлю крупные средства в обмен на право выкупать по бросовой цене стратегические активы в области энергетики и минеральных ресурсов. Активы эти все еще находились в собственности у правительства, и после их продажи в России возник новый класс миллиардеров{65}. Кремль потратил эти средства как непосредственно на предвыборную кампанию, так и на выполнение социальных обязательств, в особенности на погашение задолженности государства по пенсиям и зарплатам. Впоследствии администрация Клинтона схлопотала критику за поддержку этих непрозрачных схем, которые усилили экономическое и политическое могущество олигархов и стимулировали коррупцию в России. Да, администрация Клинтона не участвовала в этих схемах. Тем не менее, как говорит Тэлботт, она «способствовала им. Нам следовало бы приложить больше усилий, плотнее поработать с Ельциным и его ключевыми советниками и отыскать какой-нибудь другой способ добиться его переизбрания, не позволять олигархам так безнаказанно хозяйничать в экономике»{66}. Проект залоговых аукционов был разработан в России и учитывал ее уникальную ситуацию: командные высоты во всех стратегических активах страны все еще находились в руках государства, а внешний мир мог лишь краем глаза увидеть, как работают шестеренки непрозрачной политической системы.