Книга Иктанэр и Моизэта - Жан де ля Ир

И человек? Большой, крепкий брюнет, приблизительно лет сорока возрастом, с энергичным выражением лица, с повисшими усами, с прямым носом и с холодным пристальным взглядом. Цельная белая блуза одевала его с головы до пят, на ногах у него были кожаные сандалии. Его черные, довольно длинные волосы вздымались надо лбом и сзади головы казались львиной гривой.

— Оксус, — сказал этому человеку монах, — нам его нужно осмотреть сейчас же.

— Все готово, Фульбер. Мы будем с ним разговаривать?

— Нет, это завтра! Сегодня достаточно лишь его увидеть, чтобы убедиться, что он не ранен каким-нибудь животным или взрывом торпед.

— О, если бы он пострадал, он бы нам телефонировал.

— Это не наверное, так как он горд и отважен.

— Хорошо!

Оксус подошел к столу, на котором находились различные клавиатуры электрических кнопок. Он нажал пальцем номер восьмой на доске с надписью: «Персонал».

Через минуту дверь отворилась и вошел человек: превосходный, высокого роста, сильный и статный, негр, мускулистый корпус которого был прикрыт лишь короткой туникой от пояса до колен.

— Одень нас, Сципион! — приказал Оксус.

— Для погружения или только для осмотра?

— Только для осмотра.

Сципион открыл тогда один шкаф и извлек из него какие-то странные костюмы, которые и разложил на два места на диване. Оксус сбросил свою блузу и монах — свою одежду. И через четверть часа тот и другой представляли собой странный вид.

С ног до головы и до самых кистей рук их тело покрыто было цельным трико, казавшимся сплошь из серебристых чешуй, как спины некоторых рыб. Их головы исчезли под шлемами-скафандрами, края которых были пристегнуты к воротнику трико. Но эти очень легонькие, аллюминевые каски были лишь подобием настоящих скафандров, так как множество отверстий на затылке их сзади свободно пропускали воздух. Было отличие: каска монаха была черно-матовая, тогда как каска Оксуса сверкала серебристым отливом.

Пристегнув обе каски, Сципион остановился перед монахом. Тот сделал жест, и негр, поклонившись, направился к двери и вышел.

Тогда Оксус подошел к сигнальному столу и нажал кнопку номер один, на доске с надписью: «Аквариум». При первом же прикосновении за стенами лаборатории глухо раздался звон колокольчика. Затем он нажал другую кнопку, а тогда произошло нечто феерическое.

Все электрические шары в помещении сразу погасли. Осталась гореть лишь одна маленькая лампочка под синим стеклом, и от нее распространялся над всем слишком туманный свет. В то самое время половина стены, противоположной от входа, медленно откатилась слева направо, уйдя в толщу угла. И на месте стены открылась огромная стеклянная, страшной толщины перегородка, укрепленная через каждые два метра в вышину и ширину медными, в три пальца ширины рамами. И за этим стеклом открылся обширный подводный грот, освещенный великолепным светом, исходящим из невидимых ламп; но их лучи взаимно пересекались и отражались на стенах и на покрытых сталактитами сводах этого необычайного грота, в котором кишели любящие скалы породы рыб, моллюски, раковины и морские растения, слабыми отпрысками которых люди любуются на земле в аквариумах и в ихтиологических лабораториях.

Вдруг пропитанные лучами волны как бы разверзлись, и какая-то сверкающая форма появилась среди высоких водорослей; грациозно плывя, эта форма определилась яснее и оказалась человеком, приближавшимся к стеклянной стене. Он остановился перед нею, выпрямился и оставался в равновесии, сделав правой рукою своей таинственный знак Фульберу и Оксусу.

Странное и поразительное видение! Тело этого человека, с его юными и совершенными формами, было сплошь покрыто серебристой чешуей, отливавшейся всеми цветами радуги! Его нервные и нежные руки были обнажены. Стеклянная маска покрывала его лицо и ее ослепительное отражение не позволяло рассмотреть сокрытые ею черты лица. Выделялись лишь большие черные глаза.

Кто же это был за человек, который жил и двигался под водой, как в своей родной стихии? И эти серебристые чешуи были ли они искусственного приготовления, или же составляли то одеяние, которое дала ему, как некоторым рыбам, сама природа?..

Лучезарное видение это оставалось почти пять минут перед стеклом. Неподвижно оно дало себя внимательно осмотреть Оксусу и Фульберу.

Но монах поднял руку и медленно пошевелил пальцами.

И тотчас таинственный обитатель моря сделал легкий поворот и плавными движениями начал удаляться в глубину грота. Он словно растворился в блеске электрических лучей, смешался с ними и исчез…

Тогда Оксус немедленно нажал какие-то кнопки сигнального стола, и стены лаборатории выдвинулись на свое место и закрыли феерический подводный грот; потом загорелись люстры, погасла синяя лампочка, щелкнула дверь и открыла проход Сципиону.

В две минуты негр раздел обоих людей из показных водолазных скафандров и, убрав костюмы и каски в шкаф, вышел.

Оксус надел снова свою белую блузу и кожаные сандалии, а Фульбер свое черное с капюшоном одеяние и башмаки.

— Он здравствует! — с видимым удовлетворением произнес монах.

— Вполне, — подтвердил Оксус. — После целого месяца погони через все океаны и моря результаты оказываются гораздо лучше, чем мы предполагали… И ты, брат, прав: с ним мы будем владычествовать над миром.

— С ним и после него, до скончания веков! — произнес монах.

И в его голосе прозвучала такая глубокая и потрясающая мощь, что казалось, отдалось через стены по всем подземельям.

Затем наступила минута молчания, во время которого чудовищные замыслы этих двух людей, разогретые последней фразой, словно дали себе волю, не зная ни границы, ни времени. Неподвижные один перед другим, они словно сразу выросли, и их глаза, остановившиеся во встречном взгляде, точно сошлись на зрелище одного и того же грандиозного будущего. Но мало по малу огонь в них погас, и сухо махнув рукой, словно желая одним взмахом отрезать мечты от действительности, Оксус сказал:

— А теперь, как ты думаешь, Фульбер, не пора посвятить Сэверака в то огромное дело, которое мы совершили и в еще более огромное, которое нам остается закончить?

Монах Фульбер несколько минут думал. Очевидно, он взвешивал выгоды и неудобства предложения.

— Сэверак начинает проявлять нетерпение, — опять заговорил Оксус, — что ничего не знает. Вот уже восемь месяцев, как мы его окружили тайнами. И его преданность делу, которому он служит, но которого не знает, может поколебаться, тем более, что эта преданность у него — дело воли, а не сердца. Наконец, он умен, осторожен и проницателен. Наблюдая и делая выводы, он фатально придет сам к разгадке части нашей тайны и тогда…

— Ты прав, — прервал его Фульбер. — Позовем его. И пусть он сперва осмотрит «Торпедо», а потом я ему расскажу вкратце наше дело в его прошлом, настоящем и будущем.