Книга Русский Рэмбо для бизнес-леди - Александр Звягинцев

Хряк и Тото с поднятыми руками плюхнулись носом к столешнице, раскидывая столовые приборы.

Девка с обиженно закушенными губками демонстративно взяла пульс на левой руке Тото и с вызовом заявила:

– У начальника повышенное давление. Я как его личная медсестра предупреждаю, что ему нельзя волноваться. Если его кондрашка хватит, отвечать будете вы, милые бандитики.

Засечный с ловкостью фокусника вынул у всех троих из-под мышек оружие и положил его на поднос выскочившему в салон официанту.

– Теперь нам не уйти спокойно, – с укором прошептал Скифу отец Мирослав.

Скиф не ответил, у него чуть выше бороды на скулах играли желваки. Карие глаза прищурились, образовав веер острых морщинок на висках. Кожа на выступавших скулах пожелтела. Он перекинул автомат Засечному, шагнул к столику противника, одним рывком за крашеные волосы откинул девку в сторону от белобрысого главаря. Левой рукой обхватил его сзади за шею, большим пальцем другой руки сильно надавил ему сонную артерию. Сказал сипловато, но твердо:

– Инцидент исчерпан… У защиты будут возражения?

Алексеев и отец Мирослав сидели белее снега, что проносился за темными окнами вагона-ресторана Официант стоял навытяжку с подносом в руках, на котором громоздилась бандитская артиллерия. Ресторанный вышибала тянулся на цыпочках, чтобы получше разглядеть из-за спин поварихи и завпроизводством в белых крахмальных куртках церемонию подписания мирного договора.

Глаза толстяка в красном пиджаке вылезали из орбит. Слюни тихо сбегали с сочных губ в тарелку с лососиной – Скажи своим амбалам, что инцидент исчерпан.

Кивни, если язык отнялся.

Зажатый кивнул, как смог. Черные брюки из "мокрого шелка" с переливами потемнели между ног, материя потеряла прежний блеск.

– Ах, у него недержание мочи! Отпустите его, бандюги – закричала медсестра, оправляя на себе сбитую юбчонку. Скиф отпустил его, метнув острый взгляд на Засечного. Тот живо понял ситуацию. Забрал трофейное оружие с официантского подноса Вытолкал взашей официантов и прочих зрителей в тамбур. Ключом, взятым со стола в купе завпроизводством, с двух сторон запер вагон на замок. Скиф налил две рюмки водки, одну поставил перед онемевшим противником. Чокнулся и погладил белобрысого по цыплячьему пушку на голове, кожа под которым оттеняла цвет пиджака хозяина. Меддевка прикладывала к голове подопечного пациента мокрое полотенце. Охранники Хряк и Бабахла приводили в порядок забрызганные соусом лацканы черных пиджаков.

Прыщавый толстоухий Бабахла еще держался молодцом, а Хряк утирал ресторанной скатертью кровь с толстого носа.

– Падла буду, – с хлюпаньем прошептал он белобрысому Тото, – не затирай фраера. Я про него сказку знаю.

Минут на пятнадцать в вагоне-ресторане воцарилась гробовая тишина. Только торопливыми толчками стучали колеса, и ветер размазывал по темным окнам снежную заметь. На всех нашел зверский аппетит, только звенькали вилки по тарелкам. Лица у отца Мирослава и у Алексеева были бледными. У попа на щеках и носу проступили прожилки, у Алексеева лоб и щеки серели, как оберточная бумага.

– Сколько лет вы не были дома? – спросил Скифа поп, почти не шевеля губами.

– Я с десяток, а Засечный и того больше.

– А я пять, – печально добавил Алексеев.

– Меня не предупредили об этом, – покачал головой отец Мирослав.

Скиф исподлобья вгляделся в голубые прозрачные глаза попа, казалось, такие простые и доверчивые.

– Кто предупреждал? Тебе нас передали те хохлы из Львова?

– Не знаю я никаких хохлов, только послушайте меня: нам не проснуться завтра живыми, если вы не смирите свою неуемную гордыню. Теперь ни одного слова, ни одного движения без моего благословения…

Вот ты, воитель славы, – сказал он Скифу еле слышно, – верни врагам оружие. Можно без патронов. Пригласи верховода к нам за стол. Разговаривать с ним буду я. Вы ж не сводите с них глаз и, ради бога, молчите, заклинаю вас.

За столом противника тоже шушукались так, что от натужного шепота бритые загривки вспотели. Медсестра вынула из своего саквояжа набор для инъекции, подготовила шприц и ввела белобрысому Тото, должно быть, наркотик.

– А мне ширнуться за баксы можно, Нинк, а Нинк? – с готовностью засучил левый рукав Хряк.

– Ты меня охраняй как следует. Когда выгоню, тогда хоть до отруба заширяйся, – оборвал его разомлевший под кайфом Тото.

На переговоры согласились охотно. Белобрысый Тото снял с головы мокрое полотенце, осторожно присел напротив попа и демонстративно приложился к ручке батюшки. Тот осенил его крестом. Охранники с медсестрой и команда Скифа стали каждый по свою сторону у стола. Засечный молча протянул им назад два трофейных пистолета и автомат с игрушечным стволом.

Поп постучал костяшками пальцев по столу и приступил к переговорам. Никто из соседей по столу не узнал бы в нем сейчас того, с кем они только что разговаривали.

– Я Мирек з Лодзи. Меня знают в Москве. Еду говорить с московскими на темат коридору Бжест – Варшава – Вроцлав. Те трое зо мной. Нас в Солнцеве встречают. Чы то ест непоразуменне? Выпили трошечке, пошутили и.., забыли. Так?

– Ладно, – протянул Тото короткопалую руку Скифу. – Завтра скорешимся.

Белобрысый Тото еще раз с лицемерным почтением приложился к ручке отца Мирослава. Тот на сей раз не стал его благословлять. Девка вырвалась из объятий Хряка и завизжала на весь салон:

– Тотоша!!! Ты мужикам руки целуешь и мудями перед ними трясешь, как наш голубой босс Сима? Кукареку! – Она взмахнула руками, как птица крыльями, закружилась по салону. – Ку-ка-ре-ку!!!

Белобрысый наотмашь хлестнул ее ладонью по щеке:

– Заткнись, кошелка! А вы что пялитесь? – обернулся он к охранникам. – Сказано дебилам – инцидент исчерпан.., до самого Солнцева.

Засечный отомкнул обе двери в тамбур. Завпроизводством первым делом кинулась к кассе, буфетчица – к стойке с выпивкой. В салоне вагона-ресторана по-прежнему было пусто, почти чисто и почти пристойно.

Глава 4

В холодном, пустом, грохочущем тамбуре хлопала по стене незакрывавшаяся дверца бункера, куда обычно загружают уголь для отопления вагона. Поезд перед Конотопом набирал скорость, вагон дергало из стороны в сторону. Пол уходил из-под ног, как палуба корабля в шторм.

– На кой он так гонит? – чертыхнулся, путаясь в ногах, Засечный.

– Он идет, как всегда, – сказал отец Мирослав. – Вы давно не ездили по нашей современной железной дороге. Рельсы износились. Старые меняют на бывшие в употреблении. Процессы умирания идут не только в организме человека.

– Это ты. Скиф, в своем Афгане накаркал про гибель страны, – зло буркнул Засечный.