Книга Моя любимая девочка - Марина Серова

– К соседям его отправили, – пояснила тетя Рита. – Как милиция приехала, я и отвела. Нечего ему здесь на все это смотреть. А он все спрашивает, где мама, где мама! Уж и не знаем, как ему сказать-то!

Маргарита Михайловна расплакалась. Более-менее державшая себя в руках Алевтина Михайловна тоже не выдержала, и комната огласилась рыданиями двух женщин.

Тем временем вернулись Настя с Аркадием. Их лица были мрачны и сосредоточены.

– Алевтина Михайловна, мне пора ехать, – сказал Аркадий. – С вами же Маргарита Михайловна останется и Настя. Да и Артемий Владимирович…

– Этот совсем плохой стал, – понизив голос, махнула рукой тетя Рита. – Больной весь, совсем больной! Даже лицо больное у него! Не дай бог, случится чего, прямо и не знаю, чего с Алей будет.

– Да хватит вам уж каркать-то, тетя Рита! – возмутилась Настя. – Папа давно болеет, а кто всю жизнь болеет, обычно долго живет.

– Да я разве что говорю! – словно оправдываясь, развела руками тетя Рита. – Я, наоборот, только и желаю, чтобы жил долго. Господи, о вас только и думаю, кроме вас-то, у меня и нет никого! И тебе поэтому, – перевела она взгляд на Аркадия, – говорю: помалкивай лучше! А то прицепятся, с кем мать-то останется. Мальчишку вон еще поднимать надо.

– Так, ну хватит! – отрезал Аркадий и повернулся к двери. – Я пошел, мне еще на работу заехать нужно, а то завтра дел невпроворот. А о сыне моем вы не беспокойтесь. Я пока, слава богу, жив и помирать не собираюсь.

– Аркадий, а где вы работаете? – остановила его я.

– В фирме «Космос», занимаю должность финансового директора, – отрапортовал Веретенников уже из коридора.

После ухода Аркадия сестры повздыхали, и я поняла, что больше мне здесь ничего не узнать. Однако оставалась Настя, и именно к ней я и обратилась:

– Настя, вы не проводите меня? Мне бы хотелось с вами поговорить. А Алевтину Михайловну я больше тревожить не хочу. Вы не против, если мы поговорим в моей машине?

– Да что ж Настюша-то может вам еще сказать? – снова вступила Маргарита Михайловна. – И так уж все выложили, как на духу.

– Я пойду, – отмахнулась от тетки Настя.

Мы спустились вниз и сели в мою «девятку». Несмотря на то что на дворе стоял мороз, в салоне было тепло, уютно, а в бардачке я разыскала фляжку коньяка, которую некогда забыл здесь один мой попутчик, и предложила Насте. Та не отказалась, закурила сигарету, попутно сказав, что старается не курить при родителях, и спросила:

– Так о чем вы хотели поговорить?

– Настя, у меня пока что нет никаких версий, и я просто разбираюсь в ситуации. Поэтому и хочу вас попросить рассказать, что за отношения были в вашей семье. Возможно, что это и не имеет отношения к случившемуся, но, повторяю, версий пока у меня нет. Так что очень вас прошу просто рассказать мне о своей семье.

Настя внимательно смотрела на меня и понимающе кивала. Потом сказала:

– Я, собственно, не против… Только не знаю, с чего начать.

– Ну, начните с того, как вы сами относились к сестре.

Настя как-то мучительно вздохнула.

– Знаете, это сложный вопрос. Дело в том, что мы с Наташей от разных отцов и никогда не были близки, как это ни печально. В других семьях часто бывает по-другому, но у нас получилось вот так.

– А из-за чего это? Или из-за кого?

– Если вы думаете, что из-за мамы, то ошибаетесь! – тут же торопливо проговорила Настя, прижав руки к груди. – Мама никогда нас не разделяла. Скорее дело в самой Наташе. Она очень высокомерно относилась к моему отцу, постоянно подчеркивала, что папа неудачник, что он, в отличие от ее родного отца, ничего не добился в жизни. Хотя папа просто больной человек… – Настя всхлипнула. – И он всегда возился с Наташей как с родной. А она не ценила этого. И ко мне по этой причине относилась свысока. Да и к маме. Знаете, мне кажется, что она никак не могла простить маме то, что она развелась с ее отцом и что ее саму воспитывал отчим-неудачник, а не преуспевающий отец.

– Но разве ее отец не помогал ей материально?

– Помогал. И даже очень. Да и не только ей, а нам всем. Он и маму не забывал, и Аркадия поддерживал, устроил его на хорошую работу… Понятно, что он муж его дочери, – словно спохватилась Настя, – но мы все не можем на него пожаловаться. Иннокентий Станиславович хоть и держится сухо, но человек он добрый и заботливый.

– А почему ваша мама с ним развелась, вы не в курсе? Простите за нескромный вопрос.

Вопрос этот, однако, нисколько не смутил девушку.

– Вообще-то, если быть точной, то это не мама, а он с ней развелся. Он просто нашел другую женщину… Анжелика Константиновна моложе мамы и, наверное, красивее. Хотя и мама тогда была нестарой. Но Анжелика Константиновна была совсем девочкой. Я уж не знаю, чем она его привлекла до такой степени, мама никогда об этом не говорила, но тем не менее он оставил семью. Мама рассказывала, что она очень переживала поначалу, а потом появился мой папа. Он очень мягкий человек, и знакомство с ним помогло маме пережить обиду. К тому же, как я говорила, Иннокентий Станиславович продолжал помогать маме и Наташе, держался всегда спокойно и ровно, так что постепенно отношения с мамой у них наладились, и она больше не вспоминала обиду. А потом родилась я, и у мамы прибавилось забот… То есть она стала жить уже совсем другой жизнью. Знаете, я думаю, что мы все могли бы жить очень хорошо и дружно. Я имею в виду нашу семью, Наташу, Аркадия, Иннокентия Станиславовича… Не знаю, как насчет Анжелики Константиновны – она у нас никогда не была, и я видела ее всего несколько раз, – но Иннокентий Станиславович всегда был настроен весьма дружелюбно. И все было бы отлично, если бы не Наташа. Вы только не подумайте, что я сейчас поливаю сестру грязью! – Настя умоляюще посмотрела на меня. – Какая бы она ни была, она моя сестра! Просто я думаю, что вам нужна истинная картина…

– Абсолютно верно, – согласилась я, посматривая на Настю не только с интересом, но и с уважением. – Вы и не поливаете, вы пока сообщаете мне факты.

– Так вот, – успокоенная, продолжила Настя. – Наташа вносила раздор в любые отношения. Ни с кем не могла ужиться. Я даже не знаю, в кого она такая злая. Аркадия она просто травила…

– В каком смысле? – перебила я.

– Ну, постоянно напоминала, что он живет не у себя дома, грозилась выгнать его. Укоряла тем, что он устроен благодаря ее отцу. А если он собирался уходить, тут же кидалась на попятную. Просто нервы ему трепала. И маме тоже. Вечно упрекала ее, что она якобы не смогла удержать нормального мужа и теперь прозябает с этим калекой, – голос Насти зазвенел от обиды. – Хотя с просьбой посидеть с Кириллом она всегда обращалась именно к нему или к маме, а не к Иннокентию Станиславовичу. Или ко мне. Мне она тоже кровь портила, но это мое дело, и я распространяться об этом не хочу. Мне просто за близких людей обидно! И даже за Иннокентия Станиславовича, хотя он мне и не отец.