Книга Тише воды, ниже травы - Марина Серова

— Вы считаете, что Дину убили?

— Не знаю точно, — честно ответила я. — Но подозрение такое есть, иначе не было бы смысла продолжать расследование. Я вас хотела спросить вот еще о чем: вы-то сами придерживаетесь какой версии?

— Не знаю, — вздохнул Черемисин. — Сестра могла, конечно, наглотаться таблеток, а потом перепугаться и вызвать «Скорую». Но… Вроде бы не из-за чего ей было это делать. Но вот если ее убили… Тогда это только те… тусовщики! Больше некому. Кто еще станет убивать ее?

— А если все-таки наглоталась таблеток, то что могло ее сподвигнуть на самоубийство?

— В первую очередь — несчастная любовь, — ухмыльнулся Игорь. — Стандартная причина для подростков. А Дина была взрослой только по паспорту. И она скорее наложила бы на себя руки, если бы ее бросил возлюбленный, чем если бы, например, осталась без работы, без жилья и без средств к существованию. Она стала бы бомжем и чувствовала бы себя при этом совершенно нормально.

— Значит, несчастная любовь… — задумчиво проговорила я, и тут в комнату вернулась Лариса с листочком бумаги в руке.

Взяв его, я прочитала «Пименов Максим Алексеевич». Далее следовал номер домашнего телефона.

Поблагодарив супругов Черемисиных-младших, я наконец распрощалась с ними и покинула их дом. Наталья Борисовна провожать меня не вышла. Дверь в ее комнату была закрыта, и из-за нее доносились строчки стихов, декламируемые протяжно, нараспев, на высшей точке патетики.

Итак, прокручивая в голове всю информацию, полученную у Черемисиных, я ощущала полный хаос. Столь разные характеристики от разных членов семьи, не совпадающие точки зрения на случившееся, различные версии… Предстояло четко отделить факты от эмоций и предположений.

Факты были скупыми: Дина Черемисина жила одна на мизерную зарплату, при этом охотно привечала неформалов, в общении с которыми нуждалась, так как была очень одинока и не избирательна в вопросе, с кем дружить, а с кем не стоит. Некоторое время занималась с психологом, а примерно три месяца назад занятия неожиданно бросила. Жизнью своей была вроде бы довольна и к родителям не просилась. Покончить с собой могла от несчастной любви, но такой на горизонте вроде бы пока не наблюдалось. А двадцать третьего марта она вдруг наглоталась таблеток. Но «Скорую» не вызывала! А вот кто ее вызвал и почему, я по-прежнему не знала. И несмотря на то что после беседы с Черемисиными я гораздо лучше представляла себе и Дину, и обстановку, в которой она жила, я по-прежнему не знала, что же произошло у нее дома в тот роковой день, двадцать третьего марта.

Версия Натальи Борисовны не представлялась мне интересной, и свои контраргументы я уже привела матери Дины. Безусловно, многое мог прояснить психолог Максим, но в тот вечер я не смогла дозвониться до него. Телефон выразительно посылал мне в уши длинные гудки, говоря о тщете моих усилий. Ничего не оставалось, как в ожидании завтрашнего дня ложиться спать.

ГЛАВА 3

Я подъехала к двухэтажному дому старинной постройки, в центре города. Пройдя сквозь дурно пахнущий коридор, я принялась искать табличку с номером шесть. И закон подлости, увы, восторжествовал — я последовательно обнаружила все номера с первого по пятый, прошла дальше, но на следующей площадке квартиры нумеровались с восьмой по десятую. Черт знает что!

Я выругалась и позвонила наобум в восьмую квартиру. Залаяла собака. Этого еще не хватало! Ко всему прочему из глубины квартиры послышался недовольный старушечий голос. Я приготовилась к нудному, изнурительному общению. Я не подозревала, правда, что оно ко всему прочему будет проходить еще и через дверь, под аккомпанемент лая собаки и визгливых попыток старухи утихомирить свою домашнюю живность.

— Кого вам? Вы к кому?

— К Виктору Мироненко, — честно ответила я.

— Таких нет здесь! Нет здесь таких!

— А квартира шесть где находится?

— Не знаю! Да прекрати ты, что ли! — это, видимо, относилось не ко мне, а к собаке. — Квартира шесть, что ли, вам нужна? — а вот это уже ко мне. — Так это пройдите в конец двора, там заверните налево и постучите в окно!

— В какое окно, бабуля? — переспросила я.

— В окно! — по-прежнему не удостаивая меня чести лицезреть ее лично, выкрикнула через дверь старуха.

Да, день начинался не слишком удачно. Однако решив, что не стоит терять присутствие духа из-за такой, в сущности, ерунды, как немного затянувшиеся поиски квартиры, нужной мне, я прошла через двор и увидела в одном конце дома какие-то двери. Но вид их никак не свидетельствовал о том, что они ведут в жилые помещения, однако я все же обнаружила окно, в которое советовала мне постучать бабулька с собакой.

Довольно долго никто не откликался на мой стук, и я уже подумала, что визит в этот старый тарасовский дворик придется повторить. Однако неожиданно за окном шевельнулась занавеска, и я увидела усатенькую очкастую физиономию. Кроме всего прочего, физиономия показалась мне немного напуганной.

Немного погодя рядом в стене открылась дверь, и невысокого роста молодой человек предстал передо мной на пороге.

— Вы Виктор Мироненко? — спросила я.

— Да, я, — недоуменно ответил парень.

— Очень хорошо, а я занимаюсь расследованием смерти вашей подруги Дины, — сообщила я ему.

— Вот как? — после паузы вымолвил Виктор, и испуг на его лице проступил еще более явственно.

— Пройти-то можно? — слегка насмешливо осведомилась я.

— Да, конечно, проходите, — засуетился Виктор.

Закрывая за мной дверь, он зачем-то огляделся по сторонам — явно беспокоился, не стал ли кто из соседей свидетелем нашего разговора и моего визита. Странное, однако, поведение у молодого человека. Я прошла внутрь, инстинктивно нагнувшись под низкой притолокой в дверном проеме, столь характерной для домов старого жилого фонда.

— Здесь не очень прибрано… Пожалуйста, не обращайте внимания, — смущенно пробормотал Виктор, указывая мне путь.

Я прошла через полутемную комнату в дальнюю, в которой находились диван, старый телевизор и компьютер.

— Садитесь сюда, — Виктор в быстром темпе очистил стул, на котором были навалены какие-то бумаги и журналы. — А, подождите меня, пожалуйста…

Он что-то вспомнил и быстро пошел через полутемную комнату на кухню. Вскоре он вернулся с тарелкой, в которой плавала дешевая лапша быстрого приготовления.

— Я тут поем, с вашего позволения, — не смущаясь, сказал Виктор. — А то мне в редакцию скоро, я не успеваю.

«В общем, парень живет небогато», — сделала вывод я. На вид Виктору можно было дать лет под тридцать, вероятно, из-за усов с бородкой. А вообще-то, наверное, ему поменьше.

— Так что вы хотели у меня узнать? — с чмоканьем уплетая лапшу, спросил Мироненко.

— Я пока что мало знаю о Дине и обстоятельствах ее смерти, — чуть слукавила я. — Поэтому мне будет интересно все, что с ней связано.