Книга Чего хотят вампиры - Елена Никитина

Слушать все это было выше моих сил. Я даже хотела попросить, чтобы наши свидания полностью отменили или хотя бы сократили до двух-трех в неделю, чтобы моя нервная система могла немного восстановиться от избытка негативных флюидов, но потом передумала. Если лишусь общения даже с таким ничтожеством, как мой муж, сама сойду с ума, и довольно быстро. Здесь ведь ни книг, ни телевизора, ни тем более Интернета не существует. К тому же Вадим не всегда впадал в гениальный маразм, иногда его посещали вполне приземленные, пусть и не слишком нормальные мысли.

– Светка, ты должна мне помочь! – однажды набросился на меня Вадим, едва я переступила порог его комнаты. Голубые глаза лихорадочно блестели, что мне совсем не понравилось. – Попробуй узнать, есть ли у кровососов хоть какие-то способы заморозки. Ну, портативные холодильники там, хладоагрегаты или что-то типа того, – заметив мой непонимающий взгляд, быстро пояснил муж. – Пожалуйста!

– Зачем тебе это надо? – с подозрением осведомилась я. Может, у людей в этом мире тоже безумие развиваться начинает, как у вампиров в нашем?

– Заготовки на черный день хочу сделать, тут ведь все экологически чистое, без нитратов и пестицидов, – нашелся с ответом муженек, но голос звучал настолько приторно-фальшиво, что поверить в искренность сказанного мог бы разве что полный глупец. – Сколько мы тут еще пробудем – неизвестно, а я всякие маринованные и соленые вещи сама знаешь как люблю.

– Знаю, – хмуро кивнула я. Мой благоверный действительно мог за один вечер уговорить двухлитровую банку соленых огурцов или лечо, а закатанные мной помидоры, особенно если они малюсенькие, вообще щелкал как семечки.

– Ну вот! Я хочу сам консервированием заняться, а где хранить-то? Жалко, если такая вкуснятина пропадет.

– А погреб чем тебя не устраивает? Там дубняк жуткий, – предложила я свое решение мужниной проблемы.

– Не пойдет, – опечаленно отверг мою здравую идею Вадим. – Погреб наверняка общественный, а тут вон какие подозрительные личности ошиваются, разворуют ведь все.

– Ладно, я попробую.

– Умничка ты моя! – Новоявленный консерватор от избытка чувств чмокнул меня в нос. – Я в тебе нисколько не сомневался.

А вот я в нем очень сомневалась, но значения странной просьбе не придала. Мало ли какие у гениев могут быть причуды после перехода в иной мир. У меня вот тоже свои заморочки появились.

Стремительность развивающихся событий с момента раскрытия страшной тайны профессора Назарова сначала не оставляла мне времени подумать над всем происходящим, а теперь, когда я оказалась предоставленной сама себе и каждый прожитый день не проливал свет на мое даже самое ближайшее будущее, думать было просто страшно. И больно. Больно от ощущения подлого предательства, от осознания, что столько времени сердце слепо верило тому, кто бессовестно использовал меня в достижении своей эгоистичной и тщеславной цели, от разочарования в том, кого долгие годы считала своим другом, второй половинкой, единственным, любимым…

А еще была боль невосполнимой утраты. Боль от безвозвратной потери того, кто не был врагом, но и не стал другом, от щемящей душу тоски по стремительно ворвавшемуся в мою жизнь и так же стремительно ушедшему из нее вампиру. От странного ощущения чего-то незавершенного, но навсегда потерянного. От холодного липкого ощущения одиночества. И вот от этого было по-настоящему страшно и тоскливо. По ночам не выла на луну только по причине отсутствия привычного в нашем мире ночного светила как такового. Если даже оно и было, пелена густых монотонных облаков надежно закрывала его от моего тоскливого взгляда. Невольно всплыли в памяти стихи, написанные моей мамой. Я нашла тоненькую, исписанную корявыми строчками тетрадку уже после ее смерти и долго не могла поверить, что она умела так писать. Пусть немного неказисто, но очень искренне:

В сердце злая насмешка судьбы

Притаилась улыбкой смертельной,

Мне не выдержать этой борьбы

Со своею тоской беспредельной.

В сердце грусть и тревога опять,

И предчувствие часа лихого,

Но когда – мне пока не понять,

Я не знаю ответа прямого.

На вопросы раздумий моих,

Когда за полночь стрелка спешила,

В сердце странный осадок от них

Я вдруг только сейчас ощутила.

Я смотрю в пропасть синих небес

Без надежды найти там ответы,

Яркий луч вспыхнул вдруг и исчез

Глубоко-глубоко в мире где-то.

В безграничном пространстве ночном

Засыпают уставшие звезды,

Я сижу под открытым окном,

Вытирая украдкою слезы.

В сердце грусть, в сердце боль,

в сердце смерть…

В сердце то, что не видно глазами,

В сердце то, что не встретится впредь,

В сердце то, что не смоешь слезами.

И сейчас эти мамины стихи как нельзя лучше отражали мое плачевное душевное состояние….

Но вскоре страх притупился, сменившись состоянием отстраненного равнодушия. Не все ли равно, что будет со мной завтра, если я никак не смогу повлиять на ситуацию? Думаю, в живых нас тут не оставят в любом случае, вопрос – зачем так долго откладывать момент расправы? Клыкастый суд присяжных никак не придет к консенсусу, насколько один вид казни будет предпочтительнее другого в отношении таких злостных преступников, как мы? Или у них нет штатного палача и вампиры передрались за право первыми выступить в этой новой и такой интересной роли? В любом случае окончательного итога нашего с Вадимом здесь пребывания это не меняет. Поэтому остается лишь покорно сдаться на милость победителей и ждать утро своей казни, в глубине души уповая, что это будет никак не сегодня.

Зато я нашла себе оригинальное развлечение. Завела домашних питомцев. Правда, не совсем домашних, да и питомцами их назвать можно только с очень большой натяжкой, но в условиях долгих часов полной изоляции на безрыбье и рак неплохая компания… Собственно, а почему на безрыбье? Рыбок я себе и завела. Тех самых, которые так мило клацают зубками-лезвиями под моими окнами. Уж не знаю, чем кормят этих жертв генной инженерии их настоящие владельцы, но я их самым настоящим и бессовестным образом спаивала. А что? Бар в моей одноместной камере огромный, алкогольной продукции навалом, я при всем своем желании столько не выпью, а бедная женщина так много времени предоставлена сама себе. Вот и приходят в голову всякие бредовые идеи.

Сначала я вообще-то собиралась выпить в гордом одиночестве, сидя на подоконнике и глядя в неведомые дали чужого для меня мира. А потом… чисто случайно вниз глянула. Рука непроизвольно дрогнула, ножка бокала хрустнула, когда я чуть сильнее сжала хрусталь, и все мое «успокоительное» вместе с тарой отправилось в озеро. Выступившую из небольшого пореза на ладони капельку крови слизнула непроизвольно, но тут же про нее и думать забыла, застыв с открытым ртом и ошалело наблюдая, как сторожевые рыбешки прямо на лету хватают рубиновые капли вина, а потом, высунув уродливые морды из воды, смотрят на меня с затаенной надеждой. Содержимое стоявшей рядом бутылки я вылила в озеро уже автоматически. Счастью «пиранек» не было предела.