Книга Коварная любовь Джабиры - Шахразада

Василике кивнула, но не для того, чтобы выразить согласие, а чтобы вернуть власть над своими чувствами, которой мгновенно овладел принц.

Тот улыбался, наблюдая за попытками Василике снова стать самой собой. Вот девушка выпрямилась, вот взглянула прямо в его глаза. И Мирджафар почувствовал, что она создана для него, вновь, как тогда, ощутил, что Аллах всесильный не зря долгим кружным путем привел его в этот город и в этот дворец.

Принц, как тогда, в лабиринте, провел кончиками пальцев по ее руке, поднялся к шее, коснулся нежной мочки уха. Его прикосновение в один миг вывело ее из транса. Там, где он касался ее, кожу словно обжигало пламенем, и помимо своей воли она устремила взгляд прямо в бездонные глаза единственного человека в мире, способного наполнять ее душу непреодолимым желанием.

Мирджафар не мог не откликнуться на этот безмолвный призыв. В один миг все, что говорил ему разум, все «правильно» и «неправильно» исчезли, поглощенные могучим взрывом чувств. Эти чувства росли в нем с самого первого мига, когда его взгляд встретился со взглядом этих широко открытых зеленых глаз. Все благие намерения, вся решимость исчезли как дым, когда он подхватил Василике на руки, когда ее голова прижалась к его бешено бьющемуся сердцу.

Словно пушинку, нес он ее по темному саду. Шаг, еще, вот распахнутая в теплую темноту тайная дверь в опочивальню… Вот дверь закрылась, словно по волшебству. Вот они остались одни… Осторожно поставив Василике на ноги, Мирджафар протянул дрожащие руки к ее волосам. Но не озноб сотрясал его тело, как не ночная прохлада заставляла дрожать девушку.

– Да поможет мне Аллах, ибо сам я не в силах справиться с собой. – Голос Мирджафара больше напоминал стон. – Я не могу больше ждать, хотя знаю, что это не то место и сейчас не время.

Василике не могла вымолвить ни слова. Весь мир исчез – единственным, что осталось в пустоте, были руки Мирджафара на ее груди.

– Я хочу видеть тебя в эту нашу первую ночь, – прошептал Мирджафар. – Всю тебя. Если ты хочешь, чтобы я ушел, скажи сразу, потому что через минуту будет уже слишком поздно. Я не хочу, чтобы наше первое слияние было похоже на мгновения безумия, я хочу, чтобы ты запомнила эту ночь навсегда.

С губ Василике сорвался непроизвольный вздох, когда его руки медленно проскользили по мягким линиям ее груди. Она не отрываясь смотрела на него снизу вверх из-под густых ресниц. По ее телу пробежала дрожь желания, и она не смогла бы протестовать, даже если бы этого хотела. Мучительно медленно Мирджафар обнажил верхнюю часть ее тела, ее округлые белоснежные груди. Под его жаждущим взглядом ожили розовые соски, и он наклонился, чтобы поцеловать их – сначала один, потом другой. Василике застонала.

– Василике, ты хочешь меня? – тихо спросил Мирджафар. – Или ты хочешь, чтобы я ушел? Я могу уйти, и мое отношение к тебе не изменится.

Он говорил так, хотя сам не был уверен, что сможет уйти, если она того потребует.

– Нет! Да! – вскричала Василике. – Да, я хочу тебя и не хочу, чтобы ты уходил.

– Тогда я останусь, моя прекрасная мечта. Я научу тебя любви, научу давать наслаждение и получать его.

Его последние слова прозвучали у самого ее лица, а потом он раздвинул ее губы своими и приник к ее рту. В его поцелуе была вся жажда неутоленного желания.

Руки Василике, словно независимо от ее воли, ласкали его грудь и плечи, наслаждаясь этими прикосновениями. Он был воплощением мужественности – бронзовая кожа, твердые упругие мышцы. Она хотела его, и слова удивления и протеста замерли у нее на губах, когда он поднял ее и осторожно опустил на ложе. Сейчас они принадлежали друг другу – все вокруг исчезло, поглощенное отчаянным стремлением утолить сжигавшую их жажду.

С трепетной нежностью он освободил ее от одежды и присел на край низкого ложа, любуясь изысканными линиями ее тела.

– Ты прекрасна, – благоговейно прошептал он. – Прекраснее, чем женщина имеет право быть.

Он сбросил с себя кафтан, снял башмаки, чуть помедлив, выскользнул из узких, по последней моде, кюлот. Глаза Василике расширились, и, хотя она старалась не смотреть, ее взгляд был прикован к его возбужденной плоти, вздымавшейся из темных зарослей между бедер. «Какое совершенное создание природы», – подумала Василике. Мирджафар улыбнулся, и она вспыхнула, представив на мгновение, как его твердая плоть проникает в ее тело. Словно угадав ее мысли, Мирджафар лег и вытянулся рядом с ней. Их руки и ноги переплелись.

Он точно знал, где и как касаться ее, чтобы она получила наиболее сильные ощущения. Его губы нашли чувствительную точку на шее, скользнули по груди, изгибу талии, потом оставили пылающий след на животе и наконец спустились еще ниже. В огне желания исчезли все сомнения, она прижалась к нему в порыве чистой страсти. Ощутив его пальцы между бедер, Василике бессознательно раздвинула ноги. Его умелые прикосновения словно поднимали ее по спирали наслаждения все выше и выше – туда, где она никогда прежде не бывала.

Она провела руками по его спине, восхищаясь силой упругих мускулов. Он покрывал поцелуями ее шею, ключицы, нежно сжимал губами розовые соски, в то время как рука его оставалась между бедрами, и от этих ласк все ее тело трепетало, бессознательно отвечая на каждое его движение.

– Прости, моя прекрасная, мне придется сделать тебе больно, но так бывает только в первый раз, – шепнул Мирджафар.

Он резким и мощным движением ворвался во влажное тепло ее тела, вскрикнув от наслаждения. Василике тоже не удержалась от возгласа, почувствовав резкую острую боль, но эта боль тут же сменилась поразительным ощущением, которого она не испытывала никогда в жизни. Мирджафар сознательно замедлял движения, иногда совсем замирая, чтобы она привыкла к этому ощущению, и, только когда она, вздохнув, расслабилась, его напряженная плоть полностью заполнила ее лоно.

Весь мир потускнел, а время остановилось. Тело Василике отзывалось на каждое его движение внутри ее, так же как душа отзывалась на жаркие признания, идущие из самой глубины его сердца. Василике ловила изменчивый ритм его движений, их тела сливались в едином порыве – они не увидели бы и страшной грозы, не заметили бы и бури. Буря чувств, заставлявшая двигаться их тела, была сильнее любого буйства стихий, а пламень взаимной страсти пылал ярче любого небесного огня.

Когда все кончилось, Василике открыла глаза и увидела, что Мирджафар пристально смотрит на ее обнаженное тело. Она вспыхнула от смущения и попыталась прикрыть наготу. На лице Мирджафара появилась ласковая улыбка, он завладел ее руками.

– Тебе нечего стыдиться, любовь моя, – нежно произнес он. – Твое тело прекрасно, оно создано для любви, и когда-нибудь я буду знать его так же хорошо, как собственное.

Он ласково провел пальцем по ее щеке, подбородку, тронул полураскрытые губы.

– Знать мое тело? – Василике взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.

Он усмехнулся.

– Да, дитя, знать, как свое, ибо ты будешь моей – ты уже моя. И нет силы, которая бы разрушила созданное самой судьбой!