Книга История одной страсти - Патриция Поттер

Фэнси положила лук, принесенный сестрой, в кипящее на огне рагу, и проверила, хорошо ли поднялся хлеб в печи. Ягодный пирог уже был испечен. Ужин был почти готов. Пора звать Джона.

Фэнси открыла дверь их спальни и несколько минут молча наблюдала за мужем. Он стоял у окна, опираясь на подоконник. Его бледное лицо освещали нежные лучи предзакатного солнца.

Фэнси подошла к Джону и взяла его руки в свои.

— Фортуна дома, и ужин уже готов. Помолчав, Джон спросил:

— Ты говорила с шотландцем?

— Да, насколько он мне позволил говорить с ним.

— Он ожесточен и зол на весь мир.

— Я знаю, — кивнула она.

— Он дал тебе повод бояться его?

— Нет. Ты был прав. Я не думаю, что он способен обидеть кого-то из нас. Но я уверена, что он попытается сбежать при первом же удобном случае.

Джон придерживался того же мнения.

— Я спрашивал себя, почему он не украл у меня лошадь по дороге из Честертона. Но, конечно, он умен и понимает, что далеко не уйдет в чужой стране. Сазерленд из тех, кто умеет ждать. Вопрос в том, как долго.

— Сколько ты заплатил за него?

— Сорок фунтов. На пять меньше, чем я выручил за Смельчака. Шотландец считался источником неприятностей. Думаю, поэтому он обошелся мне так дешево. Баерс не хотел платить больше тридцати, зная, что Сазерленд не выдержит на его плантациях четырнадцать лет.

Джон снова посмотрел в окно, за которым блистал щедрыми красками закат.

— Фэнси, закладная Сазерленда и бумаги на ферму хранятся у Дугласа Тернера в Честертоне. У него и мое завещание. Но ты знаешь, что Роберт попытается захватить ферму. Я доверяю Дугласу, как самому себе, но хорошо знаю своего брата. Он пойдет на все ради поставленной цели. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты сразу же забрала бумаги и спрятала их в надежном месте.

Фэнси никогда не видела мужа таким настойчивым. Он не хотел слышать ложных заверений, что все будет в порядке и с ним ничего не случится. Фэнси слишком уважала мужа, чтобы опуститься до них. Поэтому она просто кивнула в ответ на его слова.

— А теперь можно и поужинать, — с притворным оживлением воскликнул Джон. — Сейчас приведу шотландца, и можно садиться за стол.

— Он сказал, что предпочитает есть один и… — предостерегающе начала Фэнси, но Джон не дал ей закончить.

— Уверен, что он этого хочет, но я желаю, чтобы он ел вместе с нами. Если он узнает нас лучше, возможно… — Джон запнулся, пожав плечами.

— Он воспротивится принуждению, — мягко возразила она.

— И все же сейчас он принадлежит мне, — с непривычной жесткостью отрезал Джон. — И пусть делает то, что я скажу.

Фэнси оставила попытки переубедить мужа. Выйдя на крыльцо, она позвала Ноэля и Эми. Дети с шумом ворвались в гостиную, наперебой рассказывая, как Счастливчик принял шотландца.

— Он останется у нас? — спросил Ноэль.

— Да, — ответила Фэнси, надеясь, что говорит правду.

— Счастливчику он понравился. — Это была самая большая похвала, какой можно было ждать от Ноэля.

При этих словах Фортуна с любопытством посмотрела на сестру.

— Джон привез человека, который будет нам помогать, — осторожно сообщила новость Фэнси.

Фортуна вопросительно склонила голову, ожидая подробностей.

— Он шотландец, — неохотно добавила Фэнси. — Он наш… слуга. — Она с трудом подыскивала нужное слово.

— Он почти не говорит, — пришел на помощь Ноэль, спеша поделиться своими наблюдениями. — Он высокий. Выше папы. И умеет читать и писать. Так сказал папа. Он и нас научит.

Взгляд Фортуны устремился к рядам книг на каминной полке. Фэнси собирала их долго, покупая от случая к случаю, тратя скудные семейные сбережения на эти бесполезные листки в кожаных переплетах. Джон часто повторял, что эти деньги можно было бы потратить с большей пользой. Но Фэнси не могла избавиться от своей страсти к книгам.

Фортуне, казалось, была безразлична собственная неграмотность, но Фэнси догадывалась, что в глубине души девушка разделяла ее желание понимать слова, напечатанные на книжных страницах.

Фэнси размышляла, нужно ли предупредить Фортуну, что шотландец оказался на ферме не по своей воле и не слишком доволен своей участью. Однако она опасалась, что в этом случае Фортуна, чувствуя неладное, испугается и исчезнет до позднего вечера.

— Сходи умойся перед едой, — ласково сказала она сестре.

Фортуна улыбнулась и пошла к колодцу, выкопанному во дворе. Фэнси была готова поклясться, что, уклонившись от объяснений, лишь разожгла любопытство девушки.

Она молилась, чтобы шотландец не сказал и не сделал ничего такого, что могло бы напугать Фортуну, и надеялась, что он не посчитает сестру глупой или безумной лишь потому, что она нема.

Фэнси и сама не знала, почему ей было небезразлично мнение шотландца о ней и ее семье. Однако она действительно хотела произвести хорошее впечатление на человека, от которого, в сущности, зависело их будущее.

Ее руки слегка дрожали, когда она снимала с огня котелок с кипящей водой, чтобы заварить чай. Пытаясь успокоиться, она расставила на столе тарелки, разложила ножи и ложки. Конечно, их трапезу нельзя было назвать изысканной, однако еда была приготовлена от чистого сердца.

Ее мучил единственный вопрос: придет ли он?

Фортуна бесшумно выскользнула из своей комнаты и, стараясь быть незаметной, заняла свое место. Ноэль и Эми уже сидели за столом в предвкушении ужина.

Дверь отворилась, и четыре головы выжидающе повернулись к входу.

Первым порог гостиной переступил хозяин дома. Губы его были сжаты в тонкую полоску. За ним следовал шотландец.

Он все еще был одет в мешковатую рубаху и брюки.

Волосы его были подстрижены так коротко, что не нуждались в расчесывании. Лицо было чисто умыто, но щеки и подбородок покрывала темная щетина, придавая ему угрожающий вид. Нахмуренные брови и злой блеск в глазах выдавали его отношение к приглашению отужинать в кругу семьи.

— Он вычистил конюшню, — сообщил Джон, кивком указав шотландцу на пустой стул.

Сазерленд молча сел на указанное место. Он обвел взглядом присутствующих, на мгновение задержавшись на Фортуне. Фэнси напряглась, но сразу поняла, что точно так же он изучал и остальных, сидящих за столом. В его взгляде не было и тени вожделения или презрения, лишь сдержанный интерес, который, впрочем, быстро угас, уступив место привычной мрачной непроницаемости.

Фэнси спрашивала себя, как Джону удалось заставить шотландца прийти в дом и стоили ли его усилия того, чтобы за столом воцарилась гнетущая тишина.

Она положила большую порцию дымящегося рагу шотландцу, порцию поменьше — Джону, по маленькой тарелке Фортуне и детям и, наконец, себе.