Книга Без тормозов - Никита Ветров

— Что-о? — Подруга уперлась ему в грудь обеими руками и отпрянула назад. — И ты туда же? Ну, знаешь…

— Прости, я сказал глупость. По сравнению с тобой — она мышь полевая, причем после долгой и изнурительной болезни. А ты что, меня ревнуешь, что ли?

— Вот еще! А она тебе правда нравится?

— Нет, конечно, — Громов смастерил честную физиономию. — Ни капли. И я ей тоже.

— А вот это вопрос спорный. Она хоть и «смазливая», как ты выразился, но подержанная. Я бы на месте Вилина уже давно бы взбесилась: вроде как с ним приехала, а каждый вечер возле режиссера крутится.

— Выдумываешь. — Виктор обнял ее за плечи.

— Да что ты говоришь! — Алена сморщила носик. — Просто я, в отличие от вас, мужчин, вижу что-то еще, кроме ее накладных ресниц и тощей задницы, кстати, не такой уж и идеальной…

Глава 6

— Простите, нельзя ли здесь установить камеру? — Оператор частного немецкого телеканала вопросительно указал на резной журнальный столик, украшавший ближний угол шикарно обставленного кабинета.

Занимавший главенствующее кресло импозантный мужчина с идеально ухоженным, но несколько бледным лицом, ответил на отличном немецком:

— Да, конечно, сейчас мой секретарь уберет оттуда все лишнее.

А затем, не вставая с места, нажал на кнопку внутренней связи и уже по-русски вызвал свою помощницу:

— Людмила Александровна, зайдите ко мне на секунду.

Фигуристая блондинка в брючном костюме появилась незамедлительно.

— Помогите, пожалуйста, нашим гостям из Германии разместить свою аппаратуру, — требовательно попросил он. — И приготовьте всем кофе.

— Да, конечно, Анатолий Львович, — ответила девица, грациозно обходя дубовый полированный стол, за которым чинно усаживались зарубежные киноведы и журналисты. С трудом взяв в охапку солидную стопку журналов «Кинокадр», «Российское кино» и еще несколько иностранных, секретарь мило улыбнулась оператору и выскользнула из просторной комнаты, стены которой были увешаны портретами знаменитых актеров, грамотами и призами кинофестивалей.

Едва стала возможной видеосъемка, журналисты принялись за свое любимое дело — «допрос с пристрастием» видного российского чиновника, ведающего делами кино. К чести последнего, господин Рылонин отвечал не только красиво, пространно, но и по существу, что было особенно ценно, так как общение происходило на языке Шиллера и Гете.

— …Насколько велик бюджет фильма и каковы вложения обеих сторон в его производство?

— К сожалению, пока я не вправе озвучивать эту информацию — коммерческая тайна, вы должны понимать. Чуть позже любой желающий сможет ознакомиться с этими данными, все финансовые отчеты будут доступны целиком и полностью. Сегодня я могу сказать лишь одно: проект грандиозный по своему замыслу и соответственно весьма и весьма дорогой. Основные денежные вливания производятся германской стороной в соответствии с ранее составленными договоренностями…

— …Скажите, почему для совместного российско-германского проекта была выбрана именно тема Второй мировой войны?

— Спасибо. Я ждал этого вопроса. Война, отгремевшая более шестидесяти лет назад, стала величайшей трагедией не только для русского, но и для немецкого народа. Огненный Молох унес десятки миллионов человеческих жизней, надолго посеяв неприязнь и горечь в отношениях между странами, которые пришлось с величайшим трудом преодолевать последующим поколениям. И сегодняшний совместный проект — это очередной шаг к примирению, ставящий целью укрепить те узы дружбы и сотрудничества, которые складывались между нашими государствами долгими веками. Не секрет, что создание данного фильма имеет и определенное политическое значение, что объясняет столь пристальное внимание к нашей работе со стороны правительств как Российской Федерации, так и Германии…

Интервью продолжалось более полутора часов, а Рылонин ни разу не взял паузы, ни разу не сбился. То и дело звучали высокие слова о новом европейском мышлении, о свежем взгляде на прошлое, о громадном значении кинематографа в деле воспитания молодого поколения. Не обошли дотошные корреспонденты стороной и тему ксенофобии и различных призраков неофашизма, мелькающих в последние годы в России. Чиновник тут же связал все эти негативные явления с малым количеством правдивых и столь нужных всем качественных фильмов, с засильем американских третьесортных боевиков, несущих в умы подростков совсем не то, что стоило бы нести.

Наконец, взглянув на дорогие часы на левом запястье, Рылонин изобразил на лице очаровательную голливудскую улыбку и сообщил гостям, что страшно ограничен по времени и просит у всех прощения за необходимость прервать столь милую и непринужденную беседу. Журналисты засобирались, шумно задвигав тяжеленными стульями из натурального дерева, коими был обставлен весь кабинет чиновника «Госкинофильма». Погас пытливый зрачок видеокамеры. Продолжая улыбаться, Анатолий Львович терпеливо ожидал, пока все соберут свои диктофоны и камеры, смотают провода и уберут дополнительное освещение. На столе зажужжал мобильный телефон, поставленный на бесшумный режим в связи с пресс-конференцией. Рылонин мельком взглянул на номер звонившего и, еще раз улыбнувшись, вышел в соседнюю с кабинетом комнату отдыха.

— Да, я слушаю. — Двери остались неплотно прикрытыми, и можно было услышать обрывки его телефонного разговора. — …Да, конечно, можете говорить…..Весьма вероятно… Основная сцена отснята? Хорошо… Я прекрасно понимаю — повторно собрать такую же массовку совершенно нереально… Но это же значит, что фильм выбьется из бюджета!!

Чиновник оглянулся на щель в дверном проеме и несколько понизил голос:

— А что насчет третьего транша?.. Ничего?.. Да, это должен быть самый крупный денежный перевод из всех… Хорошо. Смотрите по обстоятельствам. Вам оттуда виднее…

Сложив трубку, Рылонин сжал ее в пятерне и постоял в задумчивости несколько секунд, играя желваками. А затем снова вышел к немецкой делегации, которая уже почти покинула его кабинет:

— Счастлив был всех видеть! До встречи!

Глава 7

Мелькнула и осталась позади табличка с названием населенного пункта «Никитов Гай». Ехать «с ветерком», с наслаждением посылая раритетный байк «галопом», дорога почти не давала, но Громов, несмотря на свой молодой возраст, был опытным байкером, проведшим за свою жизнь в удобном для него седле времени больше, чем на своих двоих, и только что отремонтированный «Zuendapp» довольно резво мчался, ловко маневрируя между рытвинами и кочками. Вилин, ездивший вместе с ним забирать мотоцикл из мастерской Петровича, развалился в коляске и весело насвистывал какие-то песенки, подставляя лицо жалящему встречному потоку. Тряская езда ему, похоже, нравилась, поскольку он, даже чуть не вылетая на поворотах из седла, никогда не просил Виктора сбавить скорость. Громов же чувствовал себя в своей привычной стихии. Он словно слился с мотоциклом в единое целое.