Книга Лгунья - Валери Виндзор

— Нет, — сказала я, имея в виду, что меня зовут не Масбу.

Он сел. От звука стула, проехавшегося по паркету, у меня даже зубы заболели.

С минуту он сидел в молчании. Мой взгляд медленно фокусировался на нем.

— Вы помните, что случилось? — спросил он чуть погодя.

Я хотела заговорить, но произносить слова оказалось трудно. Единственное, что я смогла выговорить, было «нет».

— Вы попали в аварию, — объяснил он. — Простите, конечно, я должен был представиться. Доктор Вердокс. Гай Вердокс, — говорил он медленно, словно понимая, как мне трудно. — Авария на дороге, — сказал он. — Вы сидели за рулем машины, которую взяли напрокат в Кале. Это вы помните?

— Нет, — сказала я, имея в виду, что никогда не брала напрокат машину в Кале.

— Лопнула шина. Вы потеряли управление.

— Да, — сказала я. По крайней мере, в этом он не ошибся.

Он, похоже, остался доволен. Похлопал меня по руке.

Совершив неимоверное усилие, я попыталась задать вопрос.

— Девушка… — начала я.

— Мисс Хьюис. Да. Она была… — он замолчал и откашлялся. — Вы её знали?

— Нет, — сказала я, доведенная до изнеможения всей этой чепухой, этой путаницей ничего не значащих слов. Что ещё за мисс Хьюис? О ком он, черт побери, говорит? Он, наверное, спутал две разных аварии. — Нет, нет… Нет…

— Катрин Хьюис. Да. Она путешествовала вместе с вами, — он кивал мне, подбадривая.

— Нет, — сказала я. И попыталась объяснить, что все было совсем по-другому, что это я голосовала на шоссе и остановила попутку. Голосовала… — сказала я, хотя едва слово попало мне на язык, оно тут же потеряло всякий смысл. — … Голосовала…

— Ага, понимаю. Понимаю. Она просила её подвезти.

Я начинала злиться.

— Нет! Я… Я…

— Не торопитесь. Так и должно быть. Это из-за лекарств.

Его доброта меня растрогала, и я заплакала. Мне нужно было поговорить с Крис. Крис все разъяснит. Я не могла. Не могла сконцентрироваться, мешала боль. Не могла заставить слова подчиняться.

— Где она? — я попыталась сесть, но ничего не получалось.

Он нежно похлопывал меня по руке и, не сводя глаз с костяшек моих пальцев, с поразительной тактичностью пояснил — почти шепотом — что мисс Хьюис погибла в автокатастрофе.

— Нет, — сказала я, потому что это уже становилось смешным, я не могла совладать с ситуацией, опять не могла удержать руль. — Нет, не Хьюис. Крис. Крис Масбу.

По какой-то неясной причине этот ответ, кажется, порадовал его.

— Хорошо, — сказал он. — Просто отлично. — Он посветил мне в глаза маленьким фонариком, ослепил меня. Серая тень двигалась за его спиной. Сестра Мари-Тереза даст вам снотворное.

Я закрыла глаза. Снотворное мне не понадобится. Я и так вымоталась до предела.

— Нет, — сказала я, но меня, похоже, никто не слушал, и вскоре после этого боль ушла. Я стала легкой, как воздух, и поднялась над кроватью, и воспарила над мебелью. Когда я проснулась в следующий раз, день был уже в разгаре. За ночь комната, вероятно, уменьшилась, и стены теперь стояли прямо и заканчивались, как им и положено, потолком. Сестра сидела на стуле около окна и шила.

— Все болит, — возмущенно сказала я. Боль перестала заслонять собой мир, только досаждала.

Она обернулась ко мне.

— Je regrette, Madame, je ne parle pas anglais.[42]

Она отложила шитье и вышла из комнаты. Спустя несколько минут прибыл доктор Вердокс. Он оказался очень молодым человеком с рыжими волосами, вчера я этого не заметила.

— Доброе утро, — сказал он. — Вам лучше?

— Все болит, — пожаловалась я.

Он осмотрел аппараты, к которым я, кажется, была присоединена, и сверился с картой на спинке в ногах моей кровати. Потом откинул одеяло. Я была обмотана бинтами и пластырем.

— Скажите мне, где именно болит, — сказал он.

Это был довольно простой вопрос.

— Везде, — ответила я.

— Хорошо, — сказал он. Мне это показалось вовсе не хорошо, так я ему и сказала. Он улыбнулся и принялся тыкать своей ручкой мне в ступни. — Я хочу, чтобы вы сказали мне, мисс Масбу, чувствуете ли вы уколы.

— Нет, — строго сказала я.

Он забеспокоился.

— Не чувствуете?

— Нет, я имею в виду, что я не Масбу. Я не Крис Масбу.

Ручка застыла над моей правой ступней.

— Не…? — Он нахмурился. Я не могла понять, почему до него никак не доходит. Это же так очевидно. — Ну, хорошо, — в конце концов произнес он, ладно. И как же в таком случае вас зовут?

Я открыла рот, чтобы ответить, но ничего не получилось. Я не помнила. Боже правый, я не помнила собственного имени.

— Длиннее, чем Крис, — сказала я наконец, и это все, на что я оказалась способна.

— Верно, — сказал он. — Мари-Кристина.

— Нет. Она была Крис… другая женщина.

Взгляд у него стал озадаченный.

— Простите, я вас не понимаю. Вы пытаетесь мне сказать, что вы Катрин Хьюис?

— Да нет, конечно! — Для интеллигентного человека он был на удивление туп. — Я никогда не слышала о Катрин Хьюис.

Он тихонько дотронулся ручкой до моей левой ноги.

— Катрин Хьюис — так звали девушку, которая была с вами в машине, сказал он. — Которая погибла. Она просила её подвезти.

Это не укладывалось у меня в голове.

— Скоро память вернется, — мягко сказал он.

Я сделала ещё одну попытку:

— Меня зовут… — выпалила я, но все без толку. Я подумала, если попробовать с ходу, не размышляя, то удастся выловить имя из подсознания, но его там просто не было.

— Это вы чувствуете? — спросил он, проведя ногтем по моей подошве.

— Я все чувствую, — сказала я.

Он сел на кровать и пальцами раздвинул мне веки.

— Попытайтесь ещё разок, — мягко сказал он, заглядывая мне в мозг. Назовите мне свое имя.

Я покачала головой.

— Не знаю.

На глаза навернулись слезы.

— Нет, мадмуазель, прошу вас, не расстраивайтесь, — сказал он. — Это совершенно в порядке вещей. Такое часто бывает после сильного потрясения. Через день-два все восстановится.

Я слабо улыбнулась ему сквозь слезы.

— Факты говорят за то, — продолжал он, — что вас зовут Мари-Кристин Масбу. Так написано у вас в паспорте.