Книга Последние распоряжения - Грэм Свифт

– Она не его внучка, – говорит Винс.

– А как насчет остального?

– Эй, друзья, – говорит Вик, – не забывайте, кого мы везем. – Ему бы свисток на шею.

– Он все равно ничего не слышит, – говорит Ленни, – и не видит тоже. Правда, Бугор другого мнения.

Я снимаю коробку с коленей. Хочу поставить ее на сиденье между Ленни и мной, но там лежит пиджак Винса.

– Смешно сказать, – говорит Ленни, – но если б меня спросили, какой у Винси девиз, я назвал бы «С глаз долой, из сердца вон».

Ленни смотрит, как я вожусь с коробкой. И говорит:

– Чертик в коробочке, а, Рэйси?

Я ставлю коробку на пиджак и слегка разглаживаю материю, чтобы не помять. Винс чуть поправляет зеркальце, глядит, что я там делаю, но я почему-то уверен: пиджака ему не жалко, не об этом он думает. Он не поворачивает зеркальце обратно.

Мы едем дальше молча, хотя Винс как будто собирается что-то ответить. Он все поглядывает на свой пиджак с коробкой. Наконец поднимает голову и наклоняет ее набок, точно желая показать, что его слова не относятся ни к кому в особенности, но если и относятся, то к Ленни. Его голос звучит как-то странно.

– Я всегда думал, что они нас видят, – говорит он. – Всегда думал, что мы их нет, а они нас да.

Рэй

Сюзи кладет фен и пару раз коротко, сильно встряхивает головой, чтобы распушить волосы, и я думаю: нельзя отрицать, что она выглядит лучше, чем в ее возрасте выглядела Кэрол. По отношению к Кэрол думать так не очень-то хорошо и порядочно, хотя это и не важно, потому что она часть Кэрол и что-то от Кэрол есть в ней, мы все – часть друг друга. Нельзя сказать, что, если б мне разрешили начать все заново, я выбрал бы не Кэрол, а Сью, поскольку без Кэрол никакой Сью и не было бы. Зато верно другое: если б я был не я, а молодой парень по имени Энди, и если б я приехал из Австралии, из Сиднея, тогда я влюбился бы в Сью так же, как когда-то влюбился в Кэрол, только сильней. Влюбился бы в собственную дочь.

И еще одно верно: что у них теперь все выходит лучше, легче, быстрее. В наше-то время не до того было – ранец на плечи и ать-два, с песней вперед. Мне бы родиться позже, как Винсу. Но мы с Винсом разные люди. И потом, для меня все равно никто не приберег бы восемнадцатилетнюю Сюзи.

У нее включен транзистор. Мы кружимся, кружимся, вместе с тобой... Она двигает в такт плечами, будто танцует, но сама не встает с места. Я снова стучу в приоткрытую дверь. В первый раз она не услышала, из-за фена и из-за приемника, так что я, наверное, полминуты простоял за порогом с чашкой кофе в руках.

Кэрол пошла в магазин, а Сью укладывает волосы. Субботнее утро. Да и я тоже вот-вот отправлюсь по обычному маршруту: табачная лавка, букмекерская контора, пивная. Чашка кофе нужна для того, чтобы смягчить мой уход, но и для того, чтобы исподтишка подглядеть за дочерью.

Она оглядывается, улыбается, опять встряхивает головой – теперь уже не ради прически, – и я говорю себе, как сказал в первый раз много лет назад, когда она едва вылезла из колясочки: ну и кокетка, откуда только взялось. Она кокетничает с собственным отцом, причем намеренно – стало быть, ей что-то нужно.

Она говорит спасибо, выключает радио, берет у меня чашку и, подув на горячую жидкость, делает быстрый глоток. Потом ставит чашку и начинает расчесывать волосы и косится на меня, этак неодобрительно – чего, мол, от меня ждать, – и говорит: «Опять в „Карету“?» Ответа от меня не требуется, потому что я хожу в бар почти каждый выходной, но она все равно спрашивает, чтобы вывести меня из равновесия, и я снова думаю, что это неспроста. И когда я повторяю нашу старую шутку: «Да ведь „Карета“ сама ко мне не приедет», – она улыбается и хмурится одновременно, и у нее на переносице появляется жесткая складочка, которая наводит меня на мысль, что речь пойдет не о пустяках.

Она сгоняет с лица улыбку и снова отхлебывает кофе. «Погоди минутку». И делает медленный, глубокий вдох. Она Держит кофе на коленях и смотрит в него, свесив волосы, точно загадывает желание, точно молится про себя, и я думаю: ох ты Господи. Едва не говорю это вслух. Мне вспоминается Салли, вспоминается, как Ленни пришел ко мне: «Рэйси, я должен выиграть на бегах, срочно». Я помню имя лошади, которая победила в Кемптоне: Отважный Пират, одиннадцать к двум. Сюзи поднимает глаза. Она умеет читать на моем лице, как на доске объявлений.

«Нет, это не то, – говорит она чуть ли не со смешком, чуть ли не с облегчением. – Не то, другое».

Потом она похлопывает по своей кровати, чтобы я сел, – кровать у нее узенькая, она спит в ней лет с шести.

«Он ищет свои корни», – говорит она.

«А чего их искать-то, коли они дома», – отвечает Кэрол.

«Да нет, своих предков. Хочет выяснить свое происхождение, – говорит она. – Проследить свой род, узнать, откуда он вышел. Многие из них это делают, если уж попадут сюда».

Все ищут свои корни.

И это очень удачно, что его род пошел из какого-то поселка на дальней окраине Сомерсета, потому что заодно они могут славно отдохнуть, прогуляться по Западной Англии. Могут включить в свой маршрут Стоунхендж, собор в Солсбери, Чеддарское ущелье и все остальные места, на которые интересно поглазеть австралийцу. С палаткой и стареньким «фордом» легко подцепить подружку. Ему повезло, что сейчас лето, ее первый год в колледже, да и времена меняются – длинные волосы, короткие юбочки, девчонки с парнями на равных. Вот она в чем, причина, и нечего полоскать мозги насчет чьего-то там происхождения: уверен, что им чихать, найдут они эту Навозную Кучку, откуда он родом, или нет, им лишь бы вдвоем на траве-мураве поваляться.

Мы никогда не согласились бы, если б не эти его чертовы корни.

Но нам пришлось дать разрешение, потому что так уж нынче принято, и неважно, что сказали бы в подобном случае наши собственные родители.

Так не бывает, чтоб всем все доставалось, правда, Рэйси? Но-о, родимая! Я вижу, Дейзи Диксон уж окрутили.

Но когда они уехали, я желал им только хорошего. Мне хотелось быть на их месте. Я думал, как они едут по Англии. Гэмпшир, Уилтшир, Сомерсет, по холмам, по лесам, за тридевять земель. Представлял, как они разбивают палатку и ложатся там рядышком, а кругом пахнет травой и от ночи их отделяет только легкое полотно. Уж я-то мог бы порассказать тебе, девочка, о ночевках под звездами! В пустыне ночью запросто задницу отморозишь. И еще – было это на самом деле или нет, но я не мог не представлять себе, как они находят где-то укромное кладбище, тишина да зелень, и читают надписи на могильных камнях.

Я лично пустился в странствия и поглядел мир, если так можно сказать, только благодаря войне. Но вот вам он, который добрался до Сомерсета аж из самого Сиднея, и вот вам она, которая отправилась с ним, и вот я, который до сих пор живет в Бермондси, до сих пор торчит на отцовском подворье на радость Чарли Диксону. Пивная, букмекерская, автобус в Блэкфрайарс. И Кэрол за пятнадцать лет никуда не вывозил.