Книга Захват Московии - Михаил Гиголашвили

Когда в Аалене я настолько выучился, что мог подумать о выборе профессии и намеревался стать пастором, разразилось неожиданное несчастье: меня оклеветали, будто я ранил в школе одного ученика в руку шилом, из-за чего родители наши друг на друга подали в суд.

Между тем из Лифляндии прибыл мой двоюродный брат Стефан Говенер, бюргер из Риги. «Братец! — сказал он мне. — Поезжай со мной в Лифляндию; тогда тебя никто не тронет!»

Когда мы выходили с ним за ворота, с нами вместе был мой шурин Франц Баурман. Он взял терновую ветку и сказал: «Дай-ка я взбороню дорогу так, чтобы Генрих Штаден не мог ее опять отыскать».

В Любеке я попал в дом моего другого двоюродного брата, Ганса Говенера. Этот отправил меня с тачкой возить землю на городской вал. А по вечерам я должен был приносить полученные мною расчетные марки, с тем чтобы все они были налицо, когда он потребует вознаграждения от городской казны.

Шесть недель спустя, вместе с моим двоюродным братом я отплыл на Ригу, в Лифляндию. Там я поступил на службу к Филиппу Гландорфу — суровому господину, члену городского совета. И я опять должен был работать на городском валу. Здесь пришлось мне совсем горько.

Ввиду наступления великого князя с постройкой вала очень спешили. А раздатчик марок заболел и поручил мне раздавать марки. Тут я так хорошо снабдил себя марками, что мне не пришлось уже больше работать, и я мог спокойно прогуливаться по валу и осматривать его. Так я изучил, как следует насыпать или сооружать вал. Но мой двоюродный брат Стефан Говенер заметил: «Нехорошо ты это делаешь!» И я сбежал тогда и пришел в замок Вольмар.

Здесь я поступил на службу к амтману Генриху Мюллеру и принялся за изучение сельских ливонских порядков. Но меня так часто секли, что я сбежал и пришел в мызу Вольгартен.

Там хозяйка замка спросила меня: «Умеешь ли ты читать и писать?» — «Я умею читать и писать по-латыни и по-немецки», — ответил я. Ее приказчик Георг Юнге обманывал ее, поэтому она, когда мы переспали с ней и ей понравилось, предложила мне: «Я доверю тебе все мое имение; мои фогты научат тебя. Только будь честен, а я тебя не оставлю». «Но мне же только 17 лет», — возразил я. «Ничего, ты парень крепкий».

Так я стал приказчиком в мызе Вольгартен, Паткуль, Меллупёнен. Но скоро муж хозяйки скончался, взамен его появился Георг Гохрозен, который тут же выгнал меня.

Я отправился дальшеис одной лошадью пришел в Вольмар к коменданту Александру Полубенскому, стал у него служить. С польскими воинскими людьми мы постоянно производили набеги на дерптский округ и к нам постоянно попадали в плен русские бояре с деньгами и всяким добром. Но добыча делилась нечестно и не поровну, я не хотел доплачивать из того, что получил раньше, и поэтому ушел от них, однако они захватили меня в городе, бросили в тюрьму и грозили повесить, но я сумел откупиться брошью, подаренной мне хозяйкой Вольгартена.

Вскоре, вдоволь насмотревшись на лифляндские порядки, которыми Лифляндия и была погублена, и видя, как хитро и коварно великий князь Иван Васильевич забирал эту страну, я собрался и ушел на рубеж.

Здесь опять пришлось мне подумать о виселице. Ибо всякого, кто бежал, изменив великому князю, и кого ловили на границе, того убивали со всей его родней; равно как и тех, кто из Лифляндии хотел бежать тогда к великому князю, также ловили и вешали. А из Лифляндии бегут теперь на Москву великие роды и там поступают на службу к великому князю.

Придя на границу, я заткнул перо для письма за шнур моей шляпы, за пазуху сунул кусок чистой бумаги и чернильницу, чтобы отговориться толмачом, когда меня схватят.

Когда я перешел границу — реку Эмбах — и пришел в укромное местечко, я написал знакомому Иоахиму Шрётеру в Дерпт, чтобы тот запросил великого князя; и если великий князь даст мне содержание, то я готов ему служить, а коли нет, то я иду в Швецию; ответ я должен получить тотчас же.

За мной выслали одного дворянина, Аталыка Квашнина, с восемью всадниками. Он встретил меня приветливо и сказал: «Великий князь даст тебе все, что ты ни попросишь».

Когда я пришел в Дерпт в крепость к наместнику князю Михаилу Морозову, последний жестами выказывал мне свое расположение и сказал: «От имени великого князя мы дадим тебе здесь поместья, если ты пожелаешь служить великому князю. Ты ведь знаешь лифляндские дела и знаешь язык их». Но я возразил: «Нет! Я хочу видеть самого великого князя!» Тогда наместник расспрашивал меня, где теперь польский король. «В Польше я не бывал», — отвечал я на это.

Тем временем ямские лошади и с ними один дворянин были уже наготове, и в шесть дней я доехал на ямских от Дерпта до Москвы.

Там я был доставлен в Посольский приказ, и дьяк Андрей Васильевич расспрашивал меня о разных делах. И все это тотчас же записывалось для великого князя. Тогда же мне разрешили открыть корчму и немедленно выдали «память», или памятную записку, — на основании ее каждый день я мог требовать и получать полтора ведра меда и 4 деньги кормовых денег. Тогда же мне выдали в подарок шелковый кафтан, сукно на платье, а также золотой.

По возвращении великого князя на Москву я был ему представлен, когда он шел из церкви в палату. Великий князь улыбнулся и сказал: «Хлеба есть», — этими словами приглашая меня к столу. Тогда же мне и дана «память» в Поместный приказ, и я получил село Тесмино со всеми приписными к нему деревнями.

Итак, я делал большую карьеру: великий князь знал меня, а я его.

Тогда я принялся за учение; русский язык я знал уже изрядно.

Из наших при дворе великого князя было только четыре настоящих немца: два лифляндских дворянина: Иоганн Таубе и Еларт Крузе, — я — Генрих Штаден — и Каспар Эльферфельд; этот последний был в Германии в Петерсгагене ланд-дростом и доктором права. Сердца обоих лифляндских дворян лежали к польскому королевству, и в конце концов они ухитрились со всем своим добром, с женами и детьми добраться до короля Сигизмунда Августа.

Каспар Эльферфельд видел, как я наживал большие деньги корчемством (русским великий князь запрещает держать корчмы), а потому он решил отнять их от меня и устроил следующее. Взял ларь или сундук; снизу в дне прорезал отверстие, положил туда несколько платьев и других вещей, взвалил все это на сани, запряг лошадей и послал с санями на мой двор двух своих слуг. Они остановились у меня в корчме, стали пить. Тем временем Каспар Эльферфельд поехал на Судный двор и бил челом судье, будто бы люди его, выкравши у него несколько тысяч талеров, сбежали со двора. А теперь-де он узнал, где они укрылись. Пусть судьи дадут ему, как полагается, целовальников и приказных, чтобы доказать преступление. В Русской земле все люди имеют к таким делам большую охоту, поэтому тут же и дали, что он просил. Затем Каспар Эльферфельд пришел на мой двор, как-то странно переодетый, а целовальники и приказные нашли, конечно, и его якобы сбежавших слуг, и сани с лошадьми, и сундук. Меня тогда в корчме не было.