Книга Шаль - Синтия Озик

Заранее благодарю,

Джеймс У. Граб, доктор философии

Перски сказал:

— Поверьте, я первого взгляда почуял, что это не от Стеллы.

Она увидела, что он держит то, что вынул из коробки.

— Дайте сюда, — приказала она.

Он прочитал:

— Автор — А.Р. Хиджесон. А название — тут черт ногу сломит: «Подавленное оживление: Теория биологической основы выживания». Я же говорил, черт ногу сломит. Это не то, что вы хотели?

— Дайте ее мне.

— Не хотели? Стелла вам послала то, чего вы не хотели?

— Стелла послала! — Она вырвала у него книгу — она и не предполагала, что та такая тяжелая, — и запустила ее в потолок. Книга рухнула в недопитую чашку Перски. Разлетелись осколки, брызги. — Как я разгромила свой магазин, так и Граба разгромлю.

Перски смотрел, как чай капает на пол.

— Граба?

— Доктора Граба! Граба-кровопийцу!

— Вижу, тут какое-то недоразумение, и хоть я тут и ни при чем, в нем участвую, — сказал Перски. — Вот что я вам скажу: доешьте крендели. Вам станет получше, а я приду завтра, когда недоразумение разъяснится.

— Я не ваша пуговица, Перски! Ничья я не пуговица, даже если у них повсюду колючая проволока.

— Пуговицы пуговицами, а мне, пожалуй, пора пойти вызвать лифт. Завтра я вернусь.

— Колючая проволока! Вы забрали мое белье, думаете, я не заметила? Перски, вы вор, поищите в своих карманах!

Утром, умываясь — лицо опухло, кошмары хуже слез, нос побледнел, — Роза взяла полотенце, и из него вывалились пропавшие трусы.

Она спустилась вниз, к стойке портье, договорилась, чтобы включили телефон. Естественно, за него придется доплачивать, и Стелла начнет вопить. Ну и пусть, ей все равно нужен телефон.

У стойки же ей выдали посылку; на сей раз она исследовала обертку. Посылка была заказная, и пришла она от Стеллы. Вряд ли она и на этот раз попала впросак, но Роза была потрясена, силы ее покинули — будто вчера полыхал не Граб, а коробка с шалью Магды.

Она приподняла крышку, посмотрела на шаль и ничего не испытала. Перски тоже бы остался равнодушен. Бесцветная тряпка — то ли старый бинт, то ли использованная повязка. Почему-то она не возродила Магду, как это бывало — живо, явственно, резко — как ударом тока. Она хотела дождаться, когда это ощущение придет само. Шаль чуть пахла слюной, но это была скорее игра воображения.

Под кроватью задребезжал телефон: сначала затренькал, а потом разразился настоящим звонком. Роза вытащила аппарат.

Голос кубинки произнес:

— Миссис Люблин, вы подсоединены.

Роза удивлялась, почему Магда так долго не оживает. Иногда Магда налетала вихрем, чуть ли не слишком быстро, и по Розиным ребрам изнутри молотили, звеня, медные молоточки.

Аппарат, который она так и держала в руках, снова зазвонил. Роза вздрогнула — словно запищала в руках резиновая игрушка. Как быстро возвращается к жизни мертвый предмет! Неуверенно, словно пробуя голос, Роза сказала:

— Алло!

Это была женщина, торгующая сковородками.

— Нет, — сказала Роза и набрала номер Стеллы. По голосу поняла, что Стелла спала. Со сна голос звучал не так зло.

— Стелла, — сказала Роза, — я звоню из своей комнаты.

— Кто это?

— Стелла, ты меня не узнаёшь?

— Роза! Что-нибудь случилось?

— Может, мне вернуться?

— Господи, — сказала Стелла, — неужели это так срочно? Можно все обсудить в письмах.

— Ты писала, что мне следует вернуться.

— Я не миллионерша, — сказала Стелла. — В чем смысл твоего звонка?

— Граб здесь.

— Граб? Это что такое?

— Доктор Граб. Ты мне прислала его письмо, он за мной охотится. Я случайно узнала, где он остановился.

— Никто за тобой не охотится, — отрезала Стелла.

Роза сказала:

— Может, мне стоит вернуться и снова открыть магазин?

— Не говори ерунды. Это невозможно. С магазином покончено. Если ты вернешься, ты должна зажить по-новому, как здоровый человек. Хватит психозов.

— Такой роскошный отель, — сказала Роза. — Они швыряют деньгами как короли. ДО СИХ ПОР.

— Тебя это не касается.

— Граб меня не касается? Он богатеет на нашей крови. Зарабатывает престиж! Люди его уважают! Профессор с объектами! Он меня обозвал павианом!

— Ты вроде как должна выздоравливать, — сказала Стелла; она проснулась окончательно. — Гуляй. Не нарывайся на неприятности. Надень купальник. Общайся. Какая у вас погода?

— Тогда приезжай сюда, — сказала Роза.

— Господи! Да я не могу себе этого позволить. Думаешь, я миллионерша? И что бы я там делала?

— Мне не нравится жить одной. Тут мужчина украл мое исподнее.

— Твое что? — завизжала Стелла.

— Мои трусы. На улицах полно извращенцев. Вчера я видела, как двое мужчин голышом лежат на песке.

— Роза, — сказала Стелла, — если хочешь вернуться, возвращайся. Я тебе об этом писала, не отрицаю. Ну почему бы тебе не найти там что-нибудь интересное? Не работу, так, может, клуб какой-нибудь? Если это недорого, я и за клуб могу платить. Можешь найти какую-нибудь группу, можешь гулять, плавать…

— Я уже гуляла.

— Заведи друзей. — Голос Стеллы посуровел. — Роза, это междугородный разговор.

На этой самой фразе про «междугородный разговор» Магда вдруг ожила. Роза взяла шаль и обернула ей трубку — получилась как кукольная головка. Она поцеловала ее, прямо под Стеллины увещевания.

— До свидания, — сказала она Стелле, ей плевать было, сколько это стоит.

Вся комната была полна Магдой: она была как бабочка, сразу и в том углу, и в этом. Роза ждала — в каком возрасте окажется Магда: чудесно, шестнадцатилетней девушкой; расцветающие девушки движутся так быстро, что их блузки и юбки раздуваются воздушными шарами; в шестнадцать они всегда бабочки. Перед ней была Магда — вся в расцвете юности. На ней было платье — Роза носила его в старших классах. Роза обрадовалась: это было платье небесного цвета, умеренно-голубое, с черными пуговицами, будто сделанными из круглых кусочков угля, они казались погасшими осколками звезд. Перски никогда не видал таких пуговиц, таких черных и таких блестящих, необычных, с неровными гранями — они были как кусочки настоящего угля из пласта с Земли или какой-то другой планеты. Волосы у Магды были по-прежнему желтые, как лютики, и такие тонкие и гладкие, что две заколки в форме фунтиков все время соскальзывали к подбородку, который очень украшал ее лицо, с другим подбородком оно было бы не таким выразительным. Нижняя челюсть была самую чуточку длинновата, овал лица продолговатый, поэтому рот ее и в особенности нижняя губа не теснились, а отлично распределялись на достаточном пространстве. Соответственно, рот выглядел столь же значительно, как небесное тело, застывшее посреди орбиты, и Магдины напоенные небом глаза, чуть ли не прямоугольные в уголках, выглядели как два услужливых спутника. Видела она Магду удивительно отчетливо. Она стала похожа на отца Розы, у него тоже было длинное овальное лицо, на нем первым делом бросался в глаза рот. Розу привели в восторг Магдины крепкие плечи. Она бы все отдала, чтобы поставить ее у мольберта, посмотреть, рисует ли она акварелью, или дать ей в руки скрипку, или шахматную королеву; она плохо себе представляла, каков у Магды ум в этом возрасте или есть ли у нее таланты, не знала даже, к чему ее влечет. К тому же она всегда относилась к Магде с некоторым подозрением — из-за наследственности со второй стороны, какой бы она ни была. На самом деле подозрения были не столько у Розы, сколько у Стеллы, и это приводило Розу в замешательство. От наследственности со второй стороны неизвестно было чего ждать, ее можно было даже опасаться. Угроза словно исходила от Магдиных волос, этих тонких светлых нитей.