Книга Ключи от лифта - Мила Иванцова

– Да я и сама не рада, но что, по-твоему, надо было делать? Было бы лучше, если бы вместо него сейчас в кутузке сидела я? И что бы вы тогда без меня делали?!

– Не знаю. Конечно, хреново было бы… Нет, но какого черта ты с ним целовалась?!

– Так вышло, такая пошла игра. А что – думаешь, надо было дать ему пощечину или звать на помощь? Крики, конечно, самое то, что нужно было в тот момент.

– Ну… Можно было бы свести все на шутку или просто поговорить о чем-то нейтральном, не мне тебя учить с мужчинами обращаться. Ой, кажется, он был тебе совсем не противным…

– Может, и так. Может, и так… Мне показалось, что он потом и сам испугался своей решительности. Знаешь, нас будто кинуло друг к другу в тот момент. Или его кинуло ко мне, а меня уж потом ударило его током. При таких-то обстоятельствах – сама удивилась.

– Однако осталась в трезвом уме, раз сумела свалить, как только почувствовала опасность! Так что ж это за цирк такой был?! Ты меня удивляешь. Если это была часть трезвого плана на выживание – понимаю, но к чему тут эти сюси-пуси – «кинуло друг к другу», «ударило током»?! А потом подставила чувака ни за что. Или это ты так его наказала за наглость?

– Не знаю. Ничего не знаю! Сама удивляюсь, что так себя повела. С одной стороны, не теряла контроль и действовала, будто машина, запрограммированная на результат, с другой… мне правда было хорошо с ним… Не знаю… Смогу – непременно вытяну его.

– Ну ты даешь! Да, это не шутки. Давно никто из них не вызывал у тебя жалости, мой романтичный воин!

– Не вызывали. Но разделение моих симпатий идет совсем не по половому признаку. Одну сволочь я абсолютно трезво решила наказать. Потому что он – сволочь. И должен по-любому заплатить. Да, я не Бог. И не мне карать или миловать. Но моему ребенку нужны деньги на операцию. Ты это знаешь. И чем скорее, тем лучше. Ты бы нам дала, если б у тебя были?

– Ну, ты спрашиваешь!

– Вот. А эта сволочь должна. Должна тебе!

– Мне?!

– Да. Я не хотела говорить, чтобы не тревожить тебя, но… раз уж случился такой облом, да еще и с последствиями… Будем как-то раскручивать. Я неожиданно увидела его возле нашего дома две недели назад. И уже тогда знала, что заставлю его заплатить. Потому что за все надо платить! Я не знала, как это сделаю. Пока на днях не встретила одну странную провидицу возле метро.

– Так ты заранее знала, в чью квартиру идешь?!

– Да. Это был Серж… – и Лиза назвала фамилию.

Оля побледнела и сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

11

На следующий день Лиза не бралась, как обычно, за работу. Она молча сидела в своей комнате за столом перед ноутбуком, сдвинув к окну незаконченный триптих.

Лиза не любила мольбертов, ей нравилось будто бы летать над своими картинами, словно спуская откуда-то сверху на ватман или на грунтованное полотно собственную реальность, забываясь и забывая. Она нигде и никогда не училась рисовать, не знала техник, не имела «школы». Но то, что выходило из-под ее рук, пульсировало особыми энергиями, поражало, зачаровывало и не отпускало. Героинями многих ее картин, которые последнее время охотно покупали для своих интерьеров рестораны, кофейни и клубы, были женщины. Загадочные, утонченные, неуловимые – они задерживали на себе взгляд, волновали, привлекали и… оставались непознанными, неразгаданными, таинственными.

Когда Лиза рисовала, в квартире царила тишина. Оля шла гулять с Ясей или просто шепталась с ней о чем-то в другой комнате, обложившись на диване подушками-«думочками» и мягкими игрушками. А иногда они тоже творили – Оля учила девочку лепить из пластилина. Это занятие малышке очень нравилось; не имея возможности видеть, она мяла материал пальчиками, время от времени нюхала свою работу и даже касалась ее губами, язычком. Лучше всего у нее получались горошинки и змеи-колбаски.

Этим утром Оля одела Ясю и вышла с ней гулять – солнечный майский день выманивал людей из квартир – почему бы и не выйти? Да и Лизу, очевидно, надо было оставить наедине с собой, дать возможность все взвесить, подумать. А она – голова. Непременно что-то придумает, выкрутит. Не впервой.

Свои собственные мысли и страшные воспоминания Оля передумала за эту ночь, когда и плакала, и вздыхала, и скрипела зубами, и читала единственную известную ей молитву «Отче наш». А утром девушка опять сказала себе: «Жизнь продолжается!» Она решила, что боль от воспоминаний не должна останавливать ее движение вперед или даже притормаживать его.

Последнее время их жизнь каким-то образом наладилась, но теперь наличие врага настолько близко, что девушка словно ощущала его присутствие кожей, ноздрями, нервами. И это не столько меняло ситуацию и их образ жизни, сколько обостряло внимание, подчиняло себе реакции, заставляло быть в тонусе, хотя… «Хотя – это еще неизвестно, кому теперь надо быть в тонусе!» – изогнула губы в недоброй улыбке Оля, держа одной рукой маленькую ручку Яси, а другой нажимая кнопку лифта.

Когда они вышли из подъезда, Оля надела темные очки и осторожно огляделась вокруг. Под очками напряженно дернулось веко – наверное, нервы. Меньше всего девушка хотела встретиться со своим врагом, который вопреки всем законам логики оказался их временным соседом в таком большом Киеве. Лиза знала об этом, но промолчала. Правильно ли поступила? Правда, дважды за последние дни она дала понять, что совсем скоро придется снова «подниматься на крыло» и менять место, вот только достанет денег на операцию для Яси. Вообще-то, Оля именно с этим и связывала перспективу переезда, потому что операцию такую делают только в Одессе. А теперь, оказывается, такое…

Вдруг девушка увидела, что от толстого дерева отошел мужчина, сделал несколько шагов в ее сторону и нерешительно замер. Оля узнала недавнего знакомца, сдержала улыбку, наклонилась, подняла Ясю на руки и пошла вперед.

– Оля, добрый день. Вы меня узнали? Мы вчера с вами…

– Потусовались в застрявшем лифте.

– Да. Глупая какая-то ситуация была…

– Не напрягайтесь. Лифты работают, все живы-здоровы, жизнь продолжается, – сказала Оля, еще раз внимательно осмотрев через очки двор.

– Оля, это опять Лев? – вдруг оживилась Яся.

– Да, это я, – отозвался на вопрос девочки Левушка и коснулся маленьких пальчиков ее руки, протянутой к нему.

Он заглянул в глаза девочке – они ничем не отличались от глаз других детей, разве что казалось, что смотрит ребенок не на него, а куда-то мимо, нефиксированно-далеко, словно задумавшись. Он сделал еще полшага навстречу, и Яся скользнула пальчиками от его виска к подбородку и удивилась, почувствовав не гладкую кожу, а небритую щетину. Она нахмурила брови, взяла Левушку обеими руками за щеки и задумалась.

– Оля, вы гулять вышли? Можно я немного пройду с вами? Я хотел что-то рассказать, поделиться. Не знаю, вряд ли вы чем-то поможете, просто так случилось, что вчера мы застряли в лифте… А еще я подумал, вдруг смогу вам быть чем-то полезен?