Книга Грани миров - Галина Тер-Микаэлян

Теплые ручки восторженно обхватили его шею и прижали к себе так крепко, что голова вновь пошла кругом. Шепча на ухо лежавшему рядом с ней мужчине страстные слова, Лина довольно улыбалась про себя, думая, что закрутить голову этому симпатичному братишке замдиректора было раз плюнуть. Надо же как — стоило его чуток подманить, так он два дня провалялся с ней в койке, забыв обо всем на свете, а теперь еще и в Карпаты намылился. Это, конечно, несколько не укладывалось в ее планы, но такую возможность упускать было никак нельзя. Ладно, пусть летит — за неделю его там можно будет так уделать, что он в ЗАГС не то, что побежит, а на четырех ногах поскачет. Это только полная и натуральная идиотка Аська Тихонова обломилась, а все потому, что строила из себя недотрогу — такие, как этот Сереженька, на «невинность» не покупаются, их надо сразу тащить в постель и заставлять «работать на измор». Чтоб у них уже сил не осталось ни подумать, ни охнуть, ни вздохнуть — им это нравится. И вообще, если найти к мужику правильный подход, то женить его на себе будет проще простого. Раз уж мать и все вокруг твердят, что ей надо снова выйти замуж, то почему бы и не за этого? Парнишка во всех отношениях классный — в койке приятный, внешне интересный, недавно защитил кандидатскую диссертацию и уже старший научный, а брат у него вообще перспективный, его скоро, говорят, в членкоры выдвинут.

С этой мыслью Лина испустила последний стон страсти и уснула в объятиях своего нового возлюбленного.

Послание 11.

Проведена первая экспериментальная попытка массового внедрения в один из Белковых Материков, но, к сожалению, она окончилась неудачей из-за технических сложностей проникновения во внутренний массив Материка.

Дело в том, что каждая материковая система покрыта снаружи ороговевшей тканью, выделяющей мало пригодные для питания вещества (для специалистов подробное описание дано в техническом приложении). Ткань эта препятствует проникновению аборигенов внутрь, поэтому многие из них так и проводят всю свою бессмысленную жизнь на поверхности ороговевшей ткани, питаясь отбросами.

Иногда, правда, в силу какого-либо случайного внешнего воздействия ороговевшая ткань местами может оказаться поврежденной, и это делает проход возможным. Однако при этом любого, кто проник внутрь, немедленно облипают огромные живые частицы белка, стремясь поглотить и растворить. Разумеется, для Носителей Разума это не проблема — в нашем распоряжении достаточно технических средств, чтобы разрушить ороговевшую ткань и нейтрализовать агрессивный белок.

Первоначально было решено в порядке эксперимента заселить один из Белковых Материков, пробурив проходы по всей поверхности и используя защиту нейтрализующего облака. Решение, однако, оказалось ошибочным — вскоре после того, как массы Носителей Разума проникли внутри Материка, обменные процессы с выделением тепла внутри него прекратились, белковая ткань стала непригодной для питания и начала распадаться. Восстановить жизнедеятельность Материка после этого ученым не удалось — они еще не достаточно знакомы со сложным устройством подобных механизмов.

Сейчас мы, конечно, стали более осторожны и тщательно взвешиваем каждый свой шаг, но сознание необходимости этого пришло в результате потери целого Белкового Материка. Конечно, подобная ошибка не столь трагична, как гибель по нашей вине множества аборигенов — их смерть до сих пор лежит черным пятном на нашей совести, — но расточительность непростительна даже в условиях ныне существующего изобилия. Хотя изобилие ли это, если мы так и не сможем освоить Белковые Материки?

Глава четвертая

В которой становится ясно, что любовь не всегда совместима с холециститом

В понедельник утром Сергея разбудил солнечный луч, проникший в комнату сквозь наполовину раздвинутые шторы. Лины рядом с ним не было, но постель хранила вмятину от ее тела и тонкий щекочущий ноздри аромат французских духов. На тумбочке рядом с кроватью лежал исписанный листок бумаги, и понятно было, что его положили сюда именно с тем расчетом, чтобы проснувшийся человек сразу же увидел и прочитал записку следующего содержания:

«Сереженька, мне с утра нужно пробежаться по магазинам, потом поеду к родителям и дочке, а оттуда в аэропорт. Поэтому ты меня не жди, а только захлопни покрепче дверь, когда уйдешь и подергай. Завтракай, на кухне пирожки и кофе. Если надумаешь ко мне прилететь, то пишу адрес в Яремче. (Далее следовал адрес). Дай телеграмму, я тебя встречу в Ивано-Франковске».

Глаза Сергея вновь упали на смятую подушку, ноздри втянули запах духов, и ему вдруг стало нестерпимо тоскливо. Аккуратно сложив записку с адресом, он сунул ее в карман висевших на спинке стула брюк, потом со вздохом начал одеваться, но внезапно вздрогнул от звона висевших на стене — уже по всем правилам — ходиков, которые отбили половину девятого.

До начала рабочего дня оставался еще час, а ходу до института от квартиры Лины — минут десять, не больше, так что спешить Сергею было некуда. Тем не менее, торопливо выпив на кухне чашечку кофе и наскоро прожевав рассыпчатый пирожок, он поторопился оставить квартиру — без хозяйки ему здесь вдруг стало неуютно и одиноко.

После субботника институтский двор поражал невиданной и даже какой-то неестественной чистотой. Шагая к своему корпусу, Сергей вдруг с грустью вспомнил, как два дня назад они с Линой убирали здесь мусор, и тут же сам себя мысленно выругал: «Спятил я что или? Ну, попрыгали пару ночей друг на друге, а мне уже что-то в башку втемяшилось. Лирические воспоминания, надо же — таскали вместе мешки с мусором! Идиот!»

— Прекратить и немедленно! — гневно сказал он сам себе вслух, рывком открыл дверь лаборантской и увидел вспыхнувшее лицо обернувшейся на его голос Аси Тихоновой.

Она и рыжий стажер стояли рядом, склонившись над столом с пробирками и колбами — плечико к плечику, головка к головке, — и что-то обсуждали. За исключением того, что рука стажера откровенно тискала ягодицы лаборантки, обстановка была сугубо рабочая. Рука стажера мгновенно скользнула вниз и повисла в воздухе. Ася выпрямилась, одернула свой слегка задравшийся халатик, и изобразила достоинство оскорбленной в лучших чувствах честной женщины.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, Сергей Эрнестович, что прекратить? — взгляд ее, казалось, испепелял. — Я показываю Володе, как делать посев на кровяной агар-агар.

Рыжий стажер тоже обернулся, освещенный сзади падавшим из окна солнечным светом, и неожиданно копна его волос кощунственно напомнила Сергею золотые кудри маленького Владимира Ильича Ленина на октябрятской звездочке.

«Черт побери, конечно же, Володя! Володя — Владимир Ильич Ленин, — его охватила радость при мысли о столь яркой ассоциации. — И как это я раньше не сообразил! Теперь-то я уж точно запомню его имя! Но каков наглец, а? И Аська хороша — он ей задок поглаживает, а она млеет. У нее что, взгляды на жизнь изменились, или она совсем дура — думает, что этот стервец на ней женится?».

И Сергей сурово сказал стажеру:

— А по поводу вас скажу следующее: мне был из-за вас нагоняй от директора — вас в рабочее время невозможно найти на рабочем месте.