Книга Куда боятся ступить ангелы - Эдвард Форстер

Они были в самом отличном расположении духа, то награждали друг друга изысканными комплиментами, то валяли дурака, подтал­кивая друг друга локтями. Потом положили ноги на сиденья соседних стульев и закурили.

- Скажи мне, - проговорил Спиридионе, - я забыл спросить - она молода?

- Ей тридцать три года.

- Не бывает, чтоб во всем повезло.

- Ты бы не дал ей столько. Скажи она мне - двадцать восемь, я бы поверил.

- Simpatica? - Перевести это слово невозможно.

Джино поковырял сахар и, помолчав, ответил:

- Более или менее.

- Это самое главное.

- Она богата, щедра, приветлива, с нижестоящими обращается без высокомерия.

Они опять помолчали.

- Этого недостаточно, - заметил Спиридионе. - Simpatica - нечто большее. - Он понизил голос. - В прошлом месяце один немец вез контрабандные сигары, предлагал мне. В таможне было темно. Но я отказался, он мне не понравился. Подарки таких людей не приносят удачи. Non era simpatico. Он не был симпатичный. Пришлось ему уп­латить за каждую сигару отдельно и штраф за обман.

- Много ты зарабатываешь сверх жалованья? - спросил Джино, отвлекшись от прежней темы.

- Пустячных сумм я теперь не беру, не стоит риска. Но с немцем - случай особый. Послушай, Джино, я старше тебя, у меня больше опыта. Когда человек понимает нас с полуслова, никогда нас не раз­дражает и не наскучивает, когда ему можно излить все наши мысли и желания, и не только вслух, но и молча, без слов, - такого челове­ка я называю «simpatiсо».

- Я знаю, есть такие мужчины, - согласился Джино. - Говорят, есть такие дети. Но где ты найдешь такую женщину?

- Верно. Тут ты оказался умней меня. Женщины мало привлекательны. А сколько мы тратим на них времени!

Спиридионе сокрушенно вздохнул, словно его обременяло благо­родство пола, к которому он принадлежал.

- Одну я такую, может быть, и видел, - заметил Джино. - Говори­ла она мало, но видно, что настоящая леди, не такая, как все. Тоже ан­гличанка, компаньонка моей жены. Но фра Филиппо, деверь жены, увез ее с собой. Я видел, как они уезжали. Он был очень сердит.

Джино стал рассказывать о своей волнующей тайной женитьбе, - и они посмеялись над незадачливым Филипом, проехавшим всю Ев­ропу, чтобы помешать браку.

- Я только сожалею, - добавил Джино, когда они насмеялись всласть, - что я повалил фра Филиппо на кровать. Он такой высокий, важный! А когда я развеселюсь, я забываю про вежливость.

- Ты его никогда больше не увидишь, - заметил Спиридионе, кла­дезь житейской мудрости. - Он, наверное, уже забыл про тот случай.

- Бывает, что такие вещи запоминаются надолго. Конечно, я его не увижу, но какая мне польза от того, что он обижен на меня? А ес­ли и забыл, то все равно жаль, что я повалил его тогда на кровать.

Так текла их беседа, то полная ребяческой непосредственности и трогательной рассудительности, то чудовищно непристойная. Тени терракотовых колонн удлинялись, туристы, пробегавшие через ко­лоннаду Палаццо Публико мимо кафе, могли убедиться, как италь­янцы праздно проводят свои дни.

При виде туристов Джино вспомнил еще кое-что.

- Я хочу с тобой посоветоваться, раз уж ты так близко принима­ешь к сердцу мои дела. Жена хочет гулять в одиночестве.

Спиридионе был шокирован.

- Но я ей запретил.

- Само собой разумеется.

- Она никак не может понять. Иногда просит меня пойти вместе с ней. Идти гулять без всякой цели, просто так! Ты знаешь, она бы хотела, чтобы я весь день проводил с ней.

- Понятно, понятно, - Спиридионе наморщил лоб, соображая, как помочь другу. - Ее надо чем-нибудь занять. Она католичка?

- Нет.

- Жаль. Надо ее уговорить. Тогда это утешало бы ее, когда она ос­тается одна.

- Я католик, но, конечно, никогда не хожу в церковь.

- Еще бы. Но все-таки для начала ты мог бы сводить ее туда. Именно так поступил со своей женой мой брат в Болонье. Он всту­пил в секту свободомыслящих, раза два свел ее туда сам, а потом это вошло у нее в привычку, и теперь она ходит без него.

- Превосходный совет, благодарю тебя. Но главное - она хочет приглашать на чай мужчин и женщин, которых она в глаза не видала.

- Какая нелепая затея! Ох уж эти англичане! Вечно у них чай на уме! Килограммами возят его в чемоданах. И до того глупы, что все­гда укладывают чай поверх остальных вещей.

- Что же мне делать?

- Ничего не делать! Или пригласить меня!

- Пойдем! - Джино вскочил. - Она будет очень довольна.

Бойкий молодой человек зарделся.

- Я ведь пошутил.

- Знаю. Но она хочет, чтобы я приводил друзей. Пойдем сейчас же! Официант!

- Раз я пойду пить к тебе чай, - запротестовал Спиридионе, - пла­тить по счету должен я.

- Ничего подобного. Ты в моем городе!

Последовал долгий спор, в нем принимал участие официант, предложивший несколько выходов из положения. В конце концов восторжествовал Джино. Счет свелся к восьми с половиной пенсам, да полпенса официанту, итого девять пенсов. Последовал поток бла­годарных слов с одной стороны и протестов с другой, и вдруг в раз­гар обмена учтивостями друзья взялись под руку и зашагали по ули­це, щекоча друг друга соломинками для лимонада.

Лилия была в восторге, Джино давно уже не видел ее такой ожив­ленной. Чай отдавал сеном, они попросили позволения пить его из бокалов и отказались от молока. Но все-таки это было уже на что-то похоже, как она повторила несколько раз. У Спиридионе были очень приятные манеры. Когда его представили, он поцеловал ей руку, и так как благодаря своей профессии немного знал английский, то беседа не прерывалась.

- Вы любите музыку? - спросила она.

- Безумно, - ответил он. - Я не изучал ее серьезно, но люблю ее сердцем.

Так что она поиграла - и притом очень дурно - на расхлябанном пианино, а он спел - причем весьма недурно. Затем Джино принес гитару и тоже запел, сидя в лоджии. Словом, визит удался как нель­зя лучше.

Джино сказал, что только проводит друга до его жилья. По доро­ге он заметил вскользь, просто, без малейшего недоброжелательства:

- Пожалуй, ты прав. Я больше не стану водить в дом людей. Не вижу, почему с английской женой надо обращаться не так, как с ита­льянской. Ведь мы в Италии.

- Ты очень умно говоришь! - воскликнул приятель. - Очень ум­но. Чем ценнее собственность, тем тщательнее следует ее охранять.

Они уже достигли дома, где остановился Спиридионе, но потом дошли до кафе «Гарибальди», где засиделись допоздна и восхити­тельно провели время.