Книга Афганский дневник - Юрий Лапшин

У кровати стоит кассетный магнитофон и без перерыва звучит заунывное пение. Спросили, кто поет. Оказывается, самый знаменитый афганский певец, народный глашатай. Одна из песен оказалась про Панджшер. Мы, конечно, ничего не поняли, да и не отличили от других песен, но с Константинычем решили со временем взять и переписать себе, для колорита.

Легенда о Панджшере

Кстати, нам рассказали, как Панджшер стал Панджшером. Хорошая легенда. В X веке где-то в районе Бухары или Самарканда жил-был хан. Решил он строить плотину-дамбу, рыть арыки, пустить воду в засушливые земли. Приказал всем подвластным народам прислать к нему работников. А правил он племенами, которые и на наших теперешних землях жили (Таджикистан, Узбекистан), и здесь, в Афганистане. И вот из этой долины пришли к нему всего пять человек. Удивился хан: «Что же вы можете?» Его успокоили, что все сделают, и действительно, поработав ночь, к утру работу закончили. И сказал хан, что живут в этой долине сильные люди, а своих пятерых работников назвал львами. С тех пор и повелось называть ущелье долиной пяти львов, то есть Панджшером («пяндж» — пять, «шер» — лев).

Полк сегодня возвращается с «боевых». По слухам, взяли один «Стингер». Опять же по слухам, через три-четыре дня полк уйдет на Саланг. Там что-то «душки» стали часто бить колонны.

Никто из афганцев не говорит: «Поехал в Чарикар» (главный город провинции Парван). Все говорят: «Поехал в Парван».

10.07.1987, Анава. Пятница

Продолжаем терять людей по безалаберности. В 11.00 подрыв солдата на 4-м посту. Вышли за пределы поста за камнями, и рядовой Лазарев «поймал» лепесток кассетной мины. Прибавился еще один калека родителям. Когда в медпункте обрабатывали ногу, и по внешнему виду было понятно, что эту развороченную ступню спасти не удастся. Сильный ветер не дал принять вертолеты. Пришлось срочно готовить группу на БТР и БМП. Разведвзвод осуществляет эвакуацию своим ходом в Баграм. Приходится рисковать многими людьми и техникой, чтобы спасти одного. А что делать?

12.07.1987, Анава. Воскресенье

Вернулся утром И. Севостьянихин. Я так заспался, что даже не слышал, как пришли «вертушки». Вчера по моей радиограмме вертолетчики отработали браво. Теперь все посты обеспечены. В преддверии 15-го числа (дня окончания первых шести месяцев объявленного НДПА национального примирения) — это просто чудесно. Ни наш пленум, ни пленум НДПА ничего не заявили пока о продолжении примирения. Как пойдут дальше дела, непредсказуемо. Константиныч уверяет, что если мы продлим, то Ахмад Шах в Панджшере войну не развяжет. «Душки» нас не трогают с прошлого четверга. До вчерашнего дня и посты никого не наблюдали. Но уже вчера засекли две группы, входящие в ущелья Абдара и Фирадж. Причем одна шла тяжело груженой. Значит, все-таки подтягиваются. Мыто готовы, все сделано для повышения бдительности и боевой готовности. В течение недели гонял ротных во все стороны по заставам для проверки. Было слабое место — неисправное оружие, но и это с приходом «ремлетучки» исправили.

Вчера — ровно месяц со времени нападения на 15-й пост и гибели людей. Решил напомнить «духам», что память у нас есть, ничего не забыли. Ровно в 17.30 всей артиллерией обработали ущелье Кар и две другие цели. Жаль, что без корректировки 60 снарядов большой пользы не принесут. Ну, а мне в этой обстановке придется попрощаться с «группировкой». И. Севостьянихин передал распоряжение командира возвращаться. Ему уходить в отпуск, я начну ходить на «боевые». Собираю вещи. Честно говоря, еду с удовольствием, хоть взбодрюсь немного, дело живое. Почти два месяца на этой «льдине», последние дни уже специально искал себе работу, огрехи, чтобы будоражить людей, чтобы никто не чувствовал себя «прокаженным в лепрозории». Севостьянихин привез новость: в ВДВ новый командующий. Сухоруков возглавил ГУК, а наш теперешний шеф — генерал-полковник Калинин, мой бывший комдив.

Первой же «вертушкой» уйду в Баграм. Пока спокойно проводим спортивный праздник: футбол, волейбол, эстафету, гири. Праздник спорта довести до конца не довелось. Как всегда на печальной Тавахской петле «духи» накатили рухинскую колонну. Помогали артиллерией. Бой шел почти час. Пока, по нашим данным, сгорел один КамАЗ, запрашивают чьи-то данные. Кто-то убит? Ранен? Духи и нас краем зацепили. Обстрел 16-го поста. Потерь нет. Хорошо работал на «дорожке» Рухи наш 13-й пост, корректировал огонь. Старший заставы — старший лейтенант Козырь действует спокойно и уверенно. Обычно боевой разговор будоражит уже сам по себе. Короткие захлебывающиеся фразы возбужденного в боевом азарте человека начинают нервировать людей. Убедился на практике (хотя и раньше теоретически знал), что чем тревожнее обстановка, тем спокойнее надо говорить. Люди успокаиваются, начинают работать осмысленно, меньше шума в эфире. Сегодня получилось как никогда хорошо. Надо будет отметить командира 16-го поста старшего лейтенанта Сергея Подгорного (заместитель командира 6-й пдр).

13.07.1987, Анава. Понедельник

Вертолеты не пришли, отлет отложен на завтра. Это, может, даже и лучше. Сегодня 13-е число, да еще и понедельник. Кто суевернее, я или вертолетчики, неизвестно. День прошел штатно… Утром специально «накрутил хвосты» за беспорядок, за занятия, за хождение людей без бронежилетов. Вечером после совещания «проработали» спустившегося с 17-го поста старшего лейтенанта Газизова за «поход» двух его солдат к соседям. Вроде человек осознал, что претензии к нему от меня и от управления батальона обоснованные.

Множество контактов с населением через «советников». Постоянные просьбы, претензии, конфликты, которые мы, по своим взглядам, и не воспринимаем всерьез. Кому-то надо выйти в поле через заставу, кому-то с машиной проехать в Парван, кому-то солдаты через «колючку» забросили на поле мусор. А один даже выразил недовольство, что мы стрельбой пугаем его детей. Много просьб насчет арыков и воды. Вот только что опять приходил переводчик Али.

Закончил читать книгу К. С. Бадигина «На морских дорогах» (командир дрейфа «Седова», обеспечивал проводку конвоев на Севере и «капитанил» на Тихом океане в 1944–1945 годах). На удивление прочитал взахлеб, с интересом. Скорее всего потому, что, описывая дрейф, опасности, оторванность от семьи и детей, он чем-то сродни нам. Да и как-то осознанно читаешь строки о гибели людей под бомбами, от торпед и мин, в холодной воде, от голода. Конечно, нам легче, но когда сам прочувствовал обстрел, отправлял убитых и раненых, то эти строки воспринимаешь острее.

14.07.1987, Баграм. Вторник

День перемен. Утром к нам «вертушки» не пришли, и я уже не надеялся улететь, как вдруг села пара, идущая на Руху. Народу набралось много, но места нашлись только пятерым. До Рухи шли на бреющем полете по руслу Панджшера. Слева, справа горы, склоны, постоянные «виражи». Ощущения, нечего сказать, острые. Лучше смотреть вперед, через головы экипажа, не так неприятно на душе. Путь обратно: новые пассажиры, отпускные чемоданы, командировочные дипломаты. Схема полета прежняя: по спирали вверх, полет над горами, Баграм, по спирали вниз. Сели у медсанбата. Пешком в полк. Но вдруг подвернулся наш УАЗик. В полку, как дома после длительного отсутствия. Уже и перемены замечаю: кое-где новые деревца появились, новый КПП, оградки. Доложил В. Востротину, а затем целый час со всеми замами интенсивный обмен новостями, «мозговой штурм».