Книга Черный генерал - Генрих Гофман

– Позор! Позор! – раздался вдруг чей-то пронзительный возглас.

Мурзин и несколько советских партизан удивленно переглянулись. «Неужели люди не поняли? Неужели найдутся такие, кто будет митинговать и высказываться против похода в Моравию?» Все повернулись в сторону кричавшего. А тот, вытянув руку, показал вдаль, где за ручьем на фоне кустарника неподвижно застыл огромный олень. Большие ветвистые рога распростерлись над его головой.

Эта картина длилась всего несколько секунд. Олень неожиданно с удивительной легкостью метнулся в сторону и скрылся в густых зарослях…

Позже, шагая рядом с Ушияком впереди отряда, взбираясь все выше и выше по крутому склону горы, Мурзин спросил:

– Ян! А почему тот словак закричал «позор», когда ты кончил говорить? Разве он не согласен с тобой?

– Зачем не согласен? Он понял все правильно.

– При чем же тогда позор?

– Привыкай к нашему языку, Юра, – рассмеялся Ушияк. – Позор по-чешски означает внимание.

До замка было всего каких-нибудь одиннадцать-двенадцать километров, но непрерывный подъем сквозь густые лесные заросли быстро утомлял людей. Крутые спуски в лощины изматывали еще больше.

На ночь пришлось расположиться в лесу. Только с рассветом отряд приблизился к замку.

Массивные стены древнего замка причудливо громоздились на самой макушке горы, заросшей хвойным лесом. Круглые башни с узкими бойницами придавали средневековому строению гордый, неприступный и таинственный вид.

Посоветовавшись, Ушияк и Мурзин решили выслать вперед разведку. Вскоре разведчики вернулись и сообщили, что замок пуст. Теперь уже без опаски длинная вереница партизан потянулась к воротам в толстой кирпичной стене. Прогнивший деревянный мост, перекинутый через небольшой ров, окружавший замок, скрипел и покачивался, и казалось, что он вот-вот рухнет под тяжестью людей, увешанных автоматами, винтовками, ручными пулеметами и вещевыми мешками.

За воротами был большой двор, вымощенный булыжником и каменными плитами, между которыми пробивалась редкая чахлая травка. Со всех сторон на пришельцев молчаливо взирали узкие глазницы бойниц.

Прежде чем разместить партизан в помещении, Ушияк приказал командирам рот построить людей и выделить по четыре человека в боевое охранение. А сам вместе с Мурзиным отправился осматривать внутренние покои замка.

Мурзин с любопытством разглядывал фундаментальные, в два метра толщиной, стены, старинные лепные орнаменты на потолках, росписи, покрытые слоем пыли и потрескавшиеся от времени. От каменного пола, на который никогда не ложились солнечные лучи, веяло холодом. Звуки шагов гулко разносились по залам.

– Смотри, Юрий-братор, как наши феодалы жили, – задумчиво проговорил Ушияк. – Сколько народного пота, сколько крови пролилось, пока такой замок воздвигли. В Моравии этих замков еще больше, чем у нас в Словакии.

– А долго ли здесь будем жить… как феодалы? – улыбнулся Мурзин.

– Зачем долго? Всего один день. Пусть командиры присмотрятся к своим людям. Я прикажу изучить немецкий автомат. Он будет нашим основным оружием. Те, у кого пока винтовки, добудут себе автоматы в бою. Сегодня проведут занятия, отдохнут. Мы с тобой наметим дальнейший маршрут. А завтра с утра поведем людей в горы на границу Моравии. Туда километров сто, не меньше. Несколько дней придется идти.

– У нас запас продовольствия всего на три дня.

– Не горюй, Юра. Оленя вчера видел? Здесь в лесах не только олени, здесь диких коз много. Выделим охотников – свежее мясо есть будем. В этих краях и дикий кабан водится, – успокоил Ушияк.

Мурзин понимал, что перед трудным и длительным походом людям необходимо дать отдых, поэтому без возражений принял предложение Ушияка. Когда же партизаны разместились в просторных залах замка, Мурзин и Ушияк уединились в отдельной комнате и, склонившись над картой, долго обсуждали маршрут, по которому наметили вести отряд к границам Моравии…

Все дальше и дальше уходила в горы длинная вереница людей. Ночевали под открытым небом. Днем останавливались в лесных чащобах лишь для коротких привалов. Местные жители радушно встречали партизан, делились хлебом и салом. В честь гостей в каждом доме варили знаменитые кнедлики. Даже тисовские полицейские без сопротивления сдавали оружие, а некоторые из них спешили записаться в отряд.

На пятый день утомительного перехода партизаны вышли к железной дороге Жилина – Тренчин. Рядом с железнодорожным полотном серебристо поблескивал быстрый Ваг. На противоположном берегу по ущелью извивалось лентой асфальтированное шоссе.

Гулким эхом прокатился в горах отрывистый гудок паровоза. Через несколько минут из-за поворота показался железнодорожный состав. Укрывшись в густом, развесистом ельнике, Мурзин с профессиональным любопытством подрывника разглядывал узкую колею, необычно маленькие товарные вагоны, платформы с пушками и тягачами, зеленые мундиры немецких солдат, охранявших военную технику.

Эшелон медленно тащился на подъеме. Наконец мимо прогрохотал толкач, окутанный клубами пара. И вновь протяжный гудок прокатился по горным ущельям.

Проводив глазами удалявшийся состав, Мурзин стал прикидывать, в каком месте удобнее форсировать Ваг, чтобы как можно быстрее укрыться в лесу на той стороне ущелья. Но навязчивая мысль не выходила из головы, мешала сосредоточиться: «Эшелон проследовал на восток. Значит, немцы подбрасывают к фронту резервы: А что, если взорвать состав на этом участке пути? Ведь в горах придется долго возиться, пока восстановят движение».

Позади хрустнула сухая ветка, послышались осторожные шаги. Мурзин обернулся. К нему подошел Ушияк.

– Юра! До Моравии еще далеко. Давай здесь под откос пустим бошей.

Мурзин обрадованно улыбнулся:

– Верно, Ян! Не может настоящий партизан оставить после себя нетронутую железную дорогу. Выделяй подрывников. С ними Павел Куделя останется. Он с этим делом хорошо знаком. А мы поведем людей на ту сторону. Во-он туда, – он показал на гору, покрытую хвойным лесом. – Когда весь отряд переправится, тогда и заложим взрывчатку…

– Только надо темноты дождаться. За ночь мы далеко уйдем, а днем боши могут вслед увязаться.

– И то верно. – Мурзин посмотрел на часы. – До захода солнца осталось всего два часа. За это время разведчики прощупают брод. В случае чего мы их огнем прикроем. И переходить будем не сразу. Пойдем частями. Одна рота переправляется – другие в боевой готовности для огневого прикрытия. Те, кто переправится, будут прикрывать переход остальных. А ты, Куделя, – обратился Мурзин к своему неразлучному другу, который и здесь не отставал от него ни на шаг, – последним пойдешь. Бери подрывников и готовь их к операции. Тебе ведь не впервой с эшелонами расправляться.

– Слушаюсь, товарищ капитан! Искупаем немцев сегодня в реке.

– Не хвались, Павел, раньше времени. Сначала и нам помокнуть придется. Пока подальше в горы не выберемся, и просушиться-то негде будет. Поэтому не тяните время, действуйте быстро. А мы вас на той стороне подождем. В крайнем случае тоже огнем прикроем. – Мурзин осмотрел местность. – Мину заложите вон на том повороте дороги, там удобнее. Если с горы эшелон пойдет, считай, весь в реку скатится. Да и вам оттуда ближе к нам добираться.