Книга Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ - Михаил Толкач

Поднялся военком отдельной зенитно-пулеметной роты Андрей Васильевич Калиничев. Его рассказ слушали с пониманием.

– Возвращаемся из разведки. Ребята изголодавшиеся, но бодро двигались, стараясь в сумерках пробиться к лагерю. Видим, омет соломы на всполье. Возле него немцы. Под Малым Заходом случилось. На возвышенности – мужчина и женщина. Под деревом. А на толстой ветке – веревки с петлями. Метрах в сорока дом с пристроем, как здешние жители говорят, «жихарь». «Нападем?» – спрашивает командир взвода Михаил Исаакович Бурдэ. Есть приказ: не шуметь!.. И все же решаю разбиться на две группы. Одну повел Бурдэ, а вторую – мы со старшиной Лушниковым.

Немцы готовились повесить мужчину и женщину. За ометом оказалась толпа мирных жителей под охраной. Мы так расположились, чтобы при стрельбе не зацепить деревенских. Немецкий офицер в черном лично накинул петли на шеи обреченных. И тогда по нему ударили из автоматов ребята младшего лейтенанта Бурдэ. Заработали винтовки СВТ. Истребили 20 фашистов. Старшина Лужников бегом на бугор, обрезал веревки, освободил жертвы оккупантов.

В это время к омету на большой скорости мчался автомобиль с немецкой пехотой. Наши ребята забросали врага гранатами. Машина врезалась в дерево. И вновь оружие десантников не знало осечки – восемь трупов осталось возле горевшей машины.

– Что это были за люди? Почему их вешали? – спросил Мачихин.

– В том-то и загвоздка, товарищ старший батальонный комиссар! Хватились: где люди? кого спасли?.. След простыл!

С тем и пришли в лагерь. Командир роты С.С. Серебряков доложил начальнику штаба бригады разведданные и упомянул о стычке у омета. Шишкин вызвал меня. «И вас, и вас, – тыкал он пальцем нас в грудь, – нужно расстрелять! Вы раскрываете бригаду!..»

– Как же можно было оставить советских людей в беде?! – возмутился комиссар 4-го батальона М.С. Куклин. – Он что, ненормальный, этот Шишкин?!

– Спокойно, комиссар! – остановил его Мачихин. – Конечно, прощать фашистам их зверства нельзя. И все же по возможности, товарищи политработники, поменьше шуму… А за Калиничевым славное дело – факт!.. Вы у меня орлы, все понимаете правильно!.. Ставьте упор на индивидуальную работу – массовые сборы теперь отпадают. Забота о еде – ваша забота. Строго охранять запасы. Используйте пример умелого рациона в Четвертом батальоне, особенно в роте Ивана Гречушникова. Забота о валенках, об исправных лыжах, о крепком безопасном сне каждого бойца – вот программа-минимум!.. Ведь мы лишь в начале пути. Не размениваться на мелкие стычки с малочисленными группами неприятеля. Преждевременно раскрыть немцам силы бригады – погубить замысел операции на корню! Враг с воздуха наверняка заметил росчерки лыжней, следы костров и стоянок рот и взводов. Строжайшая маскировка!..

Обо всем добытом практикой в тылу говорил А.И. Мачихин своим комиссарам. Напоминал он о проявлениях благодушия, не забыв случай с генералом. Учили всему десантников, а вот в деле открываются сбои. Нас послали помогать из тыла громить котел, а мы пурхаемся в отдалении от намеченного района, обидно!..

– В беседах широко используйте местный материал. Вот, скажем, письмо немецкого офицера, захваченного разведчиками Малеева:

«Мы ведем самую гнусную войну из войн. Ожесточились, стреляем в женщин и детей. В окружении много партизан и десантников, здесь враг находится всюду, он вокруг нас, из-за каждого укрытия выслеживают глаза местных жителей. Несколько выстрелов, и обыкновенно эти выстрелы точны. Лучше бы мне быть инвалидом, чем гибнуть в болотах России. Командиры и фюрер наш называют наше окружение пистолетом, приставленным к сердцу России. А у нашего сердца все время вьется русская пуля, наши потери неисчислимы…»

– Слышите, орлы мои, комиссары, как запели вояки Гитлера? Говорите об этом бойцам.

А вот что рассказала разведчикам Малеева Нина Петровна Бородина из деревни Лужно:

«Немцы забрали у населения все добро, запалили избы, а затем, когда вместо села остались одни развалины, фашисты приказали нам выехать в деревню Черный Ручей, где мы разместились в сараях, а они, немцы, в домах.

Каждое утро всем жителям надлежало являться в комендатуру. Оттуда под конвоем их водили на работу. Заставляли строить укрепления, ремонтировать дороги, расчищать снег, стирать белье, носить воду, мыть полы. Чуть кто провинился – порка. Не смог хорошо работать 70-летний Иван Зимин – выпороли, а потом застрелили. Тот, кто выходил из деревни самовольно, объявлялся партизаном и расстреливался на месте. Как рабы какие».

– В наши руки попало письмо некоего Хеккеля. Слал его он в Берлин. Хвалился женушке: «Мы становимся помещиками, приобретаем славянских рабов и делаем с ними все, что хотим! Скоро ты будешь иметь в услужении столько женщин, сколько пожелаешь…»

Ясно вам, орлы мои, комиссары?.. Вот с каким отребьем приходится воевать. Донесите это до каждого десантника. Пусть ненависть питает их сердца!.. Вот дождемся воздушной оказии и почитаем свежие газеты…

– Скорее бы! – вздохнул военком 4-го батальона Куклин. – Раненых таскаем на волокушах. Прежде на них были мины и взрывчатка… Отправить бы ребят в Валдай!..

– Заявка принята, товарищ Куклин! – Мачихин улыбнулся, и лицо его осветилось шуткой. – Представляю вам военкома-два Георгия Ивановича Навалихина. Новый товарищ, в случае чего помогите… Прежде был отсекром партийного бюро. Заменил погибшего товарища….

Отдаленно прозвучали взрывы мин. Мачихин посуровел, взял в руки автомат ППШ. Кликнул порученца:

– Узнайте, что там?

А по лагерю уже неслись крики:

– Фрицы! Тревога!..

Предоставим слово участнику той стычки, бывшему помощнику начальника оперативного отделения штаба МВДБ-1 Ивану Шебалкову, проживающему в городе Москве:

«Не помню какого числа марта 1942 года, часов в 11 утра немцы обнаружили стоянку штаба бригады, пустили в ход минометы. Показались вражеские лыжники. Очевидно, им удалось просочиться меж батальонов. Когда враг попытался атаковать штаб и политотдел, он напоролся на хорошо замаскированное боевое охранение и увяз в перестрелке. Это дало нам возможность собраться и занять оборону.

Мысль накрыть штаб одолевала немецких командиров: огонь минометов и пулеметов усиливался с каждой минутой. В огневой бой вступили штабисты, особисты, политотдельцы… На правом фланге ожесточенно дрались разведчики младшего лейтенанта Виктора Петровича Журавлева. Политотдел вел в огонь батальонный комиссар Федор Петрович Дранищев. На левый фланг выдвинулись сотрудники особого отдела во главе с Борисом Иосифовичем Гриншпуном. Тон там задавал Петр Максимович Пасько, заместитель начальника отдела.

Мне запомнились Сергеев и Сиделкин, товарищи из политотдела. Александр Иванович и Николай Павлович во время схватки с фашистами, перебегая от дерева к дереву, стреляли метко и уложили не одного ублюдка из подразделения СС. Как потом мы узнали, они базировались в Малом Опуеве, эти прыткие гитлеровцы, которых колошматили Сергеев и Сиделкин.