Книга Врач - убийца - Джеймс Уайт

Все то непродолжительное время, пока покрытые белесыми чумными бляшками аборигены входили с Лиореном в чересчур тесный контакт, он думал о том, какое счастье, что местные патогенные микроорганизмы не способны инфицировать его – представителя иной расы.

А вот усыпляющий газ, подобранный для работы на Кромзаге, неплохо, пусть и не так быстро, воздействовал и на других теплокровных кислорододышащих. Лиорен не мог двигаться – он только слышал, как рычит и лает Драхт-Юр, перевязывая ему самую опасную рану. Наверное, нидианин пытался сказать своему начальнику о том, что хотел отправить пилота флайера за медицинской помощью, но что его транслятор напрочь отказывается работать – видимо, сломался во время потасовки. Не сказать, чтобы Лиорена все это так уж безумно огорчало – да, он получил множество ранений, но жесткий пол уже казался ему самой мягкой пуховой периной... Однако сознание тарланина работало четко и ясно и не желало поддаваться сну.

Вмешательство в половой акт кромзагарцев явилось серьезной ошибкой, однако ничего удивительного в такой ошибке не было: с тех самых пор, как спасательная экспедиция высадилась на Кромзаге, никто из ее участников ничего похожего на спаривание у аборигенов не наблюдал, и был сделан вывод, что Кромзагарцы слишком слабы и измучены войной и болезнью для того, чтобы проявлять хоть какую-то сексуальную активность. Поэтому реакция кромзагарцев, сила и ярость отпора изумили и напугали Лиорена.

Сезон спаривания на Тарле был очень недолгим, и подобная активность, в особенности у взрослых тарлан, много лет проживших в браке, становилась причиной для торжества и публичной демонстрации и уж никак не для того, чтобы скрывать свои отношения, – хотя Лиорен знал о том, что представители многих рас в Галактической Федерации – рас во всем остальном высокоразвитых – рассматривали акт соития как нечто сугубо личное.

На самом деле никакого опыта у Лиорена в этих вопросах не было вообще – ведь он посвятил себя целительству и просто не мог предаваться никаким радостям, способным отрицательно повлиять на его врачебную объективность. Будь он рядовым тарланином – ремесленником или представителем любой другой профессии, не требующей безбрачия, и вмешайся кто-нибудь так, как он сейчас, в его любовный акт, Лиорен бы высказал словесное неудовольствие, но такую агрессию – нет, никогда!

Ужасно огорченный случившимся, Лиорен упорно ломал голову над причиной такой реакции аборигенов. Она представлялась ему совершенно неразумной даже для совершенно нецивилизованных существ. А вдруг кромзагарцы, будучи тяжело больны и изранены во время недавней схватки, заползли в дом ради того, чтобы подарить друг дружке последнюю, предсмертную радость? Лиорен точно знал, что совокупляться кромзагарцы могли только по обоюдному согласию – уж слишком сложен был сам механизм соития, чтобы любой из партнеров мог совершить насилие над другим.

Не исключал Лиорен и такого варианта, что совокупление явилось итогом драки, что женщина, так сказать, досталась победителю. У подобного поведения имелась масса исторических прецедентов – правда, на счастье, не в тарланской истории. Однако этот вариант не подходил: в драке участвовали особи обоих полов.

Лиорен решил, что обязан подготовить подробный отчет о случившемся для специалистов-этнографов, которым когда-нибудь придется вынести свое заключение по кромзагарской проблеме, – если, конечно, хоть кто-то из местных жителей останется в живых к тому времени, когда планете будет предложено вступить в Федерацию.

Вдруг все четыре глаза Лиорена, один из которых следил за хлопочущим около кромзагарцев Драхт-Юром, перестали видеть. Комната погрузилась во мрак. Лиорен успел ощутить легкое раздражение и провалился в сон.

* * *

Драхт-Юр поместил Лиорена в изолятор на «Веспасиане» и настаивал, чтобы его руководитель пробыл там до полного заживления ран. Он не уставал напоминать Лиорену о том, что если до сих пор он, Драхт-Юр, ходил в подчиненных, то теперь он – врач, а Лиорен, соответственно, пациент, – причем напоминал назойливо и ворчливо, вполне в духе нидиан – косматых ехидных коротышек.

Однако Лиорен, невзирая на все увещевания Драхт-Юра о важности покоя и постельного режима, время от времени все же вел себя как начальник и распорядился-таки, чтобы рядом с его кроватью разместили коммуникационную систему.

Время плелось словно беременный струмлер вверх по склону горы, а медицинская ситуация на Кромзаге ухудшалась день ото дня. Смертность выросла до ста пятидесяти случаев в день, а «Тенельфи» все не прилетал. Лиорен послал короткое радиосообщение в Главный Госпиталь Сектора. Это сообщение было записано заранее и повторено несколько раз, дабы его легче было воспроизвести после долгого пути по космическим дебрям. Лиорен спрашивал, есть ли какие новости. Он не удивился, не получив ответа, – он понимал, что затраты энергии на долгий рассказ о новостях были бы колоссальны. Собственно, своим сообщением Лиорен только хотел напомнить, что медицинский и обслуживающий персонал на Кромзаге близок к отчаянию, что нарастает недовольство, что ситуация напоминает массовый психоз, – но ведь в госпитале об этом и так прекрасно знали. Пять дней спустя пришло сообщение, что «Тенельфи» отправился в путь и прибудет на Кромзаг через тридцать пять часов. Корабль вез лекарство – препарат, прошедший предварительное тестирование, однако не апробированный в отношении отдаленных побочных эффектов. Это лекарственное средство устраняло самые тяжелые симптомы чумы. Кроме того, в сообщении говорилось, что к крупной партии медикаментов приложена документация: подробное описание патофизиологического исследования и указания по применению. Новость очень обрадовала Лиорена, но он быстро обуздал свои эмоции и принялся строить планы, как побыстрее разослать лекарства по планете. Драхт-Юр несколько смягчил свои предписания – и позволил Лиорену переместиться из палаты в центр связи «Веспасиана», правда, наотрез запретил тарланину не только летать на не приспособленном к тарланской физиологии флайере, но и вообще спускаться на поверхность планеты. Однако всеобщая радость продлилась только до прибытия «Тенельфи».

Исследовательский корабль доставил огромную партию лекарств. Для лечения местной чумы требовалась всего лишь одна инъекция препарата, однако Лиорену предписывалось воздержаться от повсеместного лечения эпидемии до тех пор, пока не будет проведено дополнительное исследование в полевых условиях.

Судя по данным, приведенным Главным патофизиологом Торннастором, физиологические параметры после введения минимальных доз препарата были весьма благоприятны, однако существовала опасность серьезных побочных эффектов. Наблюдались отдельные случаи помрачения сознания. Правда, все эти эпизоды носили кратковременный характер и могли не иметь тяжелых последствий, но все же требовалось дальнейшее исследование. После однократной инъекции препарата наступало не слишком значительное, но непрерывное улучшение симптоматики и жизненных показателей. В последующие дни наблюдалась регенерация тканей и органов по всему телу. Будучи в сознании, больные просили и поглощали пищу в таких объемах, которые весьма и весьма превосходили размеры их желудка и мало соответствовали плачевному общему состоянию. Отмечалось неуклонное нарастание массы тела.